Свадьба - Бабаян Сергей Геннадьевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
– В-во!
– Молодец!
– Огонь девка!
– Кху!…
– А-а-а…
– Ну, она парню даст…
– Попался, как кур во щи.
– Жена не сапог, с ноги не скинешь!
– Эт да… От иной жены – хоть о косяк головой.
– Да хоть бы уже саданулся…
– Ты слышал, Гринь?! Ты слышал, чо говорит?
– По чину надо бы сначала за родителев выпить.
– Успеешь и за родителев.
– Сейчас-то за кого пьем? За себя, что ль?
– Пора бы и горько…
– Да подожди ты со своим горько! Ты чего?! Лишь бы орать…
– Я помню, у Любки сына женили…
– Н-наливай!!
Налили еще по пятьдесят… это мы со Славиком – по пятьдесят, а так за столом лили как Бог на душу положит.
Поднялась какого-то тусклого вида женщина лет шестидесяти; говорила она долго и непонятно, и половина слов в ее речи имела корень закон: законный брак, законная семья, законные муж и жена и даже узаконенные отношения… За полчаса стол разворотили в цветистое месиво. После законного тоста почти все бутылки опустели.
– Водка кончилась!! – заревели краснолицые. Носатый уже светился.
– Но на сейчас же хватит, – урезонивал женский голос.
– Во-о-од-ки!…
– Да вон ящики в углу, Вить! Чего орешь? Носатый вскочил и начал сноровисто выдергивать одну за другой бутылки и передавать их назад. За какието полминуты стол вновь ощетинился золотыми головками. Пользуясь передышкой, я оглядел гостей. Родители Тузова сидели очень прямо (вокруг над тарелками горбились спины, иные даже ходили лопатками), с видимо напряженными – порой напряженно улыбающимися – бледными лицами. Тарелки их были почти пусты; отец понемногу пил водку – в бокале его осталось на палец от предыдущего тоста, – мать только воду: стенки ее бокала зернились серебристыми пузырьками. Молодая – в тот момент, когда я на нее посмотрел, – вновь размашисто потянулась к бутылке и налила себе почти полный бокал. Тузов ей что-то сказал, она от него отмахнулась – сразу же после этого, впрочем, коротко чмокнула – клюнула – в щеку. Мать Тузова смотрела на них и – видимо, непроизвольно – покусывала пятнистые от съеденной помады увядшие губы. Отец осторожно положил свою крупную белую руку на ее подрагивающее запястье…
– З-за молодых!…
Мать Тузова вздрогнула. Это закричал, помогая себе руками, с перехлестом оживший Петр – видимо, уже намертво позабыв о жене, как будто ее и не было… Но тут – неодобрительно взглянув на Петра – стульев через пять от него поднялся мужчина лет тридцати с небольшим: тушистый, круглоплечий, румяный, широколицый (настолько широколицый, что его светловолосая голова, при всем его корпулентном телосложении, казалась несоразмерно большой), с выражением благодушным и снисходительным – и с некоторой значительностью во взгляде. Одет он был в голубую рубашку с неожиданно ловко повязанным галстуком (галстук, правда, был «Гей, славяне!» – с рисунком в виде буйноцветных реснитчатых капель с закрученным улиткою острым концом). Значительный встал и неторопливо откашлялся.
– …Это Михаил, Танькин брат… ну, у которой три мужа, – громко прошептала соседке сидевшая рядом со мной – по мою левую руку – ядреная молодуха (я не знаю, как здесь, без ущерба для точности, литературно сказать), лет тридцати пяти, которую я окрестил уже Пышкою (ассоциация чисто внешняя, я вовсе не хочу ее обижать). Рядом с нею, с другой стороны, сидела ее подруга – совершенно бесплотное полупрозрачное существо с голубыми извилистыми жилками на висках и напуганным взглядом; она, по-видимому, была здесь совершенно чужой и не знала вообще никого, кроме Пышки, – и последняя периодически характеризовала ей шепотом хоть чем-то заслуживающих внимания гостей (тем самым помогая разобраться и мне). – Замначальника цеха.
– О-о… – задохнулась подруга.
– Рядом жена сидит… слева, похожа на Крамарова.
– Замначальника цеха, – эстафетой шепнул я Зое и Славику – Лика для моего шепота была далеко. Славик изогнул подковою рот и завел глаза к потолку.
