Правила Дома сидра - Irving John (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Гомер любил Уолли и поэтому велел себе выкинуть Кенди из головы. Он был рад, что принял это решение, и душевный подъем, посетивший его еще на чертовом колесе, усилился. На вечер у него был план; Гомер Бур, как и все сироты привыкший к строгому распорядку дня, строил планы на каждый вечер, даже если он, как сегодняшний, и не обещал быть интересным.
На кадиллаке Сениора он отвез Уолли к Кенделам, где его ждала Кенди, и оставил их вдвоем. Рей еще несколько часов будет опрыскивать сады, и Уолли с Кенди лучше попрощаться наедине. Затем поехал за Деброй Петтигрю, чтобы свозить ее на киноплощадку под открытым небом в Кейп-Кеннете; это будет их первая поездка без Кенди и Уолли. Интересно, изменится ли на этот раз их игра «можно – нельзя»? Пробираясь между злобными собаками Петтигрю, он ругал себя, что не горит желанием узнать, как Дебра будет вести себя. Огромный пес, заходясь лаем, клацнул зубами прямо перед его лицом; железная цепь врезалась ему в шею, полузадушенный зверь с хрипом рухнул на брюхо и стал медленно подниматься на лапы. И зачем люди держат собак? – не переставал удивляться Гомер.
Фильм, который они с Деброй смотрели, был вестерн. Из него Гомер уяснил одно: колесить по стране в вагоне поезда – опасное удовольствие. И если уж решил все-таки куда-то ехать, сначала договорись с индейцами. Фильм был лишен всякого смысла, но воспользоваться резинками Эрба Фаулера, которые тот сунул ему в карман «на всякий случай», Гомер все же не смог. Дебра Петтигрю вела себя куда раскованнее, но ее решимость не переходить границ нисколько не поколебалась.
– Нет! – сразу же завопила она.
– И совсем не обязательно кричать, – сказал ей Гомер, поспешно убирая руку из запретного места.
– Да, но ты так делаешь уже второй раз, – заметила Дебра с точностью арифмометра и убежденностью праведницы.
И Гомер вынужден был играть по правилам, существовавшим в Мэне в сороковые годы: «поцелуй с объятьями» – пожалуйста, но то, что он делал с Мелони, то, чего, по-видимому, хотела Грейс Линч и что делали Кенди с Уолли, по крайней мере один раз, это ему категорически возбранялось.
Но как же Кенди могла забеременеть? – спрашивал себя Гомер. Влажное личико Дебры прижималось к его груди, волосы щекотали нос; на экране поверх ее головы индейцы устроили настоящую резню. Ведь Эрб Фаулер всем сует в карманы свои дурацкие презервативы, и даже д-р Кедр верит в их защитную силу. Как же Уолли мог сделать Кенди ребенка? Странно. Уж Уолли-то всем обеспечен. И зачем такому счастливчику эта война? Сколько он еще будет бояться, что в его воспитании есть пробелы что он не знает всех общественных правил поведения? Неужели так со всеми сиротами? Какие вопросы можно задать Уолли? Вдруг он покажется надоедой? Или это вполне законно – потребность знать? Он вспомнил, как Кудри Дей мучил его своими вопросами.
– Ты спишь, Гомер? – спросила Дебра.
– Нет, – ответил он. – Просто думаю.
– О чем?
– Почему Уолли и Кенди этим занимаются, а мы нет? Дебру этот вопрос испугал или, по крайней мере, удивил своей прямотой. Во всяком случае, она не сразу на него ответила.
– Ну-у, – протянула она наконец. – Они ведь любят друг друга. Правда?
– Точно, – ответил Гомер.
– А ты мне еще не говорил, что любишь. И я тебе тоже.
– Да, – кивнул Гомер. – Значит, без любви нельзя?
– Можно сказать и так, – ответила Дебра, закусив нижнюю губу. В этом она была тверда, как кремень. – Если парень и девушка любят друг друга и она забеременеет, они поженятся, и все. Какая беда, если с Кенди это случится, они сразу же пойдут к священнику.
Так, наверное, и будет в следующий раз, подумал Гомер, но вслух только сказал:
– Понятно.
Так вот, оказывается, какие правила! Все дело в беременности, в нежелании иметь ребенка. И всего-то!
