Возвращение домой.Том 2. - Пилчер (Пильчер) Розамунд (бесплатные полные книги TXT) 📗
— Вы работаете у адмирала?
— Нет, просто живу у него.
— Чудесно.
Он старался изо всех сил, но у нее не было настроения говорить. Перед диспетчерской вышкой они присоединились к Бобу с полковником. Рядом рабочие из наземного обслуживающего персонала в замызганных спецовках возились со своими грузовиками и топливными автоцистернами. По другую сторону взлетно-посадочной полосы стояли ангары и выстроившиеся ровными рядами самолеты — «торнадо» и «харрикейны». На взлетно-посадочной полосе было пусто.
Минуту-другую все молчали. Это был момент напряженного ожидания. Затем капитан нарушил молчание:
— Летят.
У Джудит забилось сердце. Люди из наземной команды засуетились, собираясь уезжать, и стали залезать в грузовики. Прикрыв рукой глаза от солнца, Джудит вглядывалась в небо, но ничего не могла рассмотреть в ослепительном сиянии садящегося солнца. Она напрягала слух, но не слышала ничего. Уж не наделен ли капитан экстрасенсорными способностями, недоумевала она. Может быть, его пышные усы обладают кошачьей чувствительностью, и он способен…
И тут она увидела самолет — висящую в солнечном свете серебристую точку. Она приближалась с юго-запада, и вскоре Джудит уже стала различать гул мотора. Самолет пошел на снижение, взял курс на взлетно-посадочную полосу. Выпустил шасси и коснулся земли. В момент, когда шасси соприкоснулись с землей, раздался оглушительный скрежет, и Джудит инстинктивно вскинула руку, защищая лицо от вихря, поднявшего в воздух тучи удушливой пыли.
Постепенно пыль улеглась, и прошло еще пять минут в томительном ожидании: военно-транспортный самолет «дакота» медленно катил по взлетно-посадочной полосе, пока не поравнялся с диспетчерской вышкой. Пропеллеры замерли. Тяжелая дверца открылась изнутри, и к самолету подкатили трап. Пассажиры стали один за другим выходить на бетонированную площадку. Майор авиации, группа американских летчиков, три элегантно одетых тамила с портфелями, двое солдат, один из них — на костылях…
Наконец, когда Джудит начала уже отчаиваться, появилась худенькая девочка. Она стала неуклюже спускаться по ступенькам. Загорелая, с коротко остриженными выгоревшими волосами, она была похожа на мальчишку в своих шортах и вылинявшей зеленой рубашке. Громоздкие кожаные сандалии выглядели так, словно были размера на два больше ступни; через костлявое плечико перекинут маленький парусиновый рюкзак. Девочка остановилась, пытаясь сориентироваться; видно было, что она растерялась и волнуется. Но вот она храбро пошла по бетонированной площадке за остальными пассажирами, пригибая голову под крылом самолета.
Джесс.
В этот момент, казалось, кроме них двоих, никого не было на всем свете. Джудит двинулась ей навстречу, стараясь отыскать в этом худеньком, маленьком лице хотя бы одну черточку от той пухлощекой четырехлетней девочки, с которой она простилась десять лет тому назад и которая так трогательно тогда плакала. Джесс увидела ее и встала как вкопанная, а Джудит все шла вперед; теперь девочка уже не спускала с нее глаз, и они были такие же синие и ясные, как раньше.
— Джесс…
— Джудит?
Она должна была спросить, должна была увериться.
— Да, Джудит.
— Я боялась, что не узнаю тебя.
— А я знала, что узнаю тебя.
Джудит протянула руки. Джесс какое-то мгновение поколебалась, а потом бросилась в распростертые к ней объятия. Она была настолько высокая, что ее макушка доходила Джудит до подбородка, и у Джудит было такое чувство, будто она держит что-то очень хрупкое — оголодавшую птицу или тоненькую тростинку. Она спрятала лицо в жестких, пахнущих дезинфицирующей жидкостью волосах девочки и почувствовала, как худенькие руки Джесс крепко сомкнулись на ее талии. Они целовали друг друга, только слез на этот раз не было.
Им не мешали, предоставив побыть какое-то время наедине друг с другом, а когда они наконец подошли к трем терпеливо ожидавшим их мужчинам, то были встречены с большой теплотой и тактом. С Джесс непринужденно поздоровались, точно перелет из Джакарты, с которого начиналась ее новая жизнь, был для нее самым обыкновенным, повседневным делом. Боб не пытался даже поцеловать ее, только ласково взъерошил ей волосы. Она мало говорила и не улыбалась. Но это не имело значения.
