За морем - Уильямс Беатрис (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Я быстро смахнула пальцами слезы, собрала все, какие нашлись, остатки храбрости…
— Поэтому я скажу вам это теперь. Я все вам… Я все тебе скажу. Я люблю чудесный звук твоего голоса, люблю слушать, как ты играешь для меня вечерами на рояле. Люблю эти короткие забавные стишки, что ты нередко оставляешь мне на подушке по утрам. Люблю твой блеск и великолепие во всем, твою доброту. И то, как ты можешь изничтожить в хлам каких-нибудь болванов на Уолл-стрит — и в тот же вечер трогательно плакать в опере. Люблю твои старые кожаные тапочки, что ты носишь дома, когда мы с тобой одни. Люблю, как ночью ты держишь меня в объятиях, называя меня маленькой плутовкой, хотя, возможно, это в каком-то смысле и женоненавистничество. Люблю это чудное выражение на твоем лице, когда ты… когда мы…
Мой голос осекся. Я отвернулась к стене, на которой, на фоне выцветших обоев, на нас с таинственно счастливой полуулыбкой взирала с маленькой дешевой картинки Мадонна.
— Я понимаю, что сейчас я для тебя всего лишь незнакомка. Однако ты для меня — всё. Ты — моя жизнь. Уже одно то, что ты сейчас рядом — даже при том, что ты меня совсем не знаешь, — для меня высшее счастье.
Я с ужасом слушала повисшее между нами молчание, не в силах посмотреть на Джулиана. Чьи-то быстрые тяжелые шаги ворвались в эту напряженную тишину: кто-то торопливо прошел по коридору прямо за дверью и стал подниматься по лестнице.
— Ты все еще мне веришь? — оглянулась я наконец.
— Я… Я не знаю. Но, наверное, должен. Ведь поверил же я во все прочее? — Джулиан изумленно покачал головой и опустил глаза, задумчиво уставившись на свои руки. — А я все боролся со страшной безрассудной ревностью к этому мужчине — к этому неизвестному твоему мужу. К этому проклятому везунчику, счастливейшему в мире парню. Выходит… это я? — поднял он взгляд. — Я?
Его глаза расширились и потеплели, брови умоляюще взлетели ко лбу. На долгое мгновение наши взгляды встретились, наконец я поднялась, метнувшись через комнату к двери, возле которой на крючке висел мой плащ. Я вытащила из внутреннего кармана «Блэкберри», где старательно берегла его всю неделю: и пока пробиралась через Англию, и пока пересекала пролив, направляясь во Францию, и пока ехала поездом до Амьена.
Я включила телефон. Мелодия приветствия прорезала озаренное свечою пространство нелепым до абсурдности анахронизмом.
— Могу я тебе кое-что показать? — вручила я Джулиану мобильник. — Вот, это мой телефон.
Он воззрился на предмет в своих руках, ошарашенно переспросил:
— Телефон?
— Да. Я же тебе вчера рассказывала, помнишь? Его можно везде носить с собой, снимать им фотографии. — Протянув руку, я перед изумленным взглядом Джулиана полистала меню. — Смотри. Вот мы минувшим летом путешествовали на катере. Это матрос нас щелкнул.
В тускло освещенную, допотопную комнату наши загорелые тела на снимке ворвались резкой и пронзительно яркой вспышкой. Мы с Джулианом стояли на палубе его катера, мои руки обвивали его талию, а он обнимал меня за плечо. Его радостно смеющееся лицо было слегка обращено ко мне, как будто он только что меня поцеловал — и впрямь, Джулиан редко упускал такую возможность. На мне был коротенький пляжный сарафан без лямок, и кожа сияла в солнечных лучах, и улыбка на лице была такой широкой и безоблачной, что я едва не разревелась. Счастливая Кейт! Ничего еще не ведающая, счастливая Кейт!
Тут «Блэкберри» затрясся в руках у Джулиана.
— Прости, — попыталась я забрать у него мобильник. — Все это слишком уж неожиданно. Я вовсе не хотела…
— Нет, — крепче зажал он телефон в ладонях. — Ты очень красивая.
— Там я была счастлива. Так счастлива… — Мой голос дрогнул.
— А есть еще?
— М-м, да. — Вновь протянув руку к телефону, я стала листать фотки. — Вот ты лежишь на траве перед своим загородным домом. Похоже, я застала тебя врасплох… Ой, черт, это на пляже. Тебе не надо это видеть! Дурацкий бикини… Прости, но в мое время все девушки такие носят.
