Пособники и подстрекатели - Спарк Мюриэл (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗

– А если допустить, что все обстоит наоборот? Что мой другой клиент – Лукан, а вы – нанятый двойник?

– Нет, это не так.

– В таком случае я больше не могу принимать вас обоих в качестве моих пациентов.

– Вам это и не нужно. Я разберусь с этим Лаки. Такие люди, как мы, знаем, каким образом разобраться с наглецами вроде него.

Эта последняя фраза Уокера не выходила у Хильдегард из головы. «Такие люди, как мы, знаем, каким образом…» Конечно, Уокер хотел ее напугать. Она это понимала. Один раз, когда она спросила, почему он не выбрал более простой путь, не пришел с повинной и не предстал перед судом по обвинению в убийстве, он ответил: «Такие люди, как мы, не сидят в тюрьме». Уокер был слишком убежден в своем аристократизме, как он его понимал, и именно это натолкнуло Хильдегард на мысль о том, что этот человек самозванец. «Такие люди, как мы, знаем, каким образом разобраться с наглецами вроде него». В конце концов, он мог оказаться настоящим лордом Луканом. «Такие люди, как мы, знаем, каким образом разобраться…» Означало ли это, что Лукан имел в виду тот же способ, каким был намерен «разобраться» с женщиной, которую он принял за свою жену? Или когда он «разбирался» с совершенной ошибкой, поняв, что убил няньку своих детей? «Такие люди, как мы…»

Все это напоминало мелодраму, но опять же, как Хильдегард сказала в тот вечер Жан-Пьеру, в самом положении лорда Лукана и его исчезновении было что-то театральное. И именно его в высшей степени наивное отношение к своей личной драме, по всей вероятности, сбило с толку полицию в первые дни после убийства. Детективы ориентировались на присущую представителям высшего общества изощренность, а все обернулось дешевым театральным трюком, который провернули друзья Лукана. Последнее время лорд много пил. Он безнадежно увяз в долгах. «Но нет, Лукан – это наш друг, он – один из нас, и вам не понять, что такие люди, как мы…» Лукан отправил несколько писем, не успев смыть кровь, пятна крови были даже на конвертах. В ночь, когда произошло убийство, лорд в панике примчался в дом одного из своих друзей, на его брюках было кровавое пятно.

Всюду кровь.

– Чего я боюсь, – обсуждая это со своим любовником, сказала Хильдегард, – так это того, что Уокер убьет Лаки. Это в его духе.

– Но ведь ты говоришь, что, по-твоему, настоящий Лукан – это Лаки.

– Какие-то сомнения всегда остаются. Возможно, я и ошибаюсь. А что касается Уокера, не могу избавиться от мысли, будто он беспринципный самозванец.

Жан-Пьер сделал кое-какие заметки. До ужина оставался еще целый час. Он налил Хильдегард немного виски с водой, себе – сухой мартини и, достав блокнот, начал читать:

– Играя в течение двадцати пяти лет роль исчезнувшего лорда Лукана, он, несомненно, привык к этой роли.

Ключевые слова «пропал без вести». Если прежде он действительно был лордом Луканом, то никогда не скрывался. После убийства он бежал, очевидно, без денег, приличной одежды и паспорта. Он просто исчез.

Если он действительно был лордом Луканом, жизнь в подполье должна была означать невозможность доказать свою невиновность – он не знал, что такая возможность у него была. Спонтанные удовольствия, например, просто оказаться в Париже, доступные множеству англичан, бульвары, набережные Сены, толчея, многочисленные бистро, граффити на стенах – все это утрачено в новой жизни, где главное – предельная осторожность. У него не было шансов ни на что, и если он был Луканом, то, как профессиональный игрок, должен был это знать. В те первые месяцы после таинственного исчезновения лорда полиция действовала очень активно.

