Я вернусь на рассвете - Царукаев Владимир Ибрагимович (книги хорошего качества TXT) 📗
— О пионере, который нашёл этот экспонат, вы узнаете несколько позднее…
Учитель сделал паузу, строго взглянул в сторону левого окна. Там, облокотившись на подоконник, сидел Галау. Ахбол, сидя сзади, не видел его лица. Заметил лишь, как внезапно покраснели уши Галау…
— Этот пионер, — продолжал учитель, — заинтересовал нашего гостя из Москвы, журналиста, который часто пишет статьи в «Пионерскую правду» и в «Комсомольскую правду». Алексей Иванович сидит рядом со мной. Я сейчас предоставлю ему слово, и вы всё узнаете…
По залу прошёл шумок. Журналист из Москвы — это было неожиданно для всех. Подумать только! Может быть, он и об этом музее напишет статью? Тогда всему Советскому Союзу будет известно о юных краеведах Осетии! Но больше всех волновался Ахбол. Учитель не назвал имени Галау. Он не сказал, что топор нашёл Галау, хотя несколько дней назад на уроке истории даже благодарил его. А эти красные уши? Они бывали такими только тогда, когда Галау получал двойку или учитель просил его выйти из класса. Значит, что-то произошло…
Между тем Алексей встал, оглядел зал и заговорил негромко, но внятно:
— Есть под Москвой деревня Берёзки. Я думаю, так она называется потому, что вокруг этой деревни раскинулся большой-большой берёзовый лес…
Алексей на секунду задумался и продолжал:
— Всем нравилась эта деревня. Из города приезжали сюда москвичи в отпуск или отдохнуть в выходные дни. Было много фотолюбителей.
И вот пришли фашисты. Рвались снаряды. Гнулись опалённые берёзки в лесу. Пахло гарью, торчали обгорелые пни.
Деревня Берёзки стала для фашистов серьёзной преградой на пути к столице. Крепко в ней засели наши красноармейцы. Но силы были неравны, немцев было много. Они не успевали хоронить убитых, но всё шли и шли, подгоняемые озверевшими гитлеровскими офицерами.
И наконец фашистам удалось взять деревню. Они оставили в ней небольшой отряд для охраны остановившейся здесь колонны автомашин, а сами пошли дальше.
Прошло три дня. На четвёртые сутки ночью неожиданно раздался грохот.
Люди подумали, что вернулись наши. Но это был лишь один танк — танк с красной звездой! Откуда он взялся — никто не мог догадаться. Как с неба упал!
И с первыми же залпами высоко в небо взметнулось пламя: полыхали фашистские грузовики. Потом раздался оглушительный взрыв. У немцев поднялась невообразимая паника. Затрещали автоматы, пошли в ход даже противотанковые орудия.
Конечно, танку было некуда уйти. Вскоре его подбили, гусеницы разорвались, и он врезался в один из домов. На танк шли со всех сторон фашисты. Вот они уже окружили его, взбираются на башню. Слышны крики: «Рус! Сдавайся!»
И снова неожиданность. Откуда-то по фашистам начали бить из автоматов: тра-та-та! Кто был около танка, всех подкосили пули. Остальные отступили.
Оказалось, что стреляли какие-то смельчаки из чердачного окна дома.
Только к вечеру этого дня, когда к фашистам прибыло подкрепление из соседнего села, удалось окружить дом и поджечь. Фашисты кричали: «Рус, капут!» Но в ответ слышали отдельные, видно, последние выстрелы.
Герои погибли в пламени. Никто из жителей деревни Берёзки так и не узнал, кто были эти храбрецы, откуда они появились. Фашистам не удалось взять в плен танкиста. Когда оставаться в танке стало бесполезно, он ловко выпрыгнул и под градом пуль скрылся в доме, откуда стреляли в немцев…
Конечно, ходили разные слухи. Одни говорили, что ночной переполох подняли трое танкистов. Другие — что танкист был один, а стрельбу из дома вели партизаны. Но точно никто ничего не знал.
Давно уже окончилась война. На месте, где шло сражение, стоит памятник неизвестным героям, а вокруг него шумят новые молодые берёзки. Подвиг героев остался в сердцах людей навеки.
И вот год назад ученики сельской школы, сажая около братской могилы цветы, обнаружили гильзу. В этой поржавевшей, потемневшей от времени гильзе оказалась чудом сохранившаяся записка. Многие буквы стёрлись, но всё же удалось кое-что прочесть. Первыми словами были: «Умираю, но не сдаюсь!» Затем шли фамилия и имя, и в самом нижнем углу записки полустёртые буквы: «…АССР».
