Остров дьявола - Шевцов Иван Михайлович (книга бесплатный формат txt) 📗
- Я думаю, Милош, вы не станете отрицать заслуги Леонида Брежнева в нашем общем деле. Он сделал все, что от него зависело.
- За свои заслуги он сполна вознагражден, - порывисто сказал Савич, наливая себе коньяку и, не глядя на Гарбатова, язвительно прибавил: - Он весь в наградах - с головы до ног, спереди и сзади.
На сером квадратном лице его пробежала всегда дежурившая там презрительная ухмылка, которую погасил сдержанный негромкий голос сенатора:
- Мавр сделал доброе дело и может с достоинством покинуть этот мир. Нас интересует будущее: кто придет на смену? - он пытливо уставился на Гарбатова.
- Неожиданностей пока не предвидится, никаких отклонений от расчета, - ответил академик, быстро, мимоходом стрельнув пустыми глазами в посла, ожидая от него поддержки. - Будет Андропов. На сегодня ему нет альтернативы, - ответил посол, положив на стол широкие пухлые руки. Неподвижные холодные глаза его глядели тупо и холодно. Мясистое, широкое лицо ничего не выражало.
- Андропов… - Савич презрительно поморщился. - Шеф КГБ - личность для меня загадочная и непредсказуемая. Он убежденный сталинист.
- Это временная фигура, - успокоил Гарбатов. - Он не жилец: безнадежно болен.
- А кто сменит его? - прицеливающий взгляд Савича направлен на посла.
- Могут быть варианты. - Посол облизал толстые потрескавшиеся губы и принял важный вид. - Черненко, Романов, Гришин, Щербицкий, Горбачев, Громыко.
- Только не Романов и не Щербицкий! - порывисто воскликнул Савич и наклонился всем корпусом. - Их приход к власти разрушит все достигнутое при Брежневе. Этого допустить нельзя. Невозможно.
- Почему? - не повышая голоса поинтересовался молчавший все время сенатор.
- Это истовые славяне-патриоты. Они не любят евреев и поощряют антисемитов, - возбужденно ответил Савич.
- Из названных Александром Яковлевичем кандидатов, - тягуче начал Гарбатов, - надо сразу исключить Громыко и Гришина. Первый безнадежно стар и, как умный политикан, он не примет на свои дряхлые плечи пост первого лица, то есть Генерального секретаря. Его вполне устроит ритуальная должность главы государства, о чем он, как мне известно, давно мечтает. Гришин безнадежно глуп, и об этом знает все Политбюро.
- Глуп, груб, невоспитан, - поддержал Гарбатова Александр Яковлевич. - У него нет авторитета ни в партии, ни в народе.
- Он еврей? - спросил Савич. Гарбатов кивнул. А посол счел уместным добавить:
- Фамилию поменял недавно и упорно скрывает свою национальность, а при случае не прочь продемонстрировать антисемитские штучки.
- Официально пишется русским? - спросил Савич.
- Половина евреев в Союзе пишутся русскими, белорусами, украинцами, грузинами, - ответил Гарбатов, и мимолетная вежливая улыбка заиграла на его губах. - Как и ваш покорный слуга. Что же касается Романова и Щербицкого - мы приняли меры по их дискредитации.
- А что из себя представляет Черненко? - полюбопытствовал сенатор.
- То, что и Брежнев. Предельно ограничен, - сдержанно ответил Александр Яковлевич.
- Жена? - Это Савич.
- Тут все в порядке, - загадочно улыбнулись толстые губы посла.
- Но он, как и Андропов, неизлечимо болен, - добавил Гарбатов. - Это будет халиф на час.
- А дальше? - в голосе Савича нетерпеливая настойчивость.
- Дальше выход, как говорят, спортсмены, на прямую финишную, - ответил посол.
- Я думаю, Щербицкий отпадает: он в преклонном возрасте, да и здоровьем не блещет. Останутся двое.
- Этот ваш интелектуал -демократ и Романов? - уточнил Савич и спросил: - Романов серьезный конкурент?
- Против Романова мы приняли максимум мер: подключили прессу и "беспроволочный телеграф" - так у нас называют слухи, - сказал Гарбатов.
- Романов, Романов, - пробормотал Савич. - Кажется такой была фамилия русских царей? Он не потомок?
- Однофамилец. Распространенная в России фамилия, - ответил Гарбатов.
- Скажите, Александр, ваша кандидатура, как назвал его Милош, интеллектуал-демократ достаточно надежная? - вдруг обратился к послу сенатор. - Может, есть смысл иметь, как альтернативу, еще несколько кандидатур. Что б на всякий случай был выбор.
- И резерв, - вклинился Савич.
- Да, и резерв, - повторил сенатор.