А что, если вынуть из кармана презерватив и показать Дебре. Если ей боязно забеременеть, есть выход из положения. Эрб Фаулер раздает «его» налево-направо. Но не примет ли она его предложение за намек, что близость просто грубое развлечение. Еще подумает, что это его личное отношение.
На экране покачивалось копье с нанизанными человеческими скальпами – индейцы взирали на него как на сокровище, и этого Гомер никак не мог понять. Просвистела стрела и пришпилила руку кавалерийского офицера к дереву; зубами и другой рукой. Он пытался вытащить стрелу, но ничего не получалось, а воинственный индеец с томагавком уже приближался к бедняге. Похоже, бледнолицему пришел конец, хотя он боролся до последнего: большим пальцем проколотой руки старался взвести курок пистолета.
Почему бы ему не воспользоваться здоровой рукой? – удивился Гомер. Но большой палец все-таки заработал, офицеру удалось взвести курок, и Гомер сделал вывод, что стрела прошла сквозь руку, не задев нерв, который заведует двигательными мышцами большого пальца. Повезло мужику, подумал Гомер. Кавалерист выстрелил индейцу прямо в сердце – наверняка в сердце, потому что тот умер мгновенно. Забавно: Гомер смотрел на экран, но видел перед собой изображение руки из «Анатомии» Грея.
Он отвез Дебру домой, извинился, что не может проводить ее до двери – одна из собак сорвалась с цепи и бегала по двору. Она злобно била лапами по стеклу, которое Гомер успел вовремя закрыть, хрипло дышала, рычала, лязгала зубами. Стекло запотело, стало мокрым от собачьих слюней, и, разворачивая кадиллак, Гомер едва разбирал дорогу.
– Угомонись, Эдди! – кричала на собаку Дебра Петтигрю. – Кому говорят, Эдди, прекрати!
Но собака бежала за машиной чуть ли не целую милю.
Эдди. Кажется, сестра Анджела назвала кого-то из сирот этим именем. Точно, назвала, но его, должно быть, быстро усыновили. Такое тоже случалось.
Когда он приехал к Кенделам, Рей уже был дома. Он заваривал чай и грел морщинистые, в ссадинах руки, положив их на чайник; под сломанными ногтями чернело въевшееся машинное масло.
– Смотрите-ка, побывал в этом кино и жив остался! – сказал Рей. – Посиди со мной немного, попей чайку.
Кенди и Уолли, прижавшись друг к другу, сидели на пирсе.
– Влюбленные пташки не боятся холода, – рассмеялся Рей. – Похоже, и не думают прощаться.
Гомер с удовольствием согласился выпить чашку чая; он любил Рея и знал, что тот тоже расположен к нему.
– Что нового сегодня узнал? – спросил Рей.
Гомер хотел рассказать о правилах поведения с девушками на киноплощадках, но сообразил, что Рей говорит о другом, и ответил:
– Ничего.
– Не может такого быть! Наверняка что-то узнал, – возразил Рей. – Ты толковый ученик. Я сам был такой. Ты только взглянешь, как другой работает, и уже сам в этом мастер.
Рей многому научил Гомера: как менять масло, как смазывать мотор и регулировать зажигание, как ремонтировать приборную доску и налаживать подачу топлива, как подтягивать сцепление и как сменить карданный вал, показал даже, как работают клапаны. К удивлению Рея, Гомер все запоминал мгновенно и к концу лета знал про автомобили гораздо больше, чем Уолли. Но Рей любил Гомера не только за смекалку и золотые руки. Он с почтением относился к одиночеству. А кто уж более одинок, чем сирота?
– Так-то, – сказал Рей. – Готов поспорить на что угодно, тебя можно всему научить. Твои руки, что раз сделают, помнят всю жизнь.
– Точно, – улыбнулся Гомер. Ему вдруг вспомнился набор расширителей; как твердо держат расширитель большой и указательный пальцы, если подушечка среднего упирается в стержень. И как точно движется инструмент, послушный твоим посылам. Одно легкое движение большого пальца – и утиные створки раздвинулись на требуемую ширину, открывая вход во влагалище.
Гомер Бур, двадцати одного года от роду, вдыхал пар горячего чая, и ему брезжила новая жизнь.
Гомер и Уолли возвращались на кадиллаке в «Океанские дали». Живописная красота Сердечной Бухты – вода и скалы – постепенно сменялась более прозаическим ландшафтом Сердечного Камня.
