Хладнокровное убийство - Капоте Трумен (книги онлайн бесплатно txt) 📗

Показания Уэллса, заранее отрепетированные, были так же аккуратны, как его внешность. Подбадриваемый сочувственными вопросами Логана Грина, свидетель заявил, что приблизительно десять лет назад он в течение года работал наемным помощником на ферме «Речная Долина»; когда его осудили за кражу, он подружился с другим заключенным, тоже бывшим вором, Ричардом Хикоком, и описал ему ферму Клаттера и его семью,

— Скажите, — спросил Грин, — что каждый из вас говорил о мистере Клаттере во время этих бесед с мистером Хикоком?

— Ну, мы о нем говорили довольно много. Хикок сказал, что его скоро отпустят условно и он отправится на Запад искать работу; он мог бы остановиться в Холкомбе и попросить мистера Клаттера нанять его помощником. Я рассказал ему, насколько мистер Клаттер богат.

— Заинтересовало ли это мистера Хикока?

— Он интересовался, есть ли у мистера Клаттера сейф.

— Мистер Уэллс, действительно ли вы тогда считали, что у Клаттера в доме есть сейф?

— Ну, работал-то я там давно. Мне казалось, что там был сейф. Я знаю, что там было что-то вроде рабочего кабинета… Потом он [Хикок] начал поговаривать о том, что ограбит мистера Клаттера.

— Он говорил вам о том, что собирается ограбить Клаттера?

— Он мне говорил, что если он провернет это дело, то ни одного свидетеля в живых не оставит.

— Он говорил, как именно он собирался расправиться со свидетелями?

— Да. Он сказал мне, что сначала всех свяжет, потом будет их грабить, а потом убьет.

Установив, что налицо явная преднамеренность, Грин передал свидетеля в распоряжение защиты. Старый мистер Флеминг, классический деревенский адвокат, больше преуспевший на пшеничной ниве, чем на ниве защиты преступников, открыл перекрестный допрос. Цель его вопросов, как вскоре стало ясно, состояла в том, чтобы вскрыть тему, которой обвинение предпочло не касаться: вопрос о личной роли Уэллса в убийстве и его личной моральной ответственности.

— Не предприняли ли вы, — сказал Флеминг, сразу переходя к сути вопроса, — попытки отговорить мистера Хикока?

— Нет. Любой скажет, что там [в Канзасской исправительной колонии] никто на болтовню внимания не обращает, потому что мало ли кто чего скажет.

— Вы хотите сказать, что ваши разговоры тоже были просто болтовней? Разве вы не нарочно внушили ему [Хикоку] мысль, что у мистера Клаттера есть сейф? Вы хотели, чтобы мистер Хикок так думал, не так ли?

Так, тихо-спокойно Флеминг задал свидетелю жару; Уэллс дернул себя за галстук, словно узел внезапно показался ему слишком тугим.

— И вы хотели, чтобы мистер Хикок считал, что у мистера Клаттера много денег, не правда ли?

— Да, я ему сказал, что у мистера Клаттера много денег.

Флеминг вновь подчеркнул то обстоятельство, что Хикок полностью информировал Уэллса о своих планах в отношении семьи Клаттеров. После этого адвокат сокрушенно спросил:

— И даже после всего того, что он вам сказал, вы не сделали ничего, чтобы ему помешать?

— Я не думал, что он это сделает.

— Вы ему не верили. Тогда почему, услышав о том, что здесь произошло, вы подумали, что именно он повинен в этом преступлении?

Уэллс сердито ответил:

— Потому что все было сделано в точности как он говорил!

Гаррисон Смит, более молодой из защитников, сменил своего коллегу. Взяв агрессивный, глумливый тон, который ему не шел, так как в действительности он — человек мягкий и снисходительный, Смит спросил свидетеля, есть ли у него прозвище.

— Нет. Меня все зовут просто Флойд.

Адвокат фыркнул.

— Разве вас теперь не называют Стукачом? Или, может быть, Доносчиком?

— Меня все зовут просто Флойд, — виновато повторил Уэллс.

— Сколько раз вы были в тюрьме?

— Приблизительно три раза.

— И из них несколько раз за дачу ложных показаний, не так ли?

Свидетель опроверг это утверждение, сказав, что в первый раз он угодил в тюрьму за вождение машины без прав, второй раз основанием для его тюремного заключения стала кража, а в третий раз он провел девяносто дней в армейском лагере для заключенных в результате одного случая, произошедшего с ним во время службы: «Мы должны были охранять поезд. Там мы малость напились и постреляли немного. По окнам и фонарям».

