Отшельник - Евсеенко Иван Иванович (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Принимая пистолет из рук в руки и пряча его в боковой карман бушлата, Андрей встретился взглядом с Наташей. За коротенькие те секунды, пока они в упор смотрели друг на друга, он попробовал вызнать, выследить в напряженных ее зрачках, знает ли Наташа, догадывается ли, зачем ему понадобился пистолет в тот день в лесу под кустом боярышника. Были мгновения, когда Андрей думал – знает и даже точно знает, но не хочет ему открываться, щадит его. Андрей так уверовал в это ее знание, что едва сам не открылся Наташе: чего же ее мучить и мучиться самому, – что было, то было, и о том они обязаны знать оба, никаких тайн между ними существовать не должно. Но в следующее мгновение Андрей поспешно отрекся от своего намерения: зрачки у Наташи, хотя и были напряжены и сведены в этом напряжении к тоненькой переносице, но доверчиво простодушные и никакой тайны в себе не таящие. Андрей облегченно вздохнул: нет, не знает. Скорее всего, Наташа думает, что Андрей держал пистолет в руке для обороны от дикого зверя, или птицы, или от дикого хищного человека, который вполне мог объявиться в лесу. Догадка ее вполне естественна и справедлива, и пусть Наташа пребывает с ней как можно дольше. Тайны же своей Андрей никогда не выдаст. Это тайна мужская, воинская, и знать ее женщине не надо, тем более такой женщине, как Наташа. Она просто не вынесет ее. Нельзя жить, постоянно думая о смерти, о возможной смерти любимого человека.
Со двора они выехали в начале девятого. Солнце уже поднялось над лесом, обещая хороший, погожий день. Наташа, завладев вожжами, сидела в передке телеги, а Андрей на правах пассажира рядом с ней, безмятежно, в своё удовольствие курил, поглядывал на деревенские знакомые дома, и теперь они не казались ему такими заброшенными и одичавшими. Чудилось, что сейчас скрипнут калитки – и навстречу Андрею и Наташе из них выйдут хозяева, по-соседски поинтересуются, спросят, куда это Андрей наладился совместно с женой с утра пораньше.
– Да вот, – сознается во всем Андрей, – решили на кордон проехать. Лесников, лесничих проведать.
– Дело хорошее, – одобрят их намерение соседи и позавидуют: они тоже бы не прочь навестить лесников и лесничих, старых своих знакомцев, да вот такой ходкой подводы, такого боевого коня у них нет.
Воронок, словно подслушав поощрительные эти разговоры, переходил с мерного скучного шага на веселый утренний бег, на широкую, размашистую рысь, звенел удилами, фыркал. Наташа, попустив вожжи, во всем доверялась ему, зная, что Воронок нигде не собьется с дороги, не зацепится осью ни за сосну, ни за ель. Сама же она припадала к плечу Андрея и то ли задремывала, добирая недобранное ночью, то ли просто затаенно молчала, стараясь как можно дольше сохранить в душе тихую утреннюю радость. Андрей осторожно прижимал Наташу к себе, но не тревожил и ни о чем не спрашивал: пусть поспит, потаится, впереди у них такой длинный солнечный день – успеют вдоволь наговориться, наслушаться друг друга.
Весенний боровой лес давно уже пробудился, жил беспокойной своей птичьей и звериной жизнью. Перелетая с ветки на ветку, неумолчно стрекотали сороки, но совсем не так, как в тот, похоронный день, когда Андрей пробирался здесь один. Они никого о приближении подводы не предупреждали, а просто гомонили, радовались между собой, что – вот надо же – появились опять в лесу люди, едут куда-то посемейному на подводе, торят дорогу, которая давно уже тут не торилась, заросла крушиной и ельником. Сорокам вторили синички и зяблики, и тоже радостно, с восторгом, щебетанием и пением на все лады. Где-то далеко в чащобах обзывался дятел, может быть, даже тот самый, побратим Андрея, который вспугнул его под кустом боярышника, не дал нажать на спусковой крючок пистолета. «Стучи, стучи, – поощрил его Андрей. – Теперь можно, теперь неопасно». Несколько раз из-под ног Воронка выскакивал ежик, обиженно фыркал, пугая коня и пугаясь сам, сворачивался в клубочек и ненадолго, пока минует опасность, затихал в прошлогодней траве и листьях. Андрей и для него находил ласковое слово. «Не бойся, мы не тронем», – почти вслух говорил он ежику и украдкой, не поворачивая головы, поглядывал на Наташу – не пробудилась ли она от нечаянного шороха. Она не пробуждалась и, кажется, не хотела пробуждаться: что ей эти лесные шорохи, это птичье пение, этот дальний трубный рев оленя – хозяина всех чащоб и урочищ, когда так удобно и тепло спать на горячем плече Андрея.
