Дети из камеры хранения - Мураками Рю (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
— От кого это? — крикнул Тору, обращаясь к посыльному.
— От пищевой фирмы, изготавливающей консервы из тунца и крабов… — начал объяснять мальчик, но Тору уже его не слушал.
Мацуяма Юдзи стоял посреди комнаты и в сотый раз проверял настройку гитары. Он раскрасил себя с головы до ног — волосы и тело — половину бледно-лиловым цветом, а половину розовым. Джон Спаркс Симода лежал на кожаном диване и размахивал барабанными палочками, словно стучал по подвешенным в пустоте колокольчикам. Кто-то принес в гримерную кремовый торт, и Мацуяма потребовал нож, чтобы его разрезать.
— Перед выходом на сцену нельзя есть сладкое. Может стошнить, — предостерег его Тору.
— Пофиг! Даже если я блевану или грохнусь в обморок, все равно не перестану играть на гитаре, — сказал тот, держа в одной руке кусок торта, а в другой — бутылку шампанского.
Токумару стоял в углу, двое молодых людей завязывали ему галстук.
Хаси с раскрасневшимся от возбуждения лицом крутился тем временем перед толпой журналистов и фотографов.
— Своими песнями я хочу спасти мир, — провозгласил он. — Моя миссия состоит в том, чтобы помочь голодным, больным и страждущим, которые уже не понимают, что им нужно.
Хаси выплескивал такого рода слова перед каждым концертом. Он признавался, что нередко чувствует себя опустошенным и тогда ему необходимо подзарядить батареи. Для этого имелись разные способы, в том числе сегодняшний: нести чушь перед толпой журналистов, напрашиваясь на идиотские вопросы.
— Правда ли, что вы считаете свою музыку предназначенной не только для того, чтобы будоражить японских подростков, но и для спасения умирающих от голода людей?
Хаси со сверкающими глазами расхаживал по комнате, вокруг него вились два гримера, стараясь смазать гелем его непокорные волосы.
— Ваша музыка является своего рода религией? — спрашивал какой-то журналист перед двумя направленными на Хаси видеокамерами, стараясь крупным планом снять его фирменные кожаные туфли.
На дальнем плане Китами вовсю наяривал на саксофоне.
— Мне кажется, вы пытаетесь выдать свою музыку за религию, — настаивал журналист. — Можно ли так считать?
В этот момент из транслятора раздался голос Нива, оповещающей о том, что до начала представления осталось пять минут. Она успокоила, что сегодня перед входом будет дежурить пятьдесят охранников, поэтому такие буйства и беспорядки, как в прошлый раз, исключены. Мацуяма разбил бокал с шампанским об пол и пригладил мокрой расческой свои блестящие волосы.
— Религия? Ни в коем случае, — сказал Хаси. — Скорее что-то вроде взрыва на станции метро, когда трупы разлетаются во все стороны, а чья-то задница свисает с киоска, как слива с дерева.
Хаси ускорил шаг.
— Вы утверждаете, что спасение возможно только через террор? — спросил другой журналист, хлопнув Хаси по плечу, чтобы привлечь его внимание.
— Не прикасайтесь ко мне, — завопил Хаси. Оттолкнув журналиста, он бросился к Мацуяма, вырвал у того кусок торта и с силой швырнул его в зеркало. Кусочки крема разлетелись по всей комнате.
Раздался звонок: пора на сцену.
— Хватит, пошли! — завопил Тору, обматывая шею капроновым шарфом. Китами остановился, чтобы глотнуть коки. Все бросились за Хаси.
В первые дни после начала их выступлений в газетах по всей стране были напечатаны такого рода рецензии:
Никого не удивляет дурной вкус рок-групп, но нынешние гастроли Хаси и его музыкантов достигли невиданных высот. Не хватает слов описать, что там творится, но читатель может представить себе тризну, где все упиваются в доску, выставляют себя полными идиотами, после чего каются в развязном поведении. Концерт начинается яростным соло на барабанах и продолжается бесконечными песнями Хаси, представляющими собой модификации таких шлягеров, как «Встретимся в Юракутё» и «Люблю тебя больше всех». Исполняя эти и другие песни под слабый заунывный аккомпанемент, приглаженный звук и ударные в роли своеобразного метронома — звучащие то сильнее, то слабее, Хаси мечется по сцене, самым непристойным образом кувыркается и пытается привлечь внимание зрителей к своей «пляске смерти».
