Виа Долороза - Парфенов Сергей (читаем книги онлайн .txt) 📗
А когда отсверкали яркие вспышки фотокамер, по трапу медленно ступая, поддерживаемая под руку сыном, начинает спускаться Нина Максимовна. Неулыбчивое лицо её застыло, как белая гипсовая маска. Следом за ней, неся в руках завернутую в одеяло спящую дочь, спускается сноха. Молодая женщина подходит к машине, торопливо ныряет в салон и, оказавшись в машине, тыкается мужу в плечо. Неожиданно её начинает трясти от безудержных рыданий. Сергей – муж, стараясь успокоить, ласково гладит ее по голове. Михайлов, отвлекаясь от поздравлений, краем глаза видит эту картину через неприкрытую дверцу автомобиля. Сергей наконец дотягивается до ручки, – дверь хлопает, отгораживая простые человеческие чувства, от назойливых вспышек папарацци.
– Алексей Сергеевич, – произносит в этот момент Курской. – В городе ещё не спокойно, могут быть эксцессы… Может вам бы лучше до завтра побыть где-нибудь за городом? На даче, например… Отдохнете, придете в себя, а завтра мы все организуем…
– Хорошо, – отвечает Михайлов и спешит поскорее закончить встречу и залезть в машину. Усевшись, он нетерпеливо говорит водителю:
– Поехали… Поехали… В Барвиху…
Кортеж стремительно трогается с места и длинные машины торопятся умчать семью президента в тихий и спокойный мирок правительственных подмосковных дач.
А когда с аэродрома исчез президентский кортеж, разъехались встречающие и корреспонденты, из самолета начали выходить члены КЧС. Они прилетели вместе с Михайловым – находились в отдельном салоне под присмотром охраны, которую привез с собой Курской. Михайлова из них никто так и не увидел.
По одному, хмурые, не разговаривая друг с другом, они стали покидать самолет. Последним вышел Крюков. Вступил на трап и посмотрел вниз. У трапа стояло несколько машин "Скорой помощи", а рядом ждали вооруженные люди и человек в сером прокурорском кителе. Крюков всё понял. Спустился вниз и, повернувшись к тому, что был в прокурорской форме, спросил:
– От имени какой прокуратуры меня арестовывают?
– От имени российской, – последовал вежливый ответ. – Вам сюда, Виктор Александрович…
Перед Крюковым услужливо распахнули задние двери пикапа – в узком салоне неотложки уже ждали его двое вооруженных охранников. Крюков, не дожидаясь повторного приглашения, схватился за блестящий поручень и попробовал забраться внутрь, но то ли подножка для него оказалась слишком высокой, то ли от волнения руки ослабли – он застрял, неуклюже балансируя на проходе.
– Дайте руку! – наконец потребовал он.
Один из них охранников бесцеремонно схватил его за грудки и втянул в салон. Следом влез ещё один охранник и двери "Скорой помощи" плотно захлопнулись… Путч закончился…
В Москве тем временем продолжали праздновать победу. Августовская ночь была наполнена гомоном праздно шатающихся людей, бравурными песнями и не слишком трезвыми, радостными криками. Москва бурлила страстями, но это уже была эйфория победителей. На Лубянке к памятнику Дзержинского, к этому одиозному символу тоталитаризма, подкатили огромный кран с длинной телескопической стрелой (одолжили американцы со строящегося посольства), бронзовую фигуру опутали канатами, подцепили и сорвали с пьедестала. Под восторженные вопли толпы тяжеленную статую повалили на мостовую. Народ бросился взбираться на поверженного колосса. Все! Конец всесильному монстру, конец могущественному КГБ! Свобода!
На Манежной, перед Кремлем волновался другой многотысячный митинг. Там все ждали приезда Михайлова. По радио только что передали, что Президент СССР прилетел во Внуково и этот радостный слух мгновенно разнесся среди демонстрантов – "Ура! Жив президент! Значит, вот-вот подъедет!"
Но Михайлов в этот день в Москву так и не приехал, хотя народ все ждал, надеялся и не расходился… И когда стало ясно, что президент не приедет, наверное, в этот момент люди впервые поняли, что время Михайлова ушло. И ушло безвозвратно…
А в Белом доме в это время полным ходом шло веселье… В подземелье, в бункере, в отсеке для VIP-персон, где ещё недавно готовились к длительной осаде, теперь накрыт был банкетный стол. Деликатесы, салаты и высокие бутылки с пестрыми иностранными этикетками уставляли сдвинутые столы, – там праздновали победу главные защитники победившей демократии…. Нескончаемой рекой лилось вино, тосты бравурной чередой следовали один за другим.