Александр Яковлевич был польщен приятельски-фамильярным обращением к нему сенатора и решил ответить тем же:
- Сол, - сказал он, дружески глядя на Шварцбергера. - Я понимаю вашу обеспокоенность, но тот, кого господин Савич назвал демократом-интеллектуалом, и в самом деле демократ по убеждению и человек незаурядного интеллекта. Он был здесь моим гостем, и я убедился, что это так. Он наш человек, наш душой и телом Гибкий политик, в меру беспринципный, обаятельный находчивый, без убеждений, на все готовый в экстремальных условиях… Хорошая биография - трудовой стаж, диплом МГУ…
- Я вас понял, Александр, - вежливо перебил сенатор и добавил: - Но алтернативный резерв не повредит.
- Господа, - вмешался Гарбатов, - резерв конечно же нужен, но это вопрос отдаленного будущего. Он появится в свое время в конкретных условиях. Не надо спешить: Брежнев еще жив, живы и его потенциальные преемники, а мы уже делим наследство. - Веселая улыбка осветила серое мрачное лицо академика.
- По нашим данным все может решиться в течение двух-трех ближайших лет, - авторитетно заявил Савич. - Так что о резерве думайте.
- Думаем. Есть еще три кандидатуры. Присматриваемся, изучаем, проверяем. Все трое крупные партаппаратчики. Один - обкомовский секретарь. Импозантен, с популистскими замашками. Грубоват, самонадеян, непредсказуем. Не хватает интеллекта, но зато избыток ненависти к коммунистам. - Посол умолк, и в комнате повисла выжидательная пауза. - Второй - князь республиканского масштаба. Прославился в борьбе с преступностью, у себя в республике сажал виноватых и невиновных. На этом сделал себе популярность.
- У этой кандидатуры есть существенное "но", которое не пускает его на первые роли, - заговорил Горбатов, продолжая Александра Яковлевича. - Во-первых, сомнительное, по крайней мере, жиденькое образование. Во-вторых, что в нынешних условиях существенно, он грузин, и тень Сталина будет его преследовать, если он займет пост номер один.
- Третий? - стремительно спросил Савич.
- Партаппаратчик из центра. Молодой, толковый, - продолжал Гарбатов. - Пока что неизвестен широкому кругу общественности. Детдомовец. Это плюс. По отцу - Иванович, что тоже имеет вес. Славяне любят: Иванович, значит свой, не пришелец. Правда, внешность у него ярко выраженная не славянская.
- Интернациональная, прозападная, - весело заулыбался посол, вызывая улыбки своих коллег.
Внешне сдержанный, тщательно натренированный Соломон Швацбергер - воспитанник Колумбийского университета, умеющий хорошо владеть собой, не терпел пустых и праздных разговоров. Он высоко ценил время собеседников, но особенно свое. Он считал, что любая мысль должна выражаться точными лаконичными словами и фразами. И сейчас он опасался, что главная суть встречи может потонуть в словесной шелухе. А ведь речь шла о судьбе Советского Союза - великой державы, которая была единственным препятствием для сионистской Америки на пути к ее мировому господству, которое по программе еврейских оракулов должно наступить в самом конце нынешнего тысячелетия. Советский Союз на протяжении всех семидесяти лет был бельмом в глазу не только США, но всего капиталистического мира, надеждой и покровителем развивающихся стран, получивших политическую независимость, по-прежнему остающихся на положении полуколоний, в смысле экономическом. О реставрации капитализма в России, о превращении ее в сырьевой придаток империалистического Запада никогда не переставали не только мечтать, но и предпринимать практические действия через секретные спецслужбы как в Вашингтоне, так и в Лонданах-Парижах. Их агентура действовала и внутри страны, главным образом из числа сионистов, занимающих видные посты в культуре, партийном и государственном аппарате. И если Сталин не просто сдерживал, а решительно пресекал их деятельность, то Хрущев практически закрывал на них глаза под влиянием своего зятя. Но больше всех для развала СССР сделал Брежнев. Он преднамеренно, с помощью своих советников привел страну к экономическому краху, который по планам ЦРУ должен доказать несостоятельность социалистической системы как в политике, так и в экономике, ошибочность революции семнадцатого года и необходимость возврата к капитализму. Но как за океаном, так и внутри страны отдавали себе отчет в том, что сразу объявить об этом народу нельзя, что это будет воспринято, как контрреволюция, что переводить политическую стрелку на сто восемьдесят градусов нужно постепенно, поэтапно. Для этого нужен ловкий политикан на капитанском мостике и еще более ловкий штурман-авантюрист, называемый "серым кардиналом". На эту должность претендовал и Аркадий Григорьевич и Александр Яковлевич. Гарбатов, между прочим, не подозревал в Александре Яковлевиче конкурента. А между тем американцы предпочитали на роль "серого кардинала" не липового академика, способности которого не высоко ценили, хотя и сполна пользовались его услугами, а посла, их больше устраивал иезуитский ум Александра Николаевича, его цинизм и отъявленное вероломство. И еще не менее важное, а может, даже главное обстоятельство делало выбор в пользу Александр Яковлевича: он был масон. А это означало, что в будущем и новый правитель страны, кто бы им ни был, не минует масонской ложи: уж "серый кардинал" постарается.