Самое удивительное, а то и шокирующее в концерте — то, как изменился голос Хаси с тех пор, как два месяца назад появился его последний альбом «Остров Ио». Голос певца с того альбома напоминал голос юного певчего, изгнанного из церковного хора, а теперь, во время гастролей, он звучит как рычание тюленя в брачный период. Этот, так сказать, «новый» голос Хаси прилипает к вам, как липкая пленка, и не отстает даже после того, как вы приняли горячий душ.. Мы спросили Хаси, как ему удалось изменить звучание, но он не захотел отвечать на наш. вопрос серьезно и сказал, что отстриг себе кончик языка ножницами.
Говорят, во время процессов над ведьмами, чтобы добиться у жертв признания, палачи вливали им в уши кипящий бараний жир. Именно таким образом Хаси со своими музыкантами пытались воздействовать на аудиторию. Ритмические пассажи шли бесконечной чередой, потом подключался аккордеон, который в сопровождении монотонного бренчания гитары и саксофона выдавал заунывные мелодии. Когда Хаси пел, он входил в образ маргинала-подростка и одновременно старого шарманщика, протягивающего прохожим шляпу для сбора подаяния, увиливающего на автостраде от визжащих машин и бегущего прочь от взорванного небоскреба.
Каждое свое выступление Хаси начинал трогательным блюзом о любви и дожде: «Пока я тебя жду, на меня капает дождь. Надеюсь, ты не промокнешь. Я буду ждать тебя в кафе рядом с небоскребом». Это была песня слепого пианиста, а дело происходило как бы в Лондоне в годы войны, между бомбежками. Под ударник, имитирующий бомбардировку, Хаси посылал в уши своих слушателей страх, но не страх перед воздушными налетами, а страх поддаться своим инстинктам, рухнуть в бездну, когда взрывы бомб озаряют ночь, страх совершить нечто немыслимое — изнасиловать и убить сидящую рядом девушку или поджечь соседние кресла. Стоило Хаси начать петь, как этот страх всплывал в его мозгу, а когда он укоренялся в головах слушателей, Хаси начинал петь по-настоящему, издавать пронзительные вопли, выдирать крики из-под собственной кожи, отчего в его ушах закипал бараний жир и сочился наружу через глаза, нос и рот. И тогда в зале все до единого поднимались и завороженно взирали на сцену, словно Хаси был гипнотизером. Гигантская распотрошенная свинья, словно живая, кружила под куполом. Ее вываливающиеся внутренности пульсировали в ритме бас-гитары, кровоточащие алые вены и мясо напоминали бушующий океан, но не тот океан, где резвятся ангельские рыбки, а тот, куда в момент Сотворения Мира падают раскаленные метеориты, где бурлит лава подводных вулканов.
— …Сюда! — приказал Хаси. — К моим ногам! — завыл он. — Ты еще недостаточно безумен, еще многого не знаешь, тебе кажется, что ты все понимаешь, но ты жестоко заблуждаешься, раскрой же уши, пусть туда вольется кипящий жир, и твое тело будет подрагивать на предрассветных рельсах, заваленных трупами бездомных собак, чьи внутренности дрожат на ветру, пусть приходящий поезд взорвется, не успев тебя раздавить, но не волнуйся, из разбитых окон будут выглядывать девчонки с накрученными волосами, украшенными топазами, ты будешь представлять себя королем, неужели тебе не нравится созерцать эту до омерзения знакомую картину, созданную твоим воображением? Зажги волшебный фонарь, включи старый проектор. Белая ширма отделяет тебя от стены, а по другую сторону этой грязной стены тебя поджидают внутренности свиньи, и если ты туда войдешь, ты обнаружишь там липкий мир сочных плодов и тропических ливней!
По окончании концерта Хаси плевался в микрофон, выкрикивая имена музыкантов ансамбля, а с потолка в это время сыпались блестки, означающие окончание концерта.
— Спасибо всем, спасибо, — бормотал он. — Мы ничего не сумели бы добиться без вашей любви. Я прошу вас помолиться сегодня вместе со мной за упокой душ трех девушек, убитых в парке в Йокогаме семьдесят лет тому назад. Их зарезал сошедший на сушу моряк. Он вспорол им животы и оросил их своей спермой. Давайте же помолимся за их души. Помолимся за любовь, потому что только она может спасти наш мир. Благодарю вас.