Имя и фамилия навели на мысль, что автор записки, погибший в бою герой, либо живёт на Кавказе, либо в Татарии, либо в Удмуртии. Начали посылать по республикам письма и запросы. И что бы вы думали?..
Зал напряжённо слушал. Рассказ Алексея Ивановича заинтересовал всех. К тому же ребята понимали, что корреспондент из Москвы не случайно рассказывает им о событиях времён Великой Отечественной войны именно сегодня, в день открытия краеведческого музея. Все ждали развязки. Чем же кончились поиски?
Алексей вынул носовой платок и вытер лоб.
— И вот, ребята, — сказал Алексей громко, звучным голосом, — сегодня здесь, в вашем Доме пионеров, я хочу зачитать телеграмму директору школы и председателю сельсовета деревни Берёзки. Телеграмму, которую я уже отправил утром.
Зал зашумел. Алексей поднял руку:
— Тише, слушайте! «Наш герой — осетин, Темирбулатов Кайтмирза. Разговаривал с его родными, близкими и с его сыном. Подробности потом».
…Нужно ли описывать, какая буря поднялась в зале? Нужно ли говорить о том, что чувствовал в эти секунды Ахбол, оказавшийся вдруг в центре внимания пионеров всего города?
Старик Гайто шептал:
— Я же говорил тебе… Я же говорил… Я же знал… Наш Кайтмирза — настоящий потомок богатырей-нартов!
Когда в зале поутихло, встал учитель Тазе.
— Ребята, наш гость, Алексей Иванович, сообщил нам сегодня волнующую весть. В нашей республике в этот час стало больше ещё одним героем.
Зал разразился аплодисментами. Все встали.
— А помните, ребята, я ведь что-то не договорил с самого начала? — задал вопрос учитель, когда в зале приутихло.
— Вы говорили про мамонтов! — крикнул кто-то.
— Совершенно верно! Я говорил про мамонтов, которые много веков тому назад жили на территории Северной Осетии. И я сказал, что среди экспонатов нашего музея есть один особый, очень ценный экземпляр — топор каменного века. Вот он!
Учитель поднял топор над головой, чтобы все могли его увидеть.
— Нашёл его наш пионер, сын героя Кайтмирзы, знакомый вам всем Ахбол Темирбулатов!
Ахбол побледнел. Даже не верилось, что учитель только что произнёс эти слова. Неужели это всё правда? Он встал и твёрдо сказал:
— Не я нашёл этот топор.
— А кто же?
— Мой отец, — коротко ответил Ахбол.
— Позвольте мне, старику, сказать несколько слов… — И Гайто поведал историю, о которой читатель уже знает.
Этот день навсегда запомнится Ахболу.
Так же ослепительно светит солнце. Тот же Казбек красуется в своём белоснежном уборе. Так же шумит ветерок в листве садов. Всё — как вчера и позавчера. Но для Ахбола — не так.
Он чувствует, как радостно бьётся сердце, как хочется смеяться, прыгать, кувыркаться!..
На пути к дому он встретил Галау. Тот выглядел хмурым.
— Ты… извини меня, Ахбол. Я очень виноват. Я зря оскорблял твоего отца. Я больше не буду… А учителю я сам обо всём рассказал…
«И это тот самый командир, который проходу мне не давал, — подумал Ахбол. — А может, Галау исправится?»
— Ладно уж, — смущённо проговорил Ахбол. Что было, то было. Не будем вспоминать…
Дядя Джамбот и тётя Бутиан встретили беглеца, к его немалому удивлению, очень дружелюбно.
— Ты где это пропадал, блудный сын? — усмехнулся дядя Джамбот, попыхивая трубкой. — Ну ничего, ничего. Так и быть, на сей раз прощается. К нам тут приходил человек из Москвы, толстый такой, в очках… Ты знаешь его?
— Алексей? — удивился Ахбол.
— Вот-вот, Алексей, — вмешалась тётя Бутиан. — Это он о твоём отце всё разузнал…
Дядя Джамбот полчаса рассказывал то, что Ахболу было хорошо известно. Но Ахбол не перебивал его. Ему было приятно сознавать, что он сын такого замечательного героя. И дядя Джамбот говорил о своём брате с гордостью. И добавил, что род Темирбулатовых издавна отличался храбростью.
