Жюль Верн - Борисов Леонид Ильич (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Жизнь ежедневно приносила Жюлю Верну радости.
Возвратившись домой из недальних стран, он немедленно принялся за вторичную работу над новым романом: чернилами писал на первом, карандашном черновике. В разгар этой работы пришло письмо от Этцеля:
«Немедленно приезжайте, у меня сегодня и завтра в гостях русский писатель Иван Тургенев».
— Счастлив познакомиться с вами! — воскликнул Иван Сергеевич, пожимая руку Жюлю Верну. — Горячий почитатель и поклонник ваш! У нас в России никто не пишет таких романов, как вы. Не так давно я разговаривал по поводу ваших книг со Львом Николаевичем Толстым, — они весьма по душе этому великому человеку!
— Польщен и счастлив, — кланяясь и прикладывая руку к сердцу, проговорил Жюль Верн.
Иван Сергеевич, молодо откинув красивую седую голову, окинул взглядом статную фигуру Жюля Верна, который с неостывающей доброй улыбкой рассматривал «северного великана», как называли в Париже Тургенева писатели и художники. Вошел слуга с двумя пачками книг и, по знаку Этцеля, положил их на стол.
— Последние издания Жюля Верна, — сказал Этцель. — И на каждом томе автограф.
— Вы читали меня? — несколько удивленно поднял брови Иван Сергеевич, и в ответ услышал, что его «Записки охотника» читает каждый грамотный француз.
— А я прочел их три раза, и каждый раз со всё повышающимся удовольствием, — признался Жюль Верн. — Прекрасная книга! Ог ее страниц исходит аромат ваших русских степей, леса, озер и рек.
В беседу вмешался Этцель, заявив, что он со своей стороны намерен, в меру сил и способностей своего повара, предложить обед по-русски.
— О, русский обед! — мечтательно проговорил Иван Сергеевич, потирая холеные, чуть припухшие ладони. Жюль Верн обратил внимание на длинные, тонкие пальцы русского писателя. — В мой последний приезд сюда я привез бочонок икры — отличной паюсной икры.
— Целый бочонок! — восхитился Жюль Верн, чувствуя и понимая, что гость всеми этими пустяками начинает очередную искусную беседу.
— Целый бочонок, фунтов на пятнадцать, — продолжал Иван Сергеевич и, взяв Жюля Верна под руку с одной стороны и Этцеля с другой, стал ходить с ними по диагонали большого, просторного кабинета. — Ну-с икру доставили на кухню Флоберу. В назначенное время за стол сели я, Золя, Доде и сам хозяин. Икру поставили посреди стола на особом возвышении. Этакий, представьте, живописный бочонок темно-желтого цвета, опоясанный тремя медными обручами. Золя спрашивает, что в этом бочонке, и, не дождавшись ответа, отвечает себе сам: «Икра!» Засим происходит следующее: милейший Золя берет разливательную суповую ложку, черпает ею икру — этак сразу фунт, не меньше, — и накладывает на тарелку. Засим еще раз, и еще раз, и еще два раза подряд. И, благословясь, начинает есть. Флобер произносит: «Ого!» Доде, неоспоримо соглашаясь с репликой, добавляет: «Н-да-а…» Я деликатно говорю, что икру полагается намазать на хлеб и вкушать, прикрыв глаза и трижды произнеся имя господа. Золя, человек несловоохотливый, чего не скажешь о нем как о романисте, скупо бросает: «Я чуть-чуть, не больше половины». И этак, намазывая икру себе на язык, слопал половину бочонка!
— И отказался от обеда, — заметил Этцель.
— И превеликолепно пообедал, бисируя каждому блюду! Это не человек, а какое-то «чрево Парижа», — закончил Иван Сергеевич, искусно вводя в свою речь название одного из романов Золя. — Я, друзья мои, проголодался.
После обильного, тяжелого, совсем не французского обеда Ивана Сергеевича усадили в глубокое, покойное кресло, и потекла неторопливая дружеская беседа. Жюль Верн по какому-то поводу кстати заметил, что ему уже пятьдесят лет, а сделал он очень мало — каких-то семнадцать романов…
И пренебрежительно махнул рукой.
— Делает много не тот, у кого много книг, — строго произнес Иван Сергеевич. — Очень много книг у покойного Дюма, да что…
— Александр Дюма — моя слабость, — деликатно заметил Жюль Верн, прерывая гостя. — Он — хорошая погода нашей литературы, а вот я…
— А вы грибной дождичек, — ласково улыбнулся Иван Сергеевич. — Светит солнце, машет длинными ветвями березка, идет дождь — и кругом благоухание, всему прибыток, удача, радость.
Жюль Верн поблагодарил за сравнение, сказал, что запомнит его на всю жизнь, и добавил, что не так давно один известный терапевт наговорил ему таких ужасов, так сильно напугал: велел меньше работать, больше гулять…
— Вот чего не скажут нашим, русским писателям, — несколько с грустью и печалью в голосе отозвался Иван Сергеевич. — Больше гулять… У нас в России на долю писателя выпала такая огромная ответственность, такая серьезная обязанность, что жизни не хватит на то, чтобы сказать хотя бы четверть того, что сказать и сделать обязан. Это я такой счастливый, — Иван Сергеевич даже покачал головой неодобрительно и с укором, — что имею возможность бывать за границей. Наши писатели — праведники и чуть ли не святые, иногда на извозчика не имеют, не то что… побольше гулять, поменьше работать…
— Нашему дорогому Жюлю Верну действительно следует поберечь себя, — вмешался Этцель. — Он — неистовый труженик французской литературы.
— В этом году я дам вам только одну книгу, а не две, — серьезно проговорил Жюль Верн.
— И даже одной много, — столь же серьезно вставил Иван Сергеевич. — Одну через год, вот как! Я обещал моему издателю роман через два-три года, не раньше. Я, видите ли, долго думаю и не скоро пишу.
— А я наоборот, — откровенно признался Жюль Верн, — и быстро думаю и скоро пишу.
— Не завидую этому свойству, — вскользь обронил Иван Сергеевич. — А возможно, в данном случае виноват мой возраст…
— Да вот, посудите сами, — горячо, сильно жестикулируя, произнес Жюль Верн и протянул Этцелю письмо: — Читайте, пожалуйста, вслух! Тогда вы, дорогой Тургенев, поймете, почему я должен работать очень быстро.
— «Талантливый учитель по всем предметам, — начал чтение Этцель. — У нас, школьников старших классов, зашел спор: а что, если от нашей планеты оторвется большой кусок…» Оторвется кусок! — в сердцах повторил Этцель. — Хорошенькое выражение для школьников старших классов! Придумают! И читать не хочется!
— Нет, нет, пожалуйста, читайте! — попросил Иван Сергеевич.
— Оторвется большой кусок, — еще раз с презрительной миной произнес Этцель. — «И этот кусок, — продолжал он чтение письма, — будет носиться в мировом пространстве, подобно маленькой планете. Возможен ли такой случай и как должны чувствовать себя люди, которые окажутся на…» Нет, как угодно, — рассмеялся Этцель, — я больше не могу. Непредставимая чепуха!
— Представимая и даже вполне возможная, — возразил Жюль Верн, лукаво посмеиваясь. — Может случиться, дорогой мой друг, что в этом году вы получите роман именно на тему спора школьников старших классов!
— Школьники предлагают писателю тему! — с нескрываемым возмущением и раздражением проговорил Этцель,
— Этим и должны заниматься школьники, — сказал Жюль Верн.
— Читатели, — уточнил Иван Сергеевич. — Это было бы очень хорошо! Очень хорошо и полезно для обеих сторон.
— Милые, умные мальчики, — проговорил Жюль Верн и, взяв из рук Этцеля письмо, прочел последние его строки: — «Вы всё можете и всё знаете, ответьте нам, пожалуйста, или, что лучше, сочините об этом книгу…»
Иван Сергеевич расхохотался, повторяя одну и ту же фразу: «Сочините об этом книгу». Аппетитно рассмеялся и Жюль Верн. Только один Этцель строго и взыскательно оглядывал смеющихся и недовольно бубнил, что для смеха причин здесь нет абсолютно никаких, — письмо должно вызвать чувство возмущения и раздражения.
— Хорошие мальчишки! — воскликнул Иван Сергеевич и, тяжело дыша, стал обмахиваться носовым платком. — Счастлив писатель, получающий подобные письма! Счастливые школьники, у которых есть такой вот Жюль Верн!
— И этот Жюль Верн обязан работать много и быстро, — кланяясь Ивану Сергеевичу, заявил Жюль Верн.
— «Учитель по всем предметам…» — повторил Иван Сергеевич строки из только что прочитанного письма. — Согласен — такому учителю нет времени отдыхать. Желаю счастья, мой дорогой друг, — обратился он к Жюлю Верну и протянул руку для пожатия.
