Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла. - Шелест Игорь Иванович (первая книга TXT) 📗
Но вот «бабочка» достигла намеченной точки, неуклюже припадая на крыло, развернулась… И опять под крылом появился человек в оранжевом костюме. Теперь бы никому и в голову не пришло, что чудовищных размеров бабочка держит в своих лапках человека: прекрасно было видно, что человек держит над собой большие крылья, похожие на крылья ночной бабочки. Человек этот был смел, энергичен и полон желания летать. И он снова, обхватив руками перекладину, помчался под уклон. И сердце его наверняка сжалось от восторга и страха, когда он почувствовал, что оторвался от земли… И тогда, отдаваясь восторгу и гася в душе страх, он отжал от себя перекладину, стал задирать крыло на большой угол… Уж очень хотелось взмыть в самое поднебесье… Но упрямое крыло, тут же потеряв под собой воздушную опору, заколыхалось, обвисло и, накренившись, плавно опустило человека на уплотнённый снег.
Когда оранжевый человек и после этой попытки был вынужден ещё раз поднять дельтаплан к месту старта, к нему подошли наши лётчики-испытатели, поздоровались. Чуть повернув к ним голову, он хмуро кивнул.
— Напрасно так резко «задираете» крыло, — позволил себе заметить Серафим Отаров, а Веселов добавил:
— Попробуйте планировать отлого, держась сперва параллельно склону, и всё будет о'кэй!
Не зная, что перед ним видные испытатели сверхзвуковых «дельтапланов», воздушный спортсмен словно бы пропустил мимо ушей их слова и стал разбегаться вновь. Замелькали подошвы, вздулась двумя флюсами ткань треуголки, и человек, повиснув на перекладине, оторвался…
— Ай да молодец! — весело переглянулись лётчики. — Что значит послушаться дельного совета!
И в самом деле: дельтаплан заскользил отлого, ровно, и ничто, казалось, не могло помешать его красивому полёту. Испытатели неотрывно следили за ним, и, может быть, каждый из них в этот момент позавидовал оранжевому человеку.
Но вот склон горы пошёл круче вниз, и дельтаплан воспарил над ним метров на тридцать… И тут летящий словно бы забоялся высоты. Во всяком случае его крошечная фигурка, хорошо просматриваемая в прозрачном воздухе, как-то замельтешила, заколыхалась беспокойно… А дельтаплан, как конь перед оврагом, вдруг вздыбился, качнулся, кренясь, и… кувырк!.. Рухнул. Дымком взметнулась снежная пыль. А когда осела, ошарашенные лыжники увидели на месте падения как бы гору серебряных монет.
Оцепеневшие было ноги вдруг пришли в движение, когда лыжники ринулись вниз.
Оттащив в сторону полотно, они сперва не увидели дельтапланериста: так глубоко зарылся он в снег. Все же извлечённый из снега, он открыл глаза. Все трое наклонились над ним:
— Ну как?
Но он их изумил. Бледные щеки стали медленно розоветь и расплываться в блаженную улыбку, а губы, сперва беззвучно, потом чуть слышно прошептали:
— Если б вы знали, как это прекрасно!
Лётчики переглянулись: «Спятил, что ли?!» Стремнин потормошил парня за плечи:
— О том, что это прекрасно, мы знаем и сами. Ты сам-то как?.. Не поломал кости?
— Поломал — срастутся! — стиснул губы оранжевый парень, и лицо его опять стало светлеть, и появилась на нём тихая улыбка: — Как это прекрасно! — пробормотал он, но, попробовав встать, застонал.
Воспользовавшись гнутыми трубами и полотном, лётчики сладили волокушу, уложили на неё человека в оранжевом костюме и тронулись к Приюту одиннадцати.
Глава четвёртая
Вере все же пришлось уехать на юг, хотя она и знала, что в её отсутствие кое-кто из девчонок поторопится облетать новый самолёт, чтобы выиграть в темпе, получить преимущество. Но чемпионка предусмотрела все и заручилась клятвенным обещанием приятеля вызвать её телеграммой в любой час суток, как только станет известно о назначении полётов на новой машине.
Она ведь и мысли не допускала, что позволит себя опередить, живя идеей высшего спорта: «Вперёд, вперёд, все безупречней, смелей, ярче!.. Снова, снова, ещё сто раз без устали!.. Ни дня передышки!..» А уж достигнув самого верха — держись! Ох, как не легко удержать успех!
Не прошло и недели, как «сигнал» ею был принят, и она, преисполненная спортивного азарта и даже некоторого злорадства, — мол, вы меня не ждёте, а я вот она — пред вами! — прилетела ближайшим рейсом и явилась прямо из аэропорта в аэроклуб.
Ах, как она боялась опоздать!..
Не опоздала! Явилась как раз вовремя, когда её соперницы уже обхаживали только что прилетевший новый акробатический самолёт, подгоняя по росту привязные ремни. Но Вера была не из тех, кто может обидеться и отойти в сторонку, она умела отстаивать своё первое место и тут в мгновение ока оказалась первой в строю тех, кто должен был летать.
Между руководством аэроклуба и дирекцией завода, откуда поступил самолёт, было обговорено, что в первых полётах авиаспортсменок примет участие Георгий Тамарин — лётчик-испытатель, всесторонне испытавший новую машину, освоивший её в совершенстве и изъявивший желание ознакомить с нею лётчиц в воздухе.
— Ну что ж, Вера!.. Ты проявила завидную мобильность, вернувшись даже из отпуска, — полетим с тобою первой! — сказал Жос Тамарин, засветившись своей лучезарной улыбкой. — Покажи-ка, ветеранка, сохранила ли ты и в воздухе такое проворство?
Девчонки в строю расхохотались: им-то очень пришлась по вкусу добродушная подначка лётчика-испытателя. А Вера, чуть побледнев от слова «ветеранка», закусила до крови губу и отвернулась, надевая парашют: «Ладно, задавака, я тебе покажу, как делается высший пилотаж!.. Ты у меня запросишься на землю!..»
Она уселась впереди, на пилотском сиденье, он за нею, на месте инструктора. Условились, что взлетает и пилотирует сперва он, а потом передаёт ей управление, и она пробует выполнить комплекс фигур, который сочтёт нужным, чтоб получить представление о новой машине.
Через две минуты они уже находились в пилотажной зоне, левее зелёного аэродромного поля, как раз над излучиной реки. Солнце светило сбоку, и самолёт прекрасно был виден оставшимся на земле пилотажницам, на лицах которых всё ещё была заметна досада, вызванная внезапным Вериным появлением.
А между мужчиной и женщиной в воздухе сперва установилось молчание. Первым заговорил он.