– Дорогие гости, – задушевно – и как будто немного печально – сказал замначальника цеха. – Сегодня мы отмечаем знаменательнейшее событие – день рождения новой семьи, и поздравляем с законным браком Марину и Алексея. Здесь уже было сказано много хороших и теплых слов. За что же я хочу выпить данный бокал? – Голос его поднялся. Краем глаза я увидел, что Славик при слове данный закусил губу, налился кровью и намертво вцепился глазами в свою тарелку. – Мы с вами знаем, – продолжал не спеша замначальника цеха, – что все на свете имеет свою причину. К примеру, причина появления здесь этого стола… – он плавно повел рукою на стол: Петя проводил ее не только глазами, но и всей головою, – …в том, что где-то, когда-то выросло дерево. В чем причина… например, появления здесь этой замечательной ветчины? В том, что где-то жила свинья, свинью закололи, посолили и из свиньи закоптили окорок… – Я боялся, что третьей свиньи я не выдержу. Чудом выдержал – подумал о задолженности по статистической динамике. Краснолицые слушали серьезно и очень внимательно. – Важно еще то, что мы наблюдаем здесь не одну, а много причин: откормили, закололи, посолили и так далее. Это, так сказать, диалектическая цепь развития. – Мертвая стояла тишина. Слышно было, как на подоконнике чешется кошка. – Теперь я вас спрошу: в чем же причина того, что прекрасные молодые люди Марина и Алексей поженились? – Замначальника цеха обвел задушевно вопрошающим взглядом стол. – Вы скажете – в том, что они повстречали друг друга. Тогда я спрошу: а в чем причина, что они повстречали друг друга? – На лице отца Тузова появилось несколько удивленное – ожившее – выражение. Мать явно не слушала. Свидетельница наружно была очень печальна. Невеста вертела в руках бокал, но вид имела раздумчивый. Тузов – по-моему, через силу (тускнея лицом) – смотрел на замначальника цеха (наверное, из деликатности – ведь речь шла о нем). Свидетель откровенно томился: видно, не так уж он был и глуп… – Вы скажете, – продолжал замначальника цеха, – в том, что они работают или учатся в одном городе, а именно в Москве. И опять я спрошу: а в чем причина того, что они работают и учатся в одном городе? И вы опять мне что-то ответите, и будете правы. И так далее… – Меня охватила досада – уже на себя: я даже отдаленно не мог понять, что же он хочет сказать. – И вот сейчас я хочу вас спросить: в чем первая, главная причина того, что мы сегодня празднуем это знаменательное событие?
Замначальника цеха умолк и ободряюще – как учитель начальных классов – обвел проникновенным взглядом гостей. Стол убито молчал.
– В чем, хочу я вас спросить, перво-причина?
– За родину, что ли?… – еле слышно прошептал кто-то на правом конце стола.
– Или, может быть, так: кто главный виновник того, что происходит сейчас? Кто – больше всех виноват? – Мне показалось, что при этих его словах некоторые из гостей сгорбились и посунулись носами в тарелки. – Я спрашиваю: кто виноват?
Кто-то на конце краснолицых – похоже, носатый – коротко хекнул: видно, спекалось горло… Замначальника цеха грустно посмотрел на него.
– Первопричина сегодняшней свадьбы, дорогие друзья, в том, что… – он выдержал длинную паузу; какойто зеркально лысый, с клубневидным, заплетенным багровыми жилками носом дедок (разительно похожий на сидящего слева за столом старика из репинских «Запорожцев») вытянул шею и радарно наставил, склонив голову набок, по-стариковски огромное ухо, – …причина этого в том, что двадцать лет назад – сегодняшние молодожены – появились на свет!
– Во как!… – потрясенно ахнул старик.
На весь стол, правда, открытие замначальника цеха не произвело столь сильного впечатления. Я заметил, что гипноз диалектической цепи развития и данного бокала начинает ослабевать. Краснолицые уже подняли наполненные стаканы и, явно томясь нетерпением, подрагивали ими, держа на весу.
– Ну, а кто же главный виновник того, что молодожены появились на свет? И, как диалектическое следствие, кто главный виновник того, что они поженились? За кого я хочу поднять данный бокал?…
