Книга волшебных историй (сборник) - Ясина Ирина (читать книги регистрация .TXT) 📗
«Я как-то раз приехала к матери с моей дочерью Наташей, которая страдала малярией. Мать приставила к ней молодую, очень милую монашенку, которая ходила с ней всюду гулять; но когда та хотела повести ее на святой колодезь, уверяя, что стоит ей облиться водой, как лихорадка сейчас пройдет, мать сказала:
– Ну, Наташа, вода хоть и святая, а всё лучше не обливаться…
Монашенка была страшно скандализирована этими словами».
Раз в год, на два летних месяца, она приезжала гостить к брату в Ясную Поляну. Выхлопотать разрешение на это было непросто, пришлось обратиться к калужскому архиерею. Последний раз она была в Ясной летом 1909 года и, по свидетельству дочери, уезжая, горько плакала, говоря, что больше не увидит брата.
Но именно к ней приехал Толстой после своего бегства из Ясной Поляны осенью 1910 года. Встреча их в домике Марии Николаевны была очень трогательной. Приехав с доктором Маковицким в Шамордино 29 октября уже поздно вечером, Толстой даже не заглянул в номер гостиницы, где они решили остановиться, и немедленно отправился к сестре. Эта стремительность говорит о многом. Толстой рвался к сестре излить душу, поплакаться, услышать слова поддержки. Это был очень тонкий момент. Как монахиня, она должна была бы упрекнуть брата, что отказался нести свой крест до конца. Ведь и сама она осуждала себя за то, что в свое время из гордости разошлась с Валерианом и тем самым обрекла себя на дальнейшую цепь грехопадений. Однако она ни одним словом не выразила несогласия с его поступком, целиком поддержала его.
В келье Марии Николаевны в то время были ее дочь Елизавета Валериановна Оболенская и родственница игуменьи. Они стали свидетелями необыкновенной, мелодраматической сцены, когда великий Толстой, рыдая попеременно на плечах сестры и племянницы, рассказывал, что происходило в Ясной Поляне в последнее время… Как жена следила за каждым его шагом, как он прятал в голенище сапога свой тайный дневник и как наутро обнаруживал, что тот пропал. Он рассказывал, как Софья Андреевна прокрадывалась по ночам в его кабинет и рылась в бумагах, а если замечала, что он в соседней комнате не спит, входила и делала вид, что пришла узнать о его здоровье… Он с ужасом поведал о том, что Софья Андреевна пыталась покончить с собой, утопившись в пруду… «Какой ужас: в воду…»
Племяннице Толстой показался «жалким и стареньким». «Был повязан своим коричневым башлыком, из-под которого как-то жалко торчала седенькая бородка. Монахиня, провожавшая его от гостиницы, говорила нам потом, что он пошатывался, когда шел к нам».
На следующий день, уходя от сестры после второго визита к ней, Толстой заблудился в коридоре и никак не мог найти входную дверь. Перед этим сестра рассказала ему, что по ночам к ней приходит какой-то «враг», бродит по коридору, ощупывает стены, ищет дверь. «Я тоже запутался, как враг», – мрачно пошутил Толстой во время следующей встречи с сестрой, имея в виду собственные блуждания в коридоре. Впоследствии Мария Николаевна мучилась тем, что это были последние слова брата, сказанные ей.
И еще она страшно страдала от того, что духовник запретил ей молиться о брате после его смерти. Ведь Толстой был отлучен от церкви. Но никакие отлучения не могли поколебать ее любовь к нему. За год до ухода Толстого из Ясной Поляны и его смерти в Астапове она писала ему: «…я тебя очень, очень люблю, молюсь за тебя, чувствую, какой ты хороший человек, так ты лучше всех твоих Фетов, Страховых и других. Но все-таки как жаль, что ты не православный, что ты не хочешь ощутительно соединиться с Христом… Если бы ты захотел только соединиться с Ним… Какое бы ты почувствовал просветление… и мир в душе твоей… и как многое, что тебе теперь непонятно, стало бы тебе ясно, как день!»
