Тысячекрылый журавль - Кавабата Ясунари (электронные книги бесплатно .txt) 📗

Битком набитый вагон электрички был ужасающе реальным и не имел никакого отношения к этому вечеру, лишь один проспект плыл в чудесном внеземном вечернем времени.

И Кикудзи вдруг представилась Юкико. Вот она идет в глубине аллеи, а в ее руках нежно розовеет крепдешиновое фуросики с тысячекрылым журавлем. Пожалуй, особенно отчетливо он видел даже не девушку, а именно фуросики и тысячекрылого журавля.

На Кикудзи повеяло свежестью.

И когда он подумал, что девушка сейчас, может быть, ждет в его доме, у него сладко забилось сердце.

Но почему Тикако сначала хотела, чтобы он привел своих сослуживцев, и лишь потом, когда Кикудзи отказался, предложила пригласить Юкико? Кикудзи ничего не понимал.

Когда он пришел домой, Тикако выскочила в переднюю его встречать.

— Вы один?

Кикудзи кивнул.

— Вот и хорошо, что один! Вас уже ждут. — Она подошла и взяла у него портфель и шляпу. — А по дороге вы куда-то заходили…

Должно быть, подумал он, по лицу видно, что выпил.

— Где же вы были? — продолжала Тикако. — Я ведь еще раз звонила вам на работу. Мне сказали, что вы ушли. Я засекла время, подсчитала, сколько вам потребуется на дорогу.

— Вы меня просто поражаете!

Время она засекла, а вот извиниться, что без его ведома хозяйничает у него в доме, даже и не подумала.

Тикако пошла следом за ним, в его комнату, намереваясь помочь ему переодеться. Она потянулась было к кимоно, приготовленному служанкой.

— Оставьте! — довольно резко сказал Кикудзи. — Не беспокойтесь, кимоно я надену сам. А то неудобно оставлять гостью одну.

Он снял пиджак и, словно убегая от Тикако, направился переодеваться в чулан. Вышел он оттуда уже в кимоно.

Тикако с места не сдвинулась, так и сидела в его комнате.

— Ах, одинокие мужчины!.. Уж какие вы молодцы!

Он буркнул что-то неопределенное.

— И не надоела вам холостяцкая жизнь? Скучно ведь, неуютно! Пора уж кончать…

— Почему неуютно? Я приспособился, да и у отца кое-чему научился.

Глаза Тикако на секунду впились в Кикудзи, потом она отвела взгляд.

На Тикако был кухонный халат, некогда принадлежавший матери Кикудзи. Рукава она завернула очень высоко, и ее обнаженные руки выглядели странно, словно были собраны из разных, не подходивших друг к другу деталей: сухие крепкие кисти, от кисти до локтя приятная полнота, а предплечья, особенно на внутренней стороне, дряблые, полные, в жировых складках. Кикудзи удивился, он думал, что руки у нее сильные, мускулистые.

— Наверно, лучше всего вам будет в чайном павильоне. А пока что я провела девушку в гостиную, — сказала Тикако. Ее тон стал сухим и несколько более официальным.

— Не знаю, в исправности ли там электропроводка. Я никогда не видел, чтобы в павильоне горел свет.

— Так зажжем свечи. Это даже оригинальнее.

— Нет уж, только не свечи! Неприятно…

Тикако вдруг встрепенулась, словно вспомнила нечто важное.

— Да, знаете, когда я позвонила Юкико, она спросила — с мамой прийти? Я, разумеется, сказала, что с мамой еще лучше… Но у госпожи Инамуры оказались какие-то дела, и мы решили, что девушка придет одна.

— Кто — мы? Это вы решили! Вы все устроили! Интересно, что они подумали? Небось возмутились в душе — такая неучтивость, вдруг звонят и чуть ли не приказывают явиться в гости!

— Может быть… Но девушка уже здесь. А раз пришла, го теперь не может быть и речи о нашей неучтивости.

— Почему же это?

— Очень просто! Прибежала девушка по первому звонку, значит, приятно ей ваше приглашение, значит, проявляет к вам интерес. А то, что внешне все это выглядит несколько необычно, не имеет никакого значения. Вы еще потом вместе благодарить меня будете, посмеетесь вместе — мол, уж эта Куримото, какие она штуки выкидывала! Когда люди между собой договорятся, не важно ведь, как они договаривались. По опыту знаю…

Тикако говорила весьма самоуверенно, она словно хотела сказать: «Чего юлишь, я же тебя насквозь вижу!»