Но больше всего Андрея удивили аисты, Товарищ и Подруга. Дома на страже они не остались, а устремились вслед за подводой, обогнали ее по-над вершинами сосен и, когда Воронок выметнулся к пристани, уже встречали Андрея и Наташу, стоя на карауле в речной неглубокой отмели. «А как же дом? – необидно попенял им Андрей. – Вдруг какая буря, ураган, кто сохранит, посмотрит, не отворилась ли калитка, не побиты ли где стекла в окнах, не оборвалось ли с крюка глубоко в колодец ведро?!» Аисты повинно склонили шеи, делая вид, что охотятся за лягушками, а на самом деле просто стыдясь своего необдуманного поступка. Андрей простил их: «Ладно, не переживайте, мы скоро вернемся, но чтоб больше такого не было!»
А вот вороны и воронье Андрею с Наташей ни разу по дороге не попались. То ли по лени своей и злобе еще додремывали в болотистом осиннике, то ли, разведав, что Андрей с Наташей едут на кордон подводою, обозом, забоялись, и особенно Воронка, который при случае может так ударить копытом, что куда твой олень – крыльев и перья не соберешь. Дали о себе знать они лишь на подъезде к Партизанскому дубу, когда Наташа опять взяла вожжи в руки, натянула их посильней и стала править по неширокой просеке, все глубже и глубже вторгаясь в законные вороновы владения.
Черной разбойной стаей они взметнулись над осинником, сделали несколько кругов над болотом, но к подводе не приблизились, трусливо рассудив, что силы теперь у них неравные.
– Ну, где твоя Найда? – спросила Наташа, придерживая Воронка, который и здесь, в просеке, разохотился на веселую, бодрую рысь.
– Проедем еще немного, – ответил ей Андрей, – вон там за дубом, в низинке.
Наташа и стала править Воронка в низинку мимо Партизанского дуба, в старости своей не чувствующего еще весны и тепла. Он был по-зимнему черный и мрачный, не торопился выкидывать почки, распускать листья, ждал тепла настоящего, майского, а то и июньского. И особенно черным был сук, на котором, казалось, и сейчас при дневном ярком свете виделся казненный Венька-полицай.
– Вот на этом суке старик и повесился, – не вдаваясь в подробности, начал Андрей рассказывать Наташе о печальном своем знакомце.
Наташа слушала молча, ни разу Андрея не перебила, не задала ни единого попутного вопроса, а лишь все поглядывала и поглядывала на черный обломанный сук. Воронок тоже изредка вскидывал на него голову, прижимал уши и опять норовил перейти на рысь, словно стараясь как можно скорее увезти Андрея и Наташу от этого страшного места.
– Женщины во всем виноваты, – вдруг глубоко и сочувственно к старику вздохнула Наташа.
– Почему? – удивился Андрей ее приговору.
– Потому, что женщины – бабы, – ответила Наташа.
Соглашаться Андрею с ней никак не хотелось, но еще больше не хотелось спорить и вообще говорить о старике, портить такой хороший солнечный день – первый день их совместной с Наташей семейной жизни.
Да и некогда уже было. В низинке между луговых кочек и реденького осинника мелькнула могила. Андрей попросил Наташу попридержать Воронка, спешился и первым пошел к ней, прокладывая новую тропинку по голубым подснежникам, которые стелились у него под ногами и были похожи на лесное озеро. Минутами Андрею казалось, что он идет по воде, проваливается в ней, тонет, не находя земной тверди. Он невольно останавливался, оглядывался назад, чтоб посмотреть, идет ли за ним Наташа и не опасно ли ей идти по этому бездонно глубокому озеру. Она шла, но намеренно не догоняла Андрея, словно ей хотелось побыть одной, вдоволь насладиться весенним днем, солнцем, надышаться лесным воздухом, ничуть не боясь утонуть в неожиданно открывшемся ей озере. Колокольчики за каждым шагом Наташи восторженно звенели, жались друг к другу и, уступая дорогу, клонили перед ней набухшие утренней росой головы.
