Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне - Науменко Вячеслав Григорьевич (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Возвращаясь к «тезисам» Краснова, Власов останавливался на том, что Краснов отмечает то обстоятельство, что в декларации ничего не говорится о жидах. Это сделано умышленно, так как отношение народа к жидам совершенно определенное и говорить о жидовском вопросе не приходиться — отношение его к жидам определенно отрицательное.
Что касается сетования Краснова, что в комитет не привлечено духовенство, то в этом не вина Власова. Он принимает всех, кто хочет работать с ним. У него были митрополиты Анастасий и Серафим, они разговаривали, и Власов предполагает, что теперь они пожелают, чтобы был их представитель, что он охотно пойдет на это и включит в комитет того, кого они пожелают. Что двери комитета и в настоящее время открыты для дальнейшего его пополнения.
Говорил он довольно много о своем прошлом, причем от слов его пахло какой-то непосредственной простотой или, вернее сказать, простоватостью. Например, он два раза повторил, как солдаты говорили, что где Власов, там нестрашно, что они в бою лежат, а он стоит и ничего не боится.
Общее впечатление он произвел на меня благоприятное. Когда я сказал ему, что о его отношении к казачеству ходят нехорошие сведения, и указал на то, что профессор Гротов (лектор, выступавший в 1-й Казачьей дивизии. — П. С.) передает, что якобы Власов говорил ему, что в будущей России для бандитов-казаков места быть не должно и что с казачеством там должно быть покончено, то он даже вскочил и сказал, что это ложь, что он этого не говорил.
При этом сказал, что Гротов сукин сын и личность подозрительная, так как если он честный человек, то почему он именуется не по своей фамилии, а носит псевдоним. «Если я Власов, так Власовым я и зовусь» — добавил он.
Прощаясь, он выразил уверенность, что и в будущем мы будем работать вместе. Он предлагал мне подвезти до гостиницы на своем автомобиле, но я отказался.
[21 декабря]. Подучил газету «Воля народа» от 20 декабря. В ней помещено официальное информационное сообщение Комитета освобождения народов России от 17 декабря (то, о котором мне говорил Власов еще 6 декабря).
В объявлении этом много интересного и чреватого последствиями.
Прежде всего, учреждены советы — Русский национальный, Украинский национальный, Белорусский национальный, Национальный совет народов Кавказа, Национальный маслахат народов Туркестана, Главное Управление казачьих Войск.
Председатели Национальных советов, избираемые самими советами, образуют при Комитете освобождения народов России постоянное совещание по делам национальностей.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.
Власов действует по большевистским методам. Режет сплеча. Полагаю, что теперь германское правительство должно как-то реагировать и одно из Управлений наших должно быть ликвидировано. Не знаю, как будет реагировать на все это П. Н. Краснов.
… Днем мы были у Шкуро — я, Татаркин, генерал И. А. Поляков. Говорили по вопросу власовского выступления. Татаркин сказал, что сегодня они с Поляковым были у Краснова. Краснов в отношении Власова начинает принимать более примирительную позицию. Не опоздал ли он.
О встрече П. Н. Краснова с А. А. Власовым (7 января, в первый день православного Рождества) было записано В. Г. Науменко 12 января 1945 года со слов начальника штаба ГУКВ С. Н. Краснова.
<…> Краснов [П. Н.] виделся на первый день с Власовым. Сначала они говорили с полчаса наедине, потом позвали Полякова и Трухина (начальник штаба РОА/ВС КОНР. — П. С), потом его, Семена Краснова. Власов говорил о своей единоличной власти, но его сдерживал Трухин. После, за завтраком, или легкой закуской, опять продолжали разговор. Как будто было достигнуто соглашение о совместной работе и посылке Зимовой станицы (в данном случае, представительства Казачьих Войск при ВС КОНР. — П. С). Даже поцеловались Краснов и Власов, а Семену он сказал, называя его на «ты», что дальше пусть они говорят с Трухиным. Краснова он проводил до автомобиля.
