Рейс - Лойко Сергей Леонидович (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
Сейчас они летели на suicide mission46, как сказал Андрий, с генералом и двумя добровольцами из его ПЭО – первый, сержант Саша Поплавский, спецназовец израильской армии. Еще мальчишкой он перебрался с родителями из солнечной Одессы в еще более солнечную Хайфу. Саша представить не мог после десяти лет войны с террористами в Израиле, что ему доведется продолжить эту войну и на бывшей родине. Вторым был поляк украинского происхождения Мачек Голота, капрал спецназа польской армии, с которым Эндрю познакомился в Афганистане. Вместе они попали в мясорубку под Кандагаром. Чудом выбрались. Полякам, как и американцам, пришлось нелегко в войне с Талибаном.
Эти трое и составляли костяк отряда быстрого реагирования, расквартированного в Краматорске.
Сын генерала Дронова – Василий пошел по стопам отца и служил лейтенантом на погранзаставе Успенка на границе в Донецкой области. От линии Краматорск – Волноваха до самой границы территория на штабной карте была закрашена красным цветом и по большей части контролировалась сепаратистами. Застава в Успенке уже больше двух недель, по существу, находилась в оперативном окружении. Украина еще только концентрировала силы и средства для контрнаступления на позиции «повстанцев» и пока не могла деблокировать окруженные заставы.
Накануне вечером застава подверглась нападению сепаратистов с тыла и массированному артиллерийскому обстрелу с территории России. Двадцатитрехлетний Василий, единственный сын генерала, был тяжело ранен. Парня нужно было срочно эвакуировать на вертолете, но все полеты были запрещены Генштабом. Террористы были вооружены российскими ПЗРК. За последние недели четыре вертолета и два военно-транспортных самолета ВСУ были сбиты в разных точках над Донбассом – потери в живой силе исчислялись сотнями.
– I must save Vasya, – сказал Дронов. – If I could I would fly alone. I can’t put the lives of my subordinates at risk.
– Well, Machek, Alex and I are volunteers, – ответил Андрий. – Technically we’re not your men. We volunteer for the mission. Do you guys?47
Мачек и Саша молча кивнули.
– And I can fly the chopper myself, – добавил Андрий. – I have a helicopter pilot license and I flew the fucking thing in Iraq48.
При каких обстоятельствах он flew the fucking thing, Андрий не рассказал. Генерал вопросов не задавал. Он знал о том, что Михальчик может управлять вертолетом, и втайне надеялся на то, что тот вызовется сам. Это был единственный шанс спасти Васю.
Дронов сказал, что, если им повезет, все должно пройти удачно. Он все еще надеялся получить у русских «коридор».
На сборы отвели полчаса. Пока спецназовцы укладывались, генерал выехал на своем джипе без охраны из расположения части на противоположную окраину Краматорска, достал из бардачка обычный телефон, из кармашка на молнии в кошельке вытащил новую SIM-карту, вынул оттуда же клочок бумаги с номером без имени и набрал его.
– Боцман, это Бедуин, – спокойно и отчетливо произнес Дронов, когда мужской голос ответил. – Можешь поговорить?
– Простите, кто говорит? – после затянувшейся паузы ответила трубка.
– Бедуин, – повторил Дронов. – Рязанка. Грозный. Вокзал.
Дронову показалось, что он слышит дыхание собеседника.
– Простите, вы ошиблись номером, – наконец вымолвил тот.
Командующий Южным военным округом российских вооруженных сил генерал-майор Андрей Незабудько узнал голос своего однокурсника по Рязанскому десантному училищу, с которым они вместе, тогда под позывными Боцман и Бедуин, во время штурма Грозного попали в окружение на железнодорожном вокзале в 1995-м. Тогда оба еще служили в одной армии. Вскорости после Первой чеченской Дронов переехал в Киев. Принес присягу Украине. Теперь двух бывших боевых товарищей, как линия фронта, разделяла государственная граница, через которую Незабудько сегодня отправит железный кулак из танковых и десантных частей общей численностью до двадцати тысяч человек. Вторжение первого эшелона этой группировки в Украину должно было начаться в течение нескольких следующих часов.
– Спасибо, ты настоящий друг, – успел сказать Дронов. – Привет всем и поцелуй сам знаешь кого.
– И ты от меня, – почти шепотом ответил Незабудько и сбросил звонок.
Им так хотелось много чего спросить друг у друга и много о чем поговорить. Но разговор на этом закончился. «Коридор» