Физиологическая фантазия - Елистратова Лола (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Вечером, когда консул ушел, Фауста с Таней стали разбирать сумку с подарками и достали губастых человечков из черного дерева. Таня расставила их на круглом стеклянном столе в кухне и захихикала:
– Ой, какие смешные...
Фауста усмехнулась и сделала на одну из фигурок пальцами, цокнув при этом языком – что-то вроде:
«Н-но, залетные!». И человечек качнулся, неуклюже шагнул вперед и сказал нутряным нездешним голосом:
– Мне все кажется, что я семь лет бежал кросс из Африки в Москву и вот прибежал.
А Фауста хохотала, закидывая голову, и ее каштаново-рыжие волосы, выкрашенные редкой индийской хной, сияли под светом лампы. Это была особая хна, которую Фауста распаривала на кофейной гуще и настаивала с луковой шелухой и маслом авокадо по тайному рецепту. Волосы от нее светились, как нимб у средневековых святых.
Доктор закидывала голову и хохотала, а из спальни ей вторил утробным урчанием сытый и довольный зверечек.
Тане надо было учиться и учиться, прежде чем она превратится в такую же королеву. И меняться, и приближаться к недоступному образу. Не говоря уже об этой чертовой потере девственности.
Поэтому Таня сказала еще раз – даже со слезами в голосе:
– Честное слово, Фауста Петровна, мне бы такое даже в голову не пришло.
– Да ладно, ладно, – отмахнулась та. От ее гнева не осталось и следа. Казалось, что она занята только тенями для век и даже думать забыла о колбаске, торчащей в банке из-под бензол-бензоата. – Иди, девочка, переоденься, а то он сейчас уже придет.
Глава четвертая
ДАВЯЩЕЕ ПОГЛАЖИВАНИЕ ОТ ПОДБОРОДКА К УХУ
После бурного разговора с Фаустой Таня вдруг ожила, как тот губастый человечек из черного дерева. Забегала по квартире, захлопотала: действительно, надо переодеться, накрыть на стол, украсить испеченный с утра пирог, немножко убраться в квартире.
Таня быстренько собрала в приемной использованные инструменты, положила в стерилизатор. Потом зашла в гостиную, окинула взглядом зеркально-хрустальные поверхности: уж нет ли на них, не дай бог, какой пылинки. Потом – в спальню, где на трех стеклянных этажерках расставлена коллекция кукол Фаусты. Таня заботливо подвинула игрушечных людей, чтобы они были выстроены на полках ровными красивыми рядами: коллекция очень ценная, с большим количеством старинных фарфоровых кукол в роскошных костюмах. Был даже десяток экспонатов восемнадцатого века в пудреных париках – наверное, достались Фаусте от одноименной прабабки вместе с рассказом о крамольной колбаске и с гравюрами, которые изображают Жеводанского зверя и прочие ужасы. Таня не понимала одного: зачем Фауста ставит рядом с этими редкостями бездарные современные игрушки. По соседству с двухсотлетними аристократами красовался плачущий Пьеро в шапке с бубенцами – ну, хотя этот ладно, еще так-сяк, но уж надувной спортсмен с бицепсами и целлулоидный голубоглазый голыш были просто верхом вульгарности. Да и это... Это еще что такое?
Не на самой этажерке, а сбоку, на подоконнике, словно готовясь к переезду на полку, лежала большая кукла – Гарри Поттер в круглых очках. Эту куклу Таня видела в первый раз. Она взяла ее в руки и, видимо, неосторожно нажала на спрятанную где-то внутри батарейку, потому что Гарри Поттер залился смехом и спросил:
– Можно я приду к вам завтра в гости?
Таня испугалась и бросила игрушку назад на подоконник. Хватит с нее на сегодня бензол-бензоата. А эти дурацкие куклы – ну их совсем, ее любимые африканские человечки, которых привез консул, куда интереснее.
– Таня, гость пришел, – раздался голос Фаусты Петровны из передней.
Да-да, иду, – отозвалась девушка, но сама почему-то осталась стоять около этажерки с куклами. Вот ведь, пришел – иголочка, мгновенно кольнувшая в животе и в груди, – впрочем, какое это имеет ко мне отношение... я так и не украсила пирог... бензол-бензоат, можно я приду к вам в гости, колбаска в банке, кошелек, подсунутый под зад... сумка... Сумка? Ну да, ведь доктор всегда выигрывает. Она хохочет, и ее волосы сверкают в свете хрустальной люстры... Я бежал кросс из Африки...
– Таня!
Фауста уже усадила Марка в гостиной, на диване. Он извинялся за то, что пришел без камеры, – хотел взять у товарища, а того весь день не было дома.
– Ничего страшного. Вернешься завтра, – сказала Фауста.
– Спасибо, – Марк улыбнулся и посмотрел на вожделенную гравюру в золотой рамке. – Зато я принес вам подборку статей. Вы же говорили, что вас интересует история о Жеводанском звере?
– Да, – сказала Таня, но Марк даже не расслышал, потому что Фауста громко заявила:
– Особенно нас интересует, как дела у милиции с расследованием убийства.
– Я не знаю, – развел он руками. – Все что мог, я им рассказал. Сделал копии со всех документов, – он показал толстую кожаную папку. – Но даже если предположить, что это такой же зверь, как был в XVIII веке в Жеводане, то как узнать, где он прячется? Я уж не спрашиваю, откуда он здесь взялся.
– Можно, например, было бы провести аналогию с тем местом, где он прятался в Жеводане, – предложила Таня.
Но этого так никто никогда и не узнал, – ответил Марк. – Животное возникало словно из ниоткуда, поди пойми, где оно пряталось. Это такая странная область: огромные каменистые плато, по полгода занесенные снегом, совершенно пустынная местность. В самом глухом и холодном поселении находится монастырь, а при нем – приют для паломников, которые шли к Святому Иакову Компостельскому, далеко-далеко, в Испанию, на край земли...
Он говорил, и Таня словно видела безнадежно тоскливый край: сухую землю, перемешанную с камнями, комки глины, бездарную, неблагодарную почву, только в мае покрывающуюся ковром лимонных нарциссов, а по шесть месяцев в году подернутую ледяной коркой. Свищет ветер, несет белая поземка, заметает землю снегом, на котором цепочкой отпечатываются следы усталых паломников. А где-то там, за монастырем, среди зимы и холода, рыщет неведомое чудовище, и его прямые мощные лапы не спеша вдавливаются одна за другой в свежий снег: шлюмф-шлюмф, шлюмф-шлюмф...
– А еще там есть геологические диковины, – сказал Марк. – Застывший поток доисторической лавы и гигантский каньон реки в форме лошадиной подковы. Посреди каньона – остров земли, словно корабль. Кстати, на нем и стоит церковь святой Фаусты. Это место называется Бозуль. Я выдвинул гипотезу, что животное пряталось именно там.
– Вот я об этом и говорила, – обрадовалась Таня. – Надо отыскать такой же Бозуль в Москве. И все, готово.
– В Москве нет каньонов и застывшей лавы, – заметила Фауста.
– Ну, может, не такую большую впадину... Что-нибудь похожее: река, нечто в форме корабля... – увлеклась расследованием Таня.
– А ведь верно. Река – значит вода, корабль – большой дом, – начал было Марк, но Фауста прервала его:
– Все, для аперитива достаточно. Прошу к столу. Про своего зверечка расскажешь после ужина.
Ужинали в столовой, при свечах.
Взявшись за прибор, Таня вспомнила, что так и не украсила пирог. Испугалась, что Фауста Петровна рассердится. Но закусок, подготовленных армией домработниц, оказалось столько, что она утешила себя: может, до десерта дело и не дойдет. Да и сама доктор, оказывается, постаралась, приготовив на горячее редкое мясное блюдо по старинному рецепту. Рецепт, конечно, достался ей от прабабки и вызвал большой интерес у Марка, который опять стал вспоминать про пресловутый Жеводан. Тане, честно говоря, это блюдо не понравилось совсем. Требуха в соусе была сложена и перевязана на тарелке таким образом, что являла собой полное сходство с мужскими гениталиями. Да и запах специфический – что говорить, требуха она и есть требуха, – и пробовать это Тане совершенно не хотелось. Но попробуй-ка тут не съешь, когда доктор смотрит на тебя с насмешкой, а Марк восхищается гениталиями с требухой и говорит, что это блюдо называется «трипу» и происходит как раз с родины зверя и святой Фаусты.