Полковник проводил их до машины, оставленной в тени под навесом из пальмовых листьев. Боб повернулся к нему.
— Не знаю, как вас благодарить.
— Не стоит благодарности, сэр. Никогда не забуду этот день. Он не спешил уходить, ожидая, пока они усядутся в машину, и когда она тронулась, молодцевато отдал честь и махал им вслед до тех пор, пока машина не выехала за охраняемые часовыми ворота на дорогу и не скрылась из виду.
Боб уселся поудобнее и улыбнулся младшей племяннице.
— Ну вот, Джесс, мы едем домой.
Она сидела между ними на заднем сиденье огромного автомобиля. Джудит не могла оторвать от нее глаз, ей хотелось коснуться ее, пригладить ей волосы. Казалось, с ней все в порядке. На правой ноге у нее виднелись три страшных багровых шрама, каждый размером с полкроны; сквозь тонкую ткань износившейся рубашки проступали ребра. Но это не имело значения. Зубы у нее были слишком большие на фоне маленького личика, встрепанные волосы будто обкорнали кухонным ножом. Но и это не имело значения. Несмотря ни на что, она была прекрасна.
— Ты узнала дядю Боба? — спросила Джудит. Девочка покачала головой:
— Нет.
Боб рассмеялся.
— Разве она могла? Разве ты могла, Джесс? Тебе же было всего четыре года. И мы были вместе так недолго. В Плимуте, в Рождество.
— Я помню Рождество, но тебя не помню. Я помню серебристую елку и человека по имени Хоббс. Он делал мне вкусные тосты.
— Знаешь, Джесс, ты говоришь, как маленькая австралийка. Мне это нравится — напоминает о моих старых приятелях-австралийцах, с которыми я когда-то вместе служил.
— Рут была австралийка.
— Это та девушка, которая о тебе заботилась? — спросила Джудит.
— Да. Она была необыкновенная. Тебе от нее письмо, у меня в рюкзаке. Она вчера написала. Хочешь прочесть сейчас?
— Нет, давай сначала доберемся до дому. Я потом его прочту. Авиабаза Ратмалана уже осталась позади, и они с ветерком катили обратно на север по широкой дороге, ведущей к городу. Джесс с любопытством глазела в окошки.
— Немножко похоже на Сингапур.
— Тебе виднее, я там не была.
— Куда именно мы едем?
— Ко мне домой, — ответил Боб. — Джудит сейчас живет у меня.
— У тебя большой дом?
— Довольно большой.
— И я там буду жить?
— Само собой.
— И у меня будет своя комната?
— Если хочешь.
Джесс ничего не ответила. Джудит сказала:
— У меня в комнате две кровати. Ты можешь спать со мной. Но Джесс не спешила связывать себя преждевременным согласием.
— Посмотрим, — сказала она и попросила: — Можно, я пересяду на твое место, к тому окну?
После этого она уже ничего не говорила; отвернувшись от них, она вся ушла в созерцание проплывающих мимо картин. Сначала они ехали через сельскую местность — мимо маленьких ферм, повозок, запряженных волами, колодцев; потом начались городские дома, придорожные магазинчики, обшарпанные бензоколонки. Наконец они выехали на широкую Галле-роуд, и только когда машина притормозила и свернула в ворота, Джесс заговорила снова.
— У ворот стоит охранник, — встревожилась она.
— Да, часовой, — ответил Боб. — Он здесь не для того, чтобы не выпускать нас обратно, а чтобы избавить от непрошеных гостей.
— Это твой собственный часовой?
— Да, мой личный. А еще у меня есть садовник, повар и дворецкий. Все — в полном моем распоряжении. Садовник к твоему приезду убрал весь дом цветами, повар приготовил для тебя особый лимонный пудинг, а дворецкий Томас ждет-не дождется встречи с тобой… — Машина затормозила и остановилась. — А вот, кстати, и он — уже идет тебя встречать.
О такой встрече можно было только мечтать. Сбежав с крыльца, Томас открыл дверцу машины; его напомаженные волосы блестели, за ухом красовалась роза гибискус. Сияя от восторга, сверкая золотыми зубами, он помог Джесс выбраться из машины и нежно погладил ее по голове своей смуглой ручищей. Взяв ее рюкзак, он обнял девочку за хрупкие плечи и повел в дом. Глядя на них со стороны, можно было подумать, что он — любящий отец, а она — его пропавшая и вновь обретенная дочь.
