Правила Дома сидра - Irving John (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Наоборот, работая над отчетами, он ощущает «прилив сил», своего рода вдохновение. «Я всегда мысленно слежу за тем, как живется в новых семьях нашим питомцам», – закончил он.
«Только иногда от этих мыслей голова кругом идет», – вздохнул он про себя.
Д-р Кедр очень устал; он даже забыл сделать обрезание новорожденному мальчику, которого сестра Анджела уже приготовила к операции; женщину, ожидавшую аборта, перепутал с другой, у которой накануне принимал роды, и сказал ей, что малыш здоров и прекрасно себя чувствует; случайно плеснул себе в лицо немного эфира, так что пришлось промывать глаза. Рассердился на себя за то, что заказал слишком много презервативов – повсюду натыкаешься на эти чертовы резинки; с тех пор как уехала Мелони, воровать их некому. А вспомнив о Мелони, расстроился еще больше.
Вернувшись в кабинет сестры Анджелы, он снова принялся за отчеты. Отчет про Давида Копперфильда и его шепелявость вышел совсем правдивый, только одно д-р Кедр утаил – что принимал Давида Гомер и он же дал ему имя. А вот про мальчика по имени Стирфорт слегка приврал – написал, что роды были совсем простые, с ними прекрасно справились сестра Эдна и сестра Анджела и вмешательство врача не понадобилось. Про Дымку Филдза рассказал все как есть: что мальчик припрятывает еду, а это типично скорее для девочек, и что у него начала развиваться бессонница, которая не наблюдалась в Сент-Облаке «со времен Гомера Бура».
От воспоминаний о тех днях на глазах навернулись слезы, но он справился с собой и взялся за отчет о Мэри Агнес Корк. Она беспокоит и его, и миссис Гроган, писал он; с тех пор как уехала Мелони, у нее часто бывают депрессии. О Мелони он тоже написал правду, хотя о самых варварских ее поступках предпочел умолчать. Кедр писал: «Скорее всего, Мэри Агнес считает себя духовной наследницей Мелони, но характер у нее не такой сильный, и вряд ли ей удастся взять на себя роль лидера». «Этому идиоту доктору Гингричу, это должно понравиться», – подумал он, а вслух с презрением повторил: «Роль!» Как будто у сирот есть право выбирать себе роли!
Вдруг, по какому-то наитию, Кедр поднялся, прошел в провизорскую, взял два презерватива и надул их, как воздушные шары: благо, что они всегда под рукой. Затем маркировочным карандашом на одном вывел «ГИНГРИЧ», на другом – «ГУДХОЛЛ». И, размахивая этими веселенькими шариками, отправился искать сестру Анджелу или сестру Эдну.
Сестры вместе с миссис Гроган пили чай в отделении девочек.
– Ага! – воскликнул д-р Кедр, несказанно удивив дам. Обычно он заходил в отделение по вечерам, когда читали «Джейн Эйр», и уж совсем дико было видеть его с надутыми, размалеванными презервативами.
– Доктор Гингрич и миссис Гудхолл, – возгласил д-р Кедр и важно поклонился каждой даме. После чего схватил скальпель и проколол оба шара.
Мэри Агнес Корк, лежавшая в постели этажом выше – не знала куда себя деть от тоски, – так и подскочила, услыхав подобие выстрела. Миссис Гроган остолбенело глядела на Кедра.
После его ухода первой пришла в себя сестра Эдна.
– Уилбур так много работает, – сказала она, тщательно подбирая слова. – Удивительно, как это он еще находит время для шуток.
Миссис Гроган по-прежнему не могла выговорить ни слова, а сестра Анджела отозвалась:
– По-моему, у старика размягчение мозгов.
Сестру Эдну, похоже, задели эти слова; прежде чем ответить, она аккуратно поставила чашку на блюдце.
– Мне кажется, это все из-за эфира, – сказала она тихо.
– И да и нет, – отозвалась сестра Анджела.
– Думаете, и из-за Гомера Бура? – спросила миссис Гроган.
– Да, – кивнула сестра Анджела. – Эфир, Гомер, да и возраст сказывается… И потом эти новые попечители. В общем, всему виной Сент-Облако.
– И еще Мелони, – добавила миссис Гроган, но, выговорив это имя, вдруг разрыдалась.
Мэри Агнес Корк, услыхав наверху имя Мелони, тоже заплакала.
– Гомер вернется, я знаю, – сказала сестра Анджела, но не сдержалась и сама залилась слезами, так что сестре Эдне пришлось утешать обеих.
– Ну полно, полно, – повторяла сестра Эдна, а сама спрашивала себя: «Что с нами будет? Кто о нас позаботится? Кто он, этот человек, где сейчас ходит?»
– Господи… – начала миссис Гроган.
Наверху Мэри Агнес Корк склонила голову, сцепила ладони и сильно их сжала, чтобы вызвать в сломанной ключице боль.
– Господи, поддержи нас весь долгий день, пока тени не удлинятся и не наступит вечер, – молилась миссис Гроган, – не уляжется мирская суета, не утихнет лихорадка жизни и не будет завершена дневная работа.
Ночью, в темноте, внимая уханью совы, сестра Эдна шептала про себя: «Аминь» – и прислушивалась к шагам д-ра Кедра. Совершая вечерний обход, он целовал каждого мальчишку – даже Дымку Филдза, который таскал еду и прятал ее в постели (поэтому от нее всегда попахивало) и который сейчас притворялся, что спит.
Поднимаясь на чертовом колесе высоко над парком и пляжами Кейп-Кеннета, Гомер пытался отыскать глазами крышу дома сидра, но было темно и в доме не горел свет. Хотя если бы и горел или стоял бы ясный полдень, все равно ничего не увидишь – слишком уж далеко. Это с крыши видны огни аттракционов, особенно чертово колесо, а в обратном направлении гляди не гляди – ничего не различишь.
– Я хочу быть летчиком, – сказал Уолли. – Очень хочу летать. Если бы у меня был свой самолет и права, я бы опрыскивал сады и раскрасил его под истребитель. Терпеть не могу ездить вверх-вниз по чертовым холмам на чертовом тракторе и таскать за собой на прицепе эти идиотские распылители.
Именно этим занимался сейчас Рей, отец Кенди; Злюка Хайд заболел, и Эверет Тафт, старший работник, попросил Рея провести ночное опрыскивание – Рей, как никто, знал всю технику. Последнее опрыскивание перед уборкой. Где-то там, далеко внизу, среди зеленых садов, погруженных в черноту, Реймонд Кендел и Вернон Линч опрыскивают сады «Океанских далей».
Иногда эту работу делал Уолли, а Гомер еще только учился. Иногда опрыскивал Эрб Фаулер, хотя всегда протестовал против ручной работы. «Как будто мне ночью нечем заняться», – обычно говорил он. А сады лучше всего опрыскивать ночью, потому что к вечеру ветер с океана стихал.
Сегодня Уолли не работал – это была его последняя ночь дома, наутро возвращаться в университет.
– Ты тут навещай Кенди, пока меня не будет. Хорошо, Гомер? – сказал Уолли. Они пролетали над скалистым берегом и многолюдным пляжем Кейп-Кеннета, кое-где мерцали редкие костры прощальных летних пикников; кабинка колеса опускалась вниз.
Кенди училась последний год в женской школе-пансионе в Кэмдене; выходные она будет проводить дома, а Уолли сможет приезжать из Ороно только на День благодарения, Рождество и другие каникулы.
– Да, – кивнул Гомер.
– Если бы я был военным летчиком, – сказал Уолли, – то есть если бы служил в авиации и летал на бомбардировщике, я бы выбрал «Б-24», а не «Б-25». Стратегический, а не тактический, чтобы бомбить объекты, а не людей. И на истребителе ни за что не стал бы летать – это ведь тоже убивать людей.
Гомер Бур не понимал, о чем говорит Уолли. Он не следил за военными сводками и не знал, что «Б-24» – это тяжелый четырехмоторный стратегический бомбардировщик, предназначенный для бомбежки мостов, нефтеперерабатывающих заводов, нефтехранилищ и железных дорог. Он бомбит промышленные объекты, а не армию. Армией занимается «Б-25» – средний тактический бомбардировщик. Уолли изучал войну с куда большим интересом, чем ботанику или другие предметы в Мэнском университете. А от Гомера война, которую жители Мэна называли тогда «европейской», была очень далека. Люди, у которых есть семьи, – вот кто думает о войне.
А бывают ли войны у бедуинов? – размышлял Гомер. Если бывают, как они к ним относятся?
Он с нетерпением ждал начала уборки и, сам не зная почему, с любопытством думал о встрече с чернокожими сезонниками. Интересно, похожи они на сирот? Они ведь тоже бесприютные. Нужны они кому-нибудь или нет?