И по мере того как шли годы и ничего не происходило, кроме путешествий украдкой в Южную Америку, в Африку, в Азию, а через определенные интервалы коротких и опасных наездов в Шотландию и Париж, чтобы забрать деньги у старых друзей, кем он стал? Каким-то неуловимым существом, окруженным морями крови – на руках, в мыслях, в памяти. Кровь…

«В 1974 году, когда он исчез, ему было тридцать девять лет. Детектив Рой Рансон, которому было поручено расследование, недавно умер. Седьмого графа все еще часто видят. Лукан то здесь, то там, он повсюду. В последнем обращении к Лукану Рой Рансон писал: «Остерегайтесь и бойтесь. Всегда найдется кто-то, кто хочет разыскать Лукана».

По-видимому, у него было несколько фальшивых паспортов, несколько разных фамилий».

– Что скажешь, Хильдегард? – спросил Жан-Пьер, закончив читать. – Кто из твоих пациентов больше подходит, судя по моим коротким заметкам?

– Ни один, – ответила она, – и оба.

– Почему эти Луканы должны лечиться у психотерапевта?

– Они больны, – сказала Хильдегард. – Особенно Лаки. Он болен и знает об этом.

– Нет, я все-таки хочу выяснить, – настаивал Жан-Пьер, – почему они лечатся здесь.

– По всей вероятности, им нужны деньги. Они рассчитывают получить их у меня, – сказала Хильдегард. – Наверное, источник денег Лукана пересыхает.

– Наверное. Но я хотел бы знать точно, – сказал Жан-Пьер. – Недавно мне попалась статья, в которой друзья Лукана утверждают, будто он, вне всяких сомнений, давно умер. Так и написано: «Вне всяких сомнений». Но если тело не найдено и нет никаких других доказательств его смерти, то сомнения все же остаются. Он, конечно, может быть жив, но, возможно, и мертв. «Вне всяких сомнений» – это типичные журналистские словечки. Есть «всякие сомнения» и есть просто «сомнения».

– Именно так я и думала, когда читала эту статью. Так это или нет, мне, собственно, безразлично. Все дело в том, что у меня два пациента, утверждающих, будто их фамилия Лукан, и что мне грозят, ну, назовем это разоблачением.

– Да, Хильдегард, я называю это разоблачением. Давай называть вещи своими именами. Путаница в словах нас ни к чему не приведет.

– Ни к чему, – благодарно улыбнулась она.

Ужин был приготовлен и подан двумя молодыми людьми, состоявшими в тесной дружбе. Их пребывание в доме устраивало всех. Дик и Пол прежде были студентами, и лекции по психологии им читала Хильдегард. Она обнаружила, что они поглощены друг другом, горят желанием оставить семьи и совсем не жаждут учиться. Парни были в восторге от возможности продемонстрировать свое кулинарное мастерство (кстати, не очень высокое) и умение вести домашнее хозяйство. Они прекрасно ладили с Хильдегард и установили приятельские отношения с горничной Оливией, которая каждое утро приходила убирать квартиру. Дик и Пол делали все необходимые покупки и давали Оливии советы, как сэкономить на покупке ее сексуально возбуждающих нарядов. Все это создавало спокойный, приятный фон для любовных отношений Хильдегард и Жан-Пьера. Опасения вызывали у Хильдегард лишь тучи, сгущавшиеся над ее репутацией профессионала, – давние мошеннические проделки с кровью и воспоминания о прошлом все больше тревожили ее.

Ужин состоял из таинственного рыбного супа бурого цвета, пюре из шпината и сбитого со сливками творога, а в качестве гарнира подали молодой картофель. На десерт было персиковое мороженое с вишневым сиропом. Хильдегард и Жан-Пьер оценили ужин по достоинству. Поглощенные своими мыслями, они были скорее довольны тем, что он вообще был приготовлен и подан, а не его вкусовыми качествами. Молодые люди, высокие, стройные и гибкие, как проволока, убрали со стола и принесли в гостиную кофе. С самого начала было условлено, что их статус дает им право сидеть за столом вместе с Хильдегард и Жан-Пьером. Но парни предпочитали есть без хозяев, в кухне, и лишь иногда приглашали друзей. И это тоже устраивало Жан-Пьера и Хильдегард: оставшись наедине, они могли более свободно обсуждать свои дела.

Сейчас, сидя за столиком в гостиной, они вспоминали тот, другой, ужин вместе с Луканом в бистро. Он, конечно, с явным удовольствием съел свою копченую семгу, а затем бараньи отбивные.