Вернувшись домой, Краснов набросал проект соглашения, в котором прежде всего обосновал, почему казаки должны быть самостоятельны (история казачества, декларация германского правительства о правах казачьих, приказ об организации Главного управления, борьба казаков на фронте и прочее), дальше сказал о совместной борьбе с большевиками под общим германским командованием и о посылке Зимовой станицы.
Девятого января он в сопровождении Семена поехал на квартиру к Власову. Тот встретил его очень радушно и после короткого разговора пригласил к столу. Сам не пил, Краснов тоже.
За столом он прочел проект Краснова. Все время говорил, что согласен, но когда дошел до того места, где говорится о совместной борьбе под германским командованием, то сказал, что с этим решительно не согласен, что казаки, Главное управление и сам Краснов, должны быть подчинены ему. Дальше он развивал эту тему и стучал по столу кулаком.
Краснов с ним не соглашался и сказал, что пока о подчинении говорить рано, что он еще не Главнокомандующий. На это Власов ответил, что скоро будет таковым.
На этом деловой разговор и окончили, решив, что продолжение будет после объявления Власова Главнокомандующим. Дальше говорили еще с полчаса, собственно не говорили, а слушали Власова, который больше говорил о себе.
Таким образом, никакого соглашения пока не достигли и, как мне кажется, не достигнут.
[8 февраля]. Был в штабе Шкуро и с ним разговаривал. Еще 3 февраля… он был против включения нашего к Власову, а вчера был у него…
Говорит, что Власов предложил ему в роли Походного атамана, возглавить всех казаков… Но, говоря это, просил меня, поддержать перед Власовым его кандидатуру в Походные атаманы.
… Вечером, в 5.30 мы (с генералом Гетмановым и полковником Зарецким. — П. С.) были у Власова, на этот раз в его квартире. Дом хороший, с отличной обстановкой. Говорили мы часа полтора. Правда, мы больше слушали, но это и лучше. На всех нас он произвел хорошее впечатление. После, примерно, двадцатиминутного общего разговора, я сказал Власову о причине нашего посещения.
Я сказал, что у нас происходит непонимание между Главным Управлением и казаками. В частности, в вопросе подчинения ему [Власову]. Что большинство казаков с ним. Что я тщетно старался повлиять на Краснова и сейчас, исчерпав все меры, решил, что дальше оставаться в Управлении не могу и поэтому подаю прошение об освобождении меня от исполнения должности члена Главного Управления.
По получении сообщения об освобождении, я готов сотрудничать с ним…
Затем я дал ему прочесть проект приказа о моем подчинении, который он прочел и в месте, где я сказал, что подчиняюсь генералу Власову, который признает за нами — казаками, все наши права, он сказал: «Конечно, и даже больше».
В дальнейшем разговоре он высказался, что предоставляет казакам организоваться, как хотим сами мы, что признает Войска и атаманов, что желал бы, чтобы при нем был организован Казачий совет, что должны быть самостоятельные казачьи части и командный состав по назначению Войсковых атаманов.
Следующие встречи генералов Науменко и Власова состоялись 6 и 7 апреля 1945 года, в Карлсбаде. На первой из них вместе с Кубанским атаманом, присутствовали Донской Атаман Г. В. Татаркин, начальник штаба Совета Казачьих Войск при КОНР полковник Е. В. Карпов и начальник Войскового штаба ККВ генерал-майор М. Д. Гетманов.
<…> Около половины одиннадцатого [6 апреля] мы были приняты Власовым. Прежде всего, он сказал, что давно с нами не виделся, а потому нам надо выпить по рюмке. У него в столовой выпили по две рюмки и закусили пикулями.
Потом перешли в другую комнату, и он посвятил нас в текущую обстановку. Дела немцев плохи и вполне вероятно, что Германия будет перерезана на две части — на юг и север. По-видимому, мы останемся в южной части. Но у него есть свои люди и в северной. Если бы кто из нас попался в руки англичан, то унывать не надо, так как он имеет определенные данные, что те советам нас выдавать не будут.