— А вы что… уже говорили об этом?

— В общем, да.

Казалось, Тикако сама сгорает от нетерпения и подталкивает Кикудзи — да ну же, не тяни, решайся!

Кикудзи вышел на галерею и направился в гостиную. Проходя мимо большого гранатового дерева, попытался изменить выражение лица. Неудобно появиться с недовольным лицом перед девушкой.

Темная густая тень под гранатом напоминала родимое пятно на груди Тикако. Кикудзи тряхнул головой, стараясь отогнать видение. У входа в гостиную, на каменных плитах садовой дорожки, лежали последние отблески заходящего солнца.

Все сёдзи гостиной были раздвинуты, Юкико Инамура сидела почти у самой галереи.

Кикудзи показалось, что от девушки исходит слабое сияние и освещает сумрачную глубину просторной комнаты.

В токонома в плоской вазе стояли ирисы.

И на поясе девушки были красные ирисы. Случайность, конечно… А впрочем, не такая уж случайность: ведь это очень распространенный символ весеннего сезона.

Ирисы в токонома были не красные, а розовые, на очень высоких стеблях. Чувствовалось, что цветы только что срезаны. Наверно, Тикако поставила их совсем недавно.

2

На следующий день, в воскресенье, был дождь.

После обеда Кикудзи пошел в чайный павильон. Надо было убрать посуду, оставшуюся после вчерашней чайной церемонии.

И кроме того, ему захотелось посидеть там одному. В душе поднималась смутная тоска, когда он вспоминал о Юкико. Может быть, и аромат еще оставался в павильоне.

Велев служанке подать зонтик, он сошел с галереи на каменную дорожку и тут заметил, что водосток в одном месте, под крышей, прохудился и вода с шумом хлещет на землю у гранатового дерева.

— Надо починить, — сказал Кикудзи служанке.

— Да, надо.

Кикудзи вспомнил, что в дождливые ночи шум воды, выливавшейся из этой дыры, давно мешал ему спать.

— Впрочем, зачем чинить. Когда начинаешь ремонтировать одно, сейчас же выясняется, что и другое требует ремонта. Лучше уж продать дом, пока совсем не обветшал.

— Нынче все, у кого большие дома, так говорят, — ответила служанка. — Вот и вчерашняя барышня все удивлялись, какой у нас просторный дом. Наверно, барышня собираются жить в этом доме.

Кажется, служанка хотела посоветовать не продавать дом.

— Уж не учительница ли Куримото вчера наболтала?

— Да. Когда барышня изволили пожаловать, госпожа учительница повели их по всему дому, все им показали.

— Черт знает что такое!

Вчера Юкико ничего ему об этом не говорила. Кикудзи думал, что Юкико все время сидела в гостиной, а потом вместе с ним была лишь в чайном павильоне. Поэтому ему сегодня и захотелось проделать тот же путь — от гостиной до павильона.

Вчера он долго не мог уснуть. Ему все казалось, что в чайном павильоне сохранился запах ее духов, и он готов был вскочить посреди ночи и пойти туда.

Чтобы успокоиться и уснуть, Кикудзи раз сто повторил про себя: «Юкико для меня недосягаема, абсолютно недосягаема».

А теперь он вдруг узнает, что «недосягаемая» Юкико вчера спокойно ходила по его дому с Тикако и все разглядывала. Очень уж это неожиданно и как-то странно.

Он зашагал по дорожке к чайному павильону, велев служанке принести горячих углей для очага.

Тикако жила довольно далеко, в Кита-Камакура, и вчера ушла вместе с Юкико, поручив служанке прибрать в чайном павильоне.

Собственно говоря, убирать было почти нечего, только положить на место составленную в угол посуду. Но Кикудзи не очень ясно представлял, куда что класть.

— Тикако лучше знает, куда это все девать… — сказал он вслух.

Взгляд Кикудзи упал на токонома. Там висела узкая небольшая картина, иллюстрация к стихам.

Это была миниатюра Мунэюки — чуть тронутый тушью фон и на нем, тушью же, бледные расплывчатые линии.

Вчера Юкико спросила:

— Простите, чья это вещь?

Кикудзи не мог ответить.

— Кто его знает… Стихов нет, без них я не могу определить. Впрочем, и стихи, к которым пишутся подобные картины, все в одном стиле.