Все засмеялись; все, кроме ответчиков (Хикок сплюнул на пол) и Гаррисона Смита, который задал Уэллсу новый вопрос: почему, узнав о трагедии в Холкомбе, он несколько недель медлил, прежде чем сообщить властям о том, что ему известно.

— Разве вы не ожидали никакой награды?

— Нет.

— Вы не слышали о том, что объявлена награда? — Адвокат говорил о награде в тысячу долларов, которую «Хатчинсон ньюс» предложила за информацию, ведущую к аресту и осуждению убийц Клаттера.

— Я читал о ней в газете.

— Это было до того, как вы обратились к властям, не так ли? — И когда свидетель признал, что это так, Смит торжествующе продолжил: — Какие льготы вам предложил окружной прокурор за то, что вы дадите показания в суде?

Но Логан Грин возразил:

— Ваша честь, мы возражаем против формы вопроса. Нет никаких доказательств того, что кому-то предоставлены какие-то льготы.

Возражение было поддержано, и свидетеля отпустили. Когда он покинул свидетельское место, Хикок объявил всем, кто мог его слышать:

— Сукин сын. Если уж вешать, так и его тоже. Посмотрите на него. Сейчас ведь не просто уйдет безнаказанно, а еще и денежки получит, и срок ему скостят.

Это предсказание сбылось — в скором времени Уэллс получил и награду и досрочное освобождение. Но удача недолго ему улыбалась. Вскоре у него снова начались неприятности, и в последующие годы он испытал много превратностей судьбы. В настоящее время он — заключенный тюрьмы в Парч-мейне, штат Миссисипи, где отбывает тридцатилетний срок за вооруженное ограбление.

К пятнице, когда в суде наступил перерыв на выходные, штат закончил предъявление обвинений, что включало в себя свидетельские показания четверых специальных агентов Федерального бюро расследований из Вашингтона, округ Колумбия. Эти люди, лабораторные техники, специализирующиеся на разных способах научного расследования преступлений, исследовали физические улики, связывающие обвиняемых с убийствами (анализ крови, следы, ружейные гильзы, веревку и пластырь), и удостоверили подлинность вещественных доказательств. И, наконец, четверо агентов Канзасского бюро расследований представили суду протоколы допросов и признания заключенных. При перекрестном допросе канзасских следователей защитники обвиняемых заявили, что признания были получены незаконными средствами — жестокими допросами в душной, ярко освещенной, напоминающей чулан комнате. Столь ложное утверждение вызвало у детективов закономерное раздражение, но они очень убедительно его опровергли. (Позднее, когда кто-то из репортеров спросил его, почему он все время пускает в ход эту искусственную уловку, адвокат Хикока огрызнулся:

«А что мне еще остается делать? Черт, у меня на руках ни одного козыря. Но не могу же я просто сидеть здесь как кукла. Я должен время от времени произносить какие-то слова».)

Самым весомым оказалось свидетельство Элвина Дьюи; его показания — первое обнародование признания Перри Смита о том, как все произошло, — попали в заголовки (ОБНАРОДОВАНЫ НЕМЫЕ УЖАСЫ УБИЙСТВА — ХОЛОДНЫЕ, СТРАШНЫЕ ФАКТЫ ОБЪЯВЛЕНЫ ВСЛУХ) и ошеломили слушателей — но больше всего Ричарда Хикока, который со скорбным вниманием вслушивался в слова агента, после того как тот сказал: «Есть один инцидент, о котором я еще не упоминал. Смит говорит, что после того, как все Клаттеры были связаны, Хикок сказал ему, что Нэнси Клаттер хорошо сложена и что он собирается ее изнасиловать. По словам Смита, он сказал Хикоку, что не потерпит ничего подобного. Смит сказал мне, что презирает людей, которые не умеют сдерживать свои сексуальные желания, и что он готов был подраться с Хикоком, но не дать ему изнасиловать девочку». Прежде Хикок не знал, что его подельник рассказал полиции о предполагавшемся изнасиловании; не знал он и о том, что, придя в более миролюбивое расположение духа, Перри изменил первоначальную версию и заявил, что он один застрелил всех четверых, — факт, на который Дьюи указал в конце своих показаний: «Перри Смит сказал, что он желает изменить два пункта в своем заявлении. Он сказал, что все остальное в его показаниях было правильно и правдиво, за исключением того, что не Хикок, а он сам убил миссис Клаттер и Нэнси Клаттер. Он сказал мне, что Хикок… не хочет умирать, ведь тогда мать так и будет считать его убийцей. Еще он сказал, что у Хикока хорошая семья. Поэтому я решил об этом сказать».