– За свободную Россию!.. За президента!.. За москвичей!.. За защитников Белого дома!.. – раздавалось восторженные выкрики в душном помещении подземной столовой, приспособленной под банкетный зал. Бельцин сидел во главе стола и лично контролировал, чтобы никто не пропускал "реализацию" тостов… Никто и не пропускал… На "ура" шла греческая "Метакса" разбавленная наполовину шампанским – напиток не слишком крепкий, но хорошо веселящий. Натянутым до предела нервам нужна была разрядка, накопившиеся под тяжелым спудом напряжения и тревоги эмоции требовали выхода. Народ быстро хмелел – блестели глаза, заплетались языки, но на это никто не обращал внимание… В душе у всех оглушительным аккордом звучало одно – "Победа"! Раскрасневшийся Чугай нетвердой походкой подвел к развалившемуся на стуле Бельцину маршала Шапкина…
– Владимир… Николаевич, – произнес он, делая длинные паузы. – Главком ВВС Шапкин… Первым из военных перешел на сторону России… В случае начала штурма был готов отдать приказ нанести бомбовый удар по Кремлю…
Бельцин, откинувшись на стуле, – пиджак на спинке стула, галстук снят, ворот сорочки расстегнут, – окинул главкома ВВС долгим, внимательным взглядом:
– Я это запомню, маршал… Идите, отдыхайте!
Чугай с Шапкиным неторопливо отошли. Веселье продолжалось. Торжество было в самом разгаре, когда сильно захмелевший мэр Москвы Павел Харитонов начал ходить около столов, радостно и пьяненько приговаривая:
– Нет, ну ты понял? Понял? Полным дерьмом они против нас оказались… Полным дерьмом!
При этом он глумливо подхихикивал, а потом вдруг начал громко и часто икать.
Бельцин недовольно посмотрел на сидящего рядом Кожухова.
– Выведите его отсюда… А то облюет тут все… В туалет, в туалет!
Кожухов подозвал двух охранников, стоявших у входа, и кивнул им на захмелевшего мэра. Те подхватили Харитонова под руки и, не смотря на его отчаянное сопротивление и возмущенные крики "В чем дело? Уберите руки!" осторожно вывели его из праздничной залы.
А на следующее утро уборщицы Белого дома тихонько матерились, убирая сильно загаженный подземный туалет…
Михайлов появился в Москве лишь на следующий день. Оправившись от крымских потрясений и сделав самые необходимые назначения, он подъезжал к Белому дому. Черное бронированное тело членовоза легко вкатило во двор дома правительства Российской Федерации и остановилось прямо перед центральным входом. Сопровождавший Михайлова полковник вышел из машины и распахнул перед ним дверцу. Михайлову показалось, что сделал он это не достаточно поспешно и почтительно… Чего-то не хватало в этом движении, к которому президент привык за многие годы. Михайлов отметил это почти автоматически и неспешно вылез из автомобиля. Оглянувшись в сторону нацеленных на него телекамер, он победно помахал рукой, зная, что скоро этот жест и улыбка будут миллионными экземплярами растиражированы по всему миру. Затем он повернулся к толпе встречающих и поискал глазами Бельцина… Бельцина нигде не было… Стараясь скрыть досаду, Михайлов повернулся к журналистам и подумал: "Сложно будет! Ну, ничего… Еще ничего не потеряно!"
– Товарищ президент… Алексей Сергеевич… Агентство ТАСС! – Теплов, журналист, с которым Михайлов был давно лично знаком, протягивал в его сторону микрофон с голубой наклейкой. – Какие вы собираетесь предпринять шаги в ближайшее время? Что будет с путчистами?
– Главное, я вам хочу сказать, что демократия устояла! – воодушевлено начал Михайлов. – Значит, все что мы успели сделать за эти годы мы сделали не зря… Советский народ и особенно москвичи, за эти дни показали образцы мужества и героизма… И это, значит, процесс реформ, начатый перестройкой, необратим…