— Боже правый!
— Я была бы рада показать тебе твои… послания ко мне. Ты всегда любил пошутить и был таким нежным, таким…
Джулиан поднял глаза:
— Ты говоришь в прошедшем времени.
— Я же сказала, что я вдова.
— То есть… я мертв?
— Да. — Я снова села на кровать. — Вот почему я здесь — чтобы спасти тебя. Чтобы удержать тебя от этого рокового завтрашнего рейда, от перемещения в мою эпоху. Потому что там ты погибнешь.
— Погибну? Но я думал… А как это случится?
— Мы только что поженились. Ты отправился… на мои поиски, чтобы спасти меня. И тогда они забрали тебя с собой и… — Я судорожно сглотнула. — И убили тебя.
— Что?! Кто это сделал? И зачем?
— Это не имеет значения. Слишком сложно все объяснить. Но теперь-то ты понимаешь? Теперь ты видишь, почему так важно, чтобы ты избежал этой назначенной на завтра вылазки? Чтобы не подвергался никакому риску?
Джулиан ничего не ответил. В комнате воцарилась глубокая тишина. Мне было даже не представить, что происходит в его голове, — несомненно, все кружилось жутким вихрем, как когда-то у меня. Но он безмолвно сидел рядом со мной, по-прежнему обхватив непривычными пальцами смартфон, и я не торопила его. Мне хватало самого этого краткого мига, проведенного рядом с ним. Того, что он существует, что я вижу его живым, всего в паре шагов от себя — с бьющимся сердцем, с мерцающим мыслями сознанием, с длинными и пока еще целыми и невредимыми руками под его нынешней одеждой.
Наконец он кашлянул, прочистив горло.
— Это твое обручальное кольцо?
Я посмотрела на свою руку:
— Да.
— Могу я взглянуть?
Этого я не ожидала. Я попыталась стянуть кольцо с пальца, однако припухшая плоть намертво удерживала полоску металла.
— Прости, — глянула я на Джулиана, — я еще ни разу не пыталась его снять.
Кинув взгляд по сторонам, я потянулась к свече на ночном столике, чтобы снять с оловянного подсвечника немного еще не застывшего воска. Хорошенько, до скользкости, натерев им палец, я наконец сумела стянуть с него тонкий ободок и положила в ладонь Джулиану.
Он поднес колечко к глазам, изучил внимательно:
— Мне не разобрать гравировку.
— На нем есть гравировка? — удивилась я.
Джулиан поднялся, отошел к окну и покрутил кольцо в пальцах, чтобы на внутреннюю поверхность попал льющийся из окна, омытый дождем дневной свет. От волнения вдоль скул у юноши выступил пунцовый румянец. Обернувшись ко мне, Джулиан резко спросил:
— И откуда оно у тебя?
— Ты дал мне его, когда мы сочетались браком. Сам надел мне его на палец.
Ничего не ответив, он замер, задержавшись на мне долгим взглядом. Наконец вернулся к своему стулу, сел и взял меня за левую руку:
— Позволь, я? — и, надев кольцо обратно мне на палец, поцеловал его и опустил мою кисть обратно на колено.
— Теперь ты мне веришь?
— Да, — глухо произнес он.
— И что там написано?
— Сама можешь посмотреть, если хочешь.
Я опустила взгляд на кольцо:
— Нет. Я не могу…
— Почему?
— Не знаю. Наверное, потому, что, даже сидя тут с тобой, вроде бы с тем же человеком, я все равно ужасно скорблю и тоскую. По тому Джулиану Эшфорду, что остался там, позади. По тому, кто так глубоко знает меня, кто любит меня. По тому, кто… — Тут я осеклась.
— По тому, кто — «что»?
Не удержавшись на месте, я метнулась к окну, выглянув на темнеющую понемногу улицу, скользящие по ней незнакомые фигуры, на слабые отблески булыжников еще влажной мостовой, отражающей свет от ближних домов.
«По тому, кто сейчас немедленно бы сжал меня в объятиях», — добавила я про себя.
Я не слышала, как он приблизился ко мне, и, когда Джулиан коснулся рукой моего локтя, я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась.
— Прости, — сказал он, не сводя с меня серьезных глаз. Его лицо отчасти скрывалось в тени надвигающихся сумерек. — Я не хотел тебя напугать.
Он был таким близким, таким настоящим. И живым! Безусловно живым.
