Две недели в другом городе - Шоу Ирвин (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗

— Ему не было все равно, — возразил Джек.

— Тогда почему он не остановился?

— Вероятно, нуждался в деньгах.

Делани скорчил гримасу:

— Если ты хочешь умереть, почему бы заодно не заработать деньги?

Морис принялся за ванильное мороженое. Он ел с аппетитом, запихивая в рот одновременно с мороженым еще и сухое печенье.

— Итальянское мороженое — лучшее в мире. Красивые девушки, вкусное мороженое, скоростные автомобили — что еще нужно стране? Мне следовало приехать сюда лет в двадцать пять. Со здоровым сердцем. Если Деспьеру суждено было погибнуть, слава Богу, что это случилось прежде, чем он дописал ту статью. — Делани усмехнулся. — Француз меня не любил. О, да, да, он терпеть меня не мог. Когда он смотрел на меня, думая, что я его не вижу, я читал на его лице следующие слова: «Я считаю Мориса Делани законченным мерзавцем». Ты способен перевести это на французский?

— Не дословно. — Джек хотел уйти от этой темы. Испытывая смущение, он попытался вспомнить, куда спрятал статью Деспьера.

— Восхитительное мороженое. — Делани опустил ложку.

Он нажал кнопку вызова медсестры и откинулся на подушки, лежащие на приподнятом изголовье кровати.

— Сегодня прекрасный день, мне даже подключили телефон. — Делани указал на аппарат, стоящий на столике возле кровати. — Доктор разрешил мне два звонка в день. Я сделал только один. Второй оставил про запас. Я смотрел на телефон целый час, прежде чем решил, кому хочу позвонить прежде — Кларе или Барзелли. Собирался подбросить монетку, но ее под рукой не оказалось. — Делани иронично улыбнулся. — Потом я подумал — я же старый человек с больным сердцем, зачем обманывать себя, восстановлю мир в семье. Я одержал победу за три минуты. Через час тут будет Клара. Сюда принесут раскладушку, и Клара останется здесь на ночь вместо сиделки. Она бы уже приехала ко мне, но договорилась поужинать с Хильдой. В конце концов женщины обязательно заключат союз за твоей спиной, но ты обязан попытаться ему противостоять. — Он благодушно вздохнул. — Я чувствую себя так хорошо, что мог бы выкурить сигару. Только я их не выношу.

Слушая ожившего Делани, Джек укрепился в своем намерении кое-что ему сказать. Возможно, Делани не понравится, но его здоровье от этого не пострадает.

Маленькая полная медсестра в жестком накрахмаленном халате вошла в палату, чтобы забрать поднос.

— Синьор, — обратилась она к Делани, — вам звонила дама, синьора Ли. Она спросила, можно ли навестить вас. Я обещала позвонить ей в отель.

— Скажите ей, что нельзя. Что я агонизирую, не выходя из комы, и никого не узнаю.

— Синьор, — осуждающе произнесла медсестра. — Это не тема для шуток. Я скажу, что в настоящее время визит нежелателен.

Она унесла поднос.

— Карлотта, — пробормотал Делани. — Только ее здесь не хватает. Ты ее видел?

— Да.

— Как она выглядит?

— Располнела.

— Толстая, богатая вдова. Катцер оставил ей состояние. — Делани засмеялся. — Боже, что с нами делает время.

— Карлотта объяснила мне, почему хочет увидеть тебя.

— Почему?

— Ты давал ей в постели больше радости, чем любой другой мужчина, которого она знала. Она решила, что ты обязательно должен услышать об этом перед смертью.

Делани раскатисто засмеялся:

— Каждый находит свой повод для того, чтобы совершить паломничество в Рим. Какая дрянь. Сказать такое своему мужу, пусть даже бывшему.

— Нет, она не дрянь, — возразил Джек. — Просто она помешана на сексе. Или была помешана. Сейчас, думаю, она помешана лишь на воспоминаниях о нем.

— Ты знаешь, как это случилось?

— Нет.

— Хочешь узнать?

— Если ты хочешь рассказать.