Она пережила своего великого брата ровно на полтора года, то есть ровно настолько, насколько сестра Машенька была младше брата Лёвочки. Мария Николаевна Толстая скончалась в апреле 1912 года, перед самой смертью приняв схиму, что считается последней ступенью монашеского подвига. По монашеским правилам, схимница должна лежать в гробу с закрытым лицом, но приходившие проститься с усопшей монахини Шамордина просили открывать лицо, которое было необычайно умиротворенным и спокойным. Похоронена монахиня Мария на монастырском кладбище, недалеко от Троицкого храма.
Марина Бородицкая
Как всё закончилось, а потом началось
1
У одной учительницы закончилось мороженое в морозилке. И она больше не могла проверять тетради, потому что слёзы ей застилали глаза. Она хотела пойти купить ещё мороженого, но деньги тоже закончились.
Тут ей мама говорит:
– Не плачь, выпей пока чаю с вареньем, а завтра я пенсию получу и куплю тебе мороженого. И сейчас все тетрадки за тебя проверю, хочешь?
И учительница сказала:
– Хочу.
2
У одной учительницы в шкафу закончились колготки. Ни одной целой пары не осталось. И даже ни одного старого чулка, чтоб натянуть на лицо и ограбить банк, потому что деньги тоже, как всегда, закончились.
– Надень джинсы, – посоветовала мама.
– Да меня директор заругает и дети слушаться перестанут.
– Надевай, не бойся, я тебе к ним и сапожки найду подходящие.
Полезла мама на антресоли и достала сапожки: остроносые, ковбойские, она их ещё в институте носила, когда в моде были хиппи.
Ничего не поделаешь, натянула учительница узенькие джинсы, в сапожки заправила и пошла.
А в школе её директор заругал и дети слушаться перестали. Зато учитель труда и физкультуры в кино пригласил, на вечерний сеанс.
Учительница в кино не пошла, конечно: надо же тетради проверять. А приятно всё-таки, когда приглашают.
3
У одной учительницы закончилось терпение. Дети её не слушают, кричат, по классу бегают, вот она и ушла. Из класса, из школы, из города – и прямо в лес.
Хорошо в лесу. Деревья шелестят, учительницу по имени окликают:
– Шура! Шурочка!
И она им радуется:
– Здоро́во, клён! Дай пять… Рябинка, у тебя бусы новые? Очень красиво!
Гуляет, с деревьями обнимается, стихи им читает наизусть. «Останусь, – думает, – тут жить. Шалаш построю, буду грибы собирать, орехи. А к зиме берлогу вырою».
И осталась бы, только маму стало жалко. И есть к вечеру захотелось, а грибы собирать темно.
Директор школы так был рад, что учительница в берлоге жить не осталась, что дал им с мамой путёвки в дом отдыха на целых три дня. А в класс этот непослушный другую учительницу пока прислал – злющую, как медведь-шатун. Так что дети на четвёртый день Шурочку цветами встретили и самым образцовым поведением.
И на каждый её вопрос – лес рук!
4
У одного доктора начались каникулы. То есть каникулы начались у его пациентов, потому что это был детский доктор. А в каникулы школьники меньше болеют и у врачей появляется свободное время.
Вот наш доктор и побежал на каток. На тот самый, где каталась со своими третьеклассниками учительница Александра Петровна. Небольшая такая, в узких джинсах и синей курточке.
Прибежал – так и есть. И дети тут, и она с ними. А рядом учитель труда и физкультуры кренделя да восьмёрки по льду выписывает.
Расстроился доктор и пошёл бродить по улицам. И кто их только придумал, эти каникулы! Сидел бы сейчас в кабинете, рецепты на латыни выписывал…
И он горько усмехнулся. Вспомнил, что по-латыни каникулы значит «собачьи дни».
5
У одного доктора начался грипп. Прямо в каникулы! То ли он на морозе перегулял, то ли заразился у себя в поликлинике.
Вот пошёл он в ванную горло полоскать. Набрал в рот горячей воды с содой, голову запрокинул, так что лампочка на потолке прямо в глаза светит, и давай булькать:
