Вечерние новости - Хейли Артур (полная версия книги TXT) 📗
– Вот он. Это он крикнул, что они снимают фильм. Здесь он выглядит моложе, но это он. Я узнаю его где угодно. – Затем добавила:
– Мне показалось, что он у них главный.
Пока что этой информацией владела только Си-би-эй. (Разумеется, никому не было известно, что Улисес Родригес использовал псевдоним Мигель, а во время перелета в Перу назвался Педро Паласиосом. Однако это не имело значения, поскольку в арсенале любого террориста было несколько имен.) В воскресенье поздно вечером четверо из группы поиска – Гарри Партридж, Рита Эбрамс, Карл Оуэне и Айрис Иверли – провели совещание. Оуэне, справедливо гордившийся своей заслугой, настаивал, чтобы сообщить об открытии в выпуске “Вечерних новостей” в понедельник.
Партридж колебался, но Оуэне с жаром доказывал:
– Слушай, Гарри, пока этой информацией владеем только мы. Мы же всех переплюнули. Если мы выйдем в эфир завтра, все остальные лишь подхватят эстафету, и им, в том числе “Нью-Йорк тайме” и “Вашингтон пост”, придется скрепя сердце воздать нам должное. Но если будем тянуть, весть о Родригесе просочится наружу, и мы упустим первенство. Ты не хуже меня знаешь – у людей языки длинные. Эта женщина из Ларчмонта, Ри, может рассказать кому-нибудь, и пойдет, и пойдет! Даже наши могут проболтаться, и тогда информацию может перехватить другая телестанция.
– Я того же мнения, – сказала Айрис Иверли. – Гарри, ты же хочешь, чтобы я завтра с чем-то выступила. А кроме Родригеса, у меня ничего нового нет.
– Знаю, – сказал Партридж. – Я и сам склоняюсь к этому, но есть несколько причин, чтобы повременить. Я определюсь к завтрашнему дню.
Остальным пришлось этим довольствоваться. Про себя же Партридж решил: Кроуфорд Слоун обязательно должен узнать о том, что им удалось выяснить. Кроуф испытывал такую душевную муку, что любой шаг вперед, пусть и не давший пока конкретного результата, послужит ему утешением. Несмотря на поздний час – а было около десяти вечера, – Партридж отправился к Слоуну домой. Звонить он, разумеется, не мог. Все телефонные разговоры Слоуна прослушивались ФБР, а Партридж еще не был готов предоставить ФБР новую информацию.
Из своего временного личного кабинета Партридж вызвал машину с шофером к главному входу здания.
– Спасибо, что приехал и рассказал, Гарри, – сказал Кроуфорд Слоун, после того как Партридж все ему выложил. – Вы собираетесь выйти с этим завтра в эфир?
– Не уверен. – Партридж высказал все свои соображения “за” и “против”, добавив:
– Утро вечера мудренее.
Они сидели в гостиной со стаканами в руках, где всего четыре вечера назад, подумал Слоун, и сердце его сжалось, он, вернувшись с работы, разговаривал с Джессикой и Николасом.
Когда Партридж входил, агент ФБР вопросительно на него посмотрел. Сегодня он подменял Отиса Хэвелока, проводившего вечер с семьей. Но Слоун решительно закрыл дверь из гостиной в холл, и двое коллег разговаривали приглушенными голосами.
– Каково бы ни было твое решение, – сказал Слоун, – я его поддержу. Как ты думаешь, тебе еще не пора вылетать в Колумбию?
Партридж отрицательно покачал головой:
– Пока нет. Пойми: Родригес наемник. Он орудует по всей Латинской Америке и Европе. Поэтому я должен еще кое-что выяснить, в частности, где проводится эта операция. Завтра я опять засяду за телефон. Остальные тоже.
В первую очередь Партридж намеревался позвонить адвокату, связанному с организованной преступностью; Партридж говорил с ним в пятницу, но тот до сих пор не перезвонил. Интуиция подсказывала Партриджу, что Родригес, как и всякий, кто действует подобным образом на территории США, должен непременно войти в контакт с преступными кругами.
Когда Партридж уходил, Слоун положил ему руку на плечо.
– Гарри, дружище, – сказал он взволнованно, – я убедился, что ты моя единственная надежда вернуть Джессику, Никки и отца. – Он с сомнением помолчал, затем продолжал:
– Да, было время, когда мы с тобой разошлись, и если в том есть моя вина, прости. Но как бы то ни было, я просто хочу, чтобы ты знал: все, чем я дорожу в этом мире, в твоих руках.
Партридж хотел сказать что-нибудь в ответ, но не нашел подходящих слов. Он лишь несколько раз кивнул, тронул Слоуна за плечо и пробормотал:
– Спокойной ночи.
– Куда ехать, мистер Партридж? – спросил шофер Си-би-эй.
Было около полуночи, и Партридж устало ответил:
– В отель “Интер-континентл”, пожалуйста. Откинувшись на спинку сиденья, Партридж вспомнил прощальные слова Слоуна и подумал: “Да, я тоже знаю, что такое терять или бояться потерять любимого человека”. В его жизни сначала – давным-давно – это была Джессика, хотя обстоятельства, при которых это случилось, не шли ни в какое сравнение с нынешней отчаянной ситуацией Кроуфа. Потом Джемма…
Он отогнал эту мысль. Нет! Он ни за что не будет думать сегодня о Джемме. Последнее время воспоминания о ней не дают ему покоя.., они словно наваливаются на него вместе с усталостью.., и всегда причиняют боль.
Он заставил себя вернуться мыслями к Кроуфу, который страдал не меньше Джессики, да еще терзался тем, что потерял сына. Партридж так и не испытал отцовского чувства. Хотя предполагал, что утрата ребенка способна причинить невыносимую муку, может быть, самую невыносимую в жизни. Они с Джеммой хотели детей… Он вздохнул… Джемма, милая.
Он больше не сопротивлялся.., машина плавно катила к Манхэттену.., расслабившись, он предался воспоминаниям.
После простой церемонии бракосочетания в Панаме, когда они с Джеммой стояли перед ним и искренне клялись выполнять супружеский долг, Партридж навсегда уверовал в то, что скромные свадьбы служат началом более крепких брачных союзов, чем пышные, богатые пиршества, которые, как правило, оканчивались разводом.
Хотя это было личное и субъективное мнение, основанное главным образом на его собственном житейском опыте. Первый брак Партриджа, заключенный в Канаде, начинался с “белой свадьбы” по всем правилам: подружки невесты, несколько сотен гостей, венчание в церкви – все по настоянию матери невесты; сему предшествовали “театральные” репетиции, лишавшие смысла саму церемонию. В результате ничего из этого не вышло, за что Партридж винил – по крайней мере наполовину – себя самого, а риторический обет верности – “пока смерть не разлучит нас” – исчерпал себя через год, когда по обоюдному согласию супруги предстали перед судьей.
Напротив, брак с Джеммой, начавшийся столь невероятным образом – на борту самолета папы, – креп по мере того, как росла их любовь. Никогда в жизни Партридж не был так счастлив.
Он продолжал работать корреспондентом в Риме, где иностранные журналисты, по определению коллеги из Си-би-эй, “жили по-королевски”. Сразу по возвращении из поездки Партридж и Джемма сняли квартиру в palazzo <дворец (исп.).> XVI века, между лестницей на площади Испании и фонтаном Треви. В квартире было восемь комнат и три балкона. В те времена, когда телестанции тратили деньги, не задумываясь о завтрашнем дне, корреспонденты сами подыскивали себе жилье и подавали счета на оплату. С тех пор многое изменилось: бюджеты сократились, и бухгалтеры стали править бал, теперь телестанции сами обеспечивали сотрудников квартирами попроще и подешевле.
А тогда, взглянув на их первый дом, Джемма воскликнула:
"Гарри, mio amore <любовь моя (ит.).>, это же настоящий рай. А я этот рай усемерю”. И она сдержала слово.
У Джеммы был дар заражать смехом, весельем и жизнелюбием. Кроме того, она умело вела хозяйство и прекрасно готовила. Но вот что ей не удавалось, так это считать деньги и пользоваться чековой книжкой. Когда Джемма выписывала чек, она часто забывала заполнить корешок, поэтому денег на счету было всегда меньше, чем она полагала. Но если она и вспоминала про корешок, то ее подводила арифметика – она путала сложение с вычитанием; так что Джемма и банк страдали несовместимостью.
– Гарри, tesoro <сокровище (ит.).>, в банкирах совсем нет нежности, – пожаловалась она как-то после сурового выговора от управляющего банком. – Они.., как это по-английски?