— А почему бы и нет, — сказал Делани. — С тех пор столько воды утекло. Это единственная тайна, которую я скрывал от тебя, и долгие годы чувствовал себя из-за этого подлецом. Дело было во время войны. Ты находился в Европе; я пригласил Карлотту на ленч, чтобы отчитать ее — все только и говорили о ее похождениях. Я пытался пристыдить ее, говорил о том, какой ты замечательный человек, предупреждал Карлотту, что она пожалеет о своем поведении, что она губит свою жизнь. Она посмотрела на меня через стол и сказала: «Я уже не изменюсь. А раз так, почему бы тебе не разделить с остальными удовольствие?»

Делани вздохнул, разгладил ладонью складки пододеяльника и продолжил:

— Мое несчастье долгое время заключалось в том, что я не мог никому отказать. Я убедил себя, что не причиняю тебе вреда, что, вернувшись, ты рано или поздно расстанешься с ней независимо от того, как я поступаю. Мы поднялись из-за стола, поехали в мотель, расположенный в Долине, и провели там день. Это продолжалось несколько недель. В вопросах, не связанных с работой, я придерживаюсь минимума принципов и знаю, что многие меня не любят, но связь с женой друга, ежедневно подвергающегося смертельной опасности на фронте, не добавляла мне самоуважения. Даже если я был одним из многих. Я поставил точку, чтобы не чувствовать себя подлецом. — Последнее предложение он произнес насмешливым тоном. — Ну вот, теперь точно камень с души свалился. Давно хотел рассказать тебе. Ты на меня сердишься?

— Нет, — ответил Джек. — И раньше не сердился. Это не важно. Никогда не было важно.

— А для меня — было, — еле слышно сказал Делани.

В палате стало тихо, и Джек подумал, не засыпает ли Делани. Лампа была повернута так, что лицо Делани находилось в тени, и Джек не мог хорошо его разглядеть.

— Морис… — промолвил Джек.

— Да?

— Ты засыпаешь?

— Нет.

— Нам надо кое о чем поговорить.

— Я слушаю, — сказал Делани.

— Это касается сценария Брезача. По-моему, ты не должен им заниматься.

Делани от удивления приподнялся:

— Ты же говорил, что он тебе нравится.

— Да, очень нравится, — согласился Джек. — Но сейчас это было бы для тебя чрезмерной нагрузкой.

— Через шесть недель меня отсюда выпустят. Доктора говорят…

— Ты убьешь себя, если начнешь работать через шесть недель.

— Убьешь, убьешь… — раздраженно произнес Делани. — Я устал от подобных пророчеств. Если я хочу выпить, трахнуть девчонку, дойти до туалета, прочесть сценарий…

— Послушай, Морис, — мягко сказал Джек. — Ты сам знаешь, что это не одно и то же.

— Знаю, знаю. — Делани вздохнул. — Как долго, по-твоему, я должен бездельничать?

— Год.

— Год! Что произойдет со сценарием? С тобой? С Холтом? — капризным тоном больного спросил Делани. — Через год все изменится. Ждать год для меня — это самоубийство. Чем я буду заниматься все это время? Вязанием? Я с молодости не устраивал себе отпуска более чем на две недели. Да я просто свихнусь.

— Я не утверждал, что тебе нельзя ничего делать. Но руководить съемками фильма для тебя гибельно…

— Тогда кто это сделает? Хильда? Ангел Габриэль?

Джек набрал в легкие воздух:

— Брезач.

Делани приподнялся. Его лицо оказалось освещенным.

— Ты шутишь?

— Нет.

— Ему всего лишь двадцать четыре года.

— Двадцать пять, — уточнил Джек. — Если он оказался достаточно зрелым, чтобы написать такой сценарий, он сумеет и снять по нему фильм.

— А какая роль уготована мне? — спросил Делани. — И тебе?

— Холт собирается основать компанию для съемок трех фильмов, не так ли?

— Да.

— Эта картина может стать первой. — Джек старался придать голосу мягкость. — Ты начнешь помогать Брезачу. Ему понадобится помощь. Твое присутствие будет для него бесценным. И в то же время ты не станешь убивать себя ежедневной работой на съемочной площадке. Пока ты поправляешься, ты сможешь подыскать два других сценария и начать работу с ними. А через год приступишь к съемкам…

— А чем будешь заниматься ты?

— Вернусь в Париж, к жене и детям. К моей работе. Я тебе не нужен.

— Нет, нужен, — запротестовал Делани. — Ты даже не представляешь, насколько ты мне необходим. Что бы я делал, по-твоему, без тебя в последние дни?

— Ты найдешь кого-нибудь другого.