Последний штурм - Домогацких Михаил Георгиевич (полные книги .txt) 📗

— Вернешься в Плейку, сразу сделай это, под любым предлогом. У тебя есть пароль к нему?

— Не знаю: пароль ли это? Связной сказал: когда я встречусь с хозяином, то должен спросить, нельзя ли у него достать килограмма два клейкого риса.

— Почему за клейким рисом надо обращаться к хозяину дорогого ресторана? Непонятно. Его, наверное, можно купить и на рынке?

— Тем более непонятно, в этом ресторане его наверняка нет, он снабжается только американскими продуктами.

— Все равно выбора у тебя нет, — после некоторого раздумья сказал Фам Лань. — Встреться, посмотри, что из себя представляет господин Мань, а потом будем действовать по обстоятельствам. Ты когда думаешь возвращаться-то?

— Побуду еще денька три, потом доберусь до Куинёна, а там уже рядом. А как вы будете добираться?

— У меня не такой легкий путь, как у тебя. Мне придется добираться с месяц, а то и больше. К сожалению, письма полковника Смита у меня нет.

— А возьмите его себе, у меня ведь есть документ, что я работаю в американской военной части, и бумага, что я отпущен на десять дней. Письмо же частное, никого ни к чему не обязывает. И предъявить его можно где угодно.

— Ты забыл, что в нем указана твоя фамилия.

— Ну и что? Разве не могут быть однофамильцы? Возьмите. Тогда после моего отъезда вы можете без всякого риска использовать его на автобусных или железнодорожных станциях. Покажете любому чиновнику, и подпись полковника Смита сработает.

— Надо подумать над этим, Куок. Заманчиво, но как бы не подвести тебя, а заодно и самого себя. Ведь, кроме этого письма, у меня не будет других документов, удостоверяющих личность, — а вдруг попаду в облаву?

— Думаю, и в этом случае письмо вас выручит. Конечно, от роли торговца рыбой придется отказаться. Поприличней одеться, выглядеть опрятным. Не мог же американский полковник дать письмо бедному торговцу. Выдавать себя придется за кого-то другого, ну за переводчика, что ли? — Нгуен Куок вытащил письмо из пластикового пакета и передал Фам Ланю. Хороший, вполне заслуживающий уважение конверт со штампом армии Соединенных Штатов.

— Серьезный документ, — согласился Фам Лань, познакомившись с письмом. — Может быть, действительно попробовать, а, Куок?

— И раздумывать нечего, — поддержал тот.— Это же намного сократит срок вашего путешествия! Но в Плейку не останавливайтесь. Сначала доберитесь до соседнего уездного центра. Там склады базы, я иногда бываю на них. Есть у меня там и знакомые. Рядом с почтой находится мастерская по ремонту велосипедов. Ее хозяин Нгуен Динь Туан хороший человек. Живет один. Скажите, что вы мой родственник, и он вас приютит.

На этом они и порешили.

Путешествие Фам Ланя было сложным. Всюду он пытался обойтись без предъявления письма полковника Смита, но один раз все-таки воспользовался им, когда надо было получить билет на поезд. Начальник станции, прочитав письмо, кажется, проникся уважением к его подателю.

— Что же вы делаете в Плейку, господин Куок? — спросил он.

— Делаю все, что попросят, господин начальник, но в основном работаю переводчиком.

— И хорошо платят?

— Неплохо, господин начальник. Где бы я сейчас мог заработать, чтобы самому хватало на жизнь, да еще помогал старым родителям?

— А вот мой сын, он, конечно, помоложе вас будет, уехал в Нячанг. Сначала устроился работать в ресторане, а через несколько месяцев забрали в армию. Теперь пишет такие письма, что я покой потерял. Говорит, что воюет, был в дельте Меконга, а там Вьетконг очень силен. Сын пишет, что, если выберется живым, век судьбу благодарить будет. А мог бы, — откровенничал начальник станции, — найти и получше место, чем воевать с Вьетконгом, у меня есть знакомые в Дананге, могли бы пристроить. Не захотел, сам, говорит, пробьюсь. Вот и пробился. Вы работаете с американцами, скажите: чего это они с Вьетконгом не справятся?

— Знаете, господин начальник, как воюют американцы? У них все: машины, вертолеты, самолеты. А нашим парням приходится лезть в пекло, где машины часто ничего не стоят, — болота, джунгли.

— Вот-вот, так и сын пишет. Самую, говорит, опасную работу делаем мы, вьетнамцы, а американцы только с вертолетов войну ведут.

— Нет, господин начальник, американцам тоже достается. Знаете, сколько они гробов отправляют из Вьетнама! Но я хочу вам дать, господин начальник, один добрый совет: напишите сыну, чтобы в письмах был осторожнее, узнают о его мыслях недобрые люди — погибнет парень ни за что. Сейчас у нас очень строго. Власти боятся, что молодые ребята могут потерять веру в себя, не захотят умирать понапрасну. Президент Тхиеу требует установить строгое наблюдение за солдатами, а то многие дезертируют или переходят к Вьетконгу.

— Пусть бы президент заставил своих родственников побыть в шкуре таких ребят, как мой сын, — возмущенно произнес начальник станции. — Они-то, наверное, все на тепленьких местечках в Сайгоне устроены или в Америку уехали. Им нечего бояться за свою жизнь, а нашим даже правду говорить опасно. Вот какие тяжкие времена настали, господин Куок. Не знаешь, с какой стороны беды ждать. Спасибо, что так хорошо поговорили. И за совет спасибо. Сейчас я вам билет сделаю, а будете в наших краях, заходите, буду рад с вами встретиться снова.

— Непременно, господин начальник, непременно. Мне тоже было очень приятно поговорить с вами. А сыну обязательно посоветуйте быть осторожнее.

— Да, да, господин Куок. Я и не подозревал, что даже из-за письма человек может пропасть.

Приехав в Куинён поездом до Лечунга, Фам Лань уже добирался на старом, готовом развалиться на части грузовике какой-то торговой компании, доставляющей соль на Центральное плато. Он остановил грузовик за городом и попросил шофера подвезти его.

— Далеко ехать? — спросил шофер.

— До Лечунга.

— Это вам будет стоить кучу денег, — сказал он и назвал сумму.

Она была по карману Фам Ланю, Куок снабдил его деньгами, и он согласился.

Шофер оказался из того племени разговорчивых людей, которые по любому поводу имеют свое мнение и обо всем судят самостоятельно.

— Чего это вас в такую дыру несет? Хм, Лечунг! Вот бы где я не хотел жить. Ни кино, ни приличных девочек. Скука. Вы там живете, что ли?

— Нет, еду навестить родственника.

— Нашли время навещать родственников,— высказал свое неодобрение шофер.— Там недавно Вьетконг устроил праздничный фейерверк, подорвал несколько машин. Слава богу, на мою развалину никто не позарился.

— Что, Вьетконг уже и до Лечунга добрался? — равнодушным голосом спросил Фам Лань.

— А где его нет сейчас? Только и разговоров: Вьетконг, Вьетконг. Вон у нас в Куинёне на американском корабле три мины обнаружили. Что же вы думаете, американцы их установили?

— Ну, а как мог это сделать Вьетконг? Порт охраняется, на корабль кого зря не пускают, везде вооруженные посты.

— Эх, дорогой господин, ты и не знаешь, что это за ребята! Года два назад они в Плейку вывели из строя десятка три американских самолетов и вертолетов. Больше двухсот американских солдат вернулись в Америку в цинковых ящиках. А ведь там тоже была охрана, да еще какая. Вьетконг, он не шутит.

— Я вижу, у вас хорошая информация. Тогда скажите: кто же идет во Вьетконг? Кому охота прятаться по лесам и горам, голодать, попадать под американские бомбы? Ведь за это не платят, выгоды никакой.

— Верно, денег там не заработаешь, но разве мало понимать, что тебя сами американцы боятся. Про наших солдат я и не говорю, они от одного слова Вьетконг трясутся, как больные лихорадкой. Конечно, для меня это не подходит. Мне что надо: веселая, легкая жизнь. Кручу баранку, получаю денежки. Потом иду в клуб, а там девочки — пальчики оближешь. Вот это по мне. Но мой дружок — вместе когда-то в школе учились, — говорят, стал большим командиром у Вьетконга. За его голову сам президент Тхиеу назначил большую премию. Только попробуй достать эту голову, свою скорее потеряешь. А если обо мне говорить, то встреть я своего дружка, обнял бы как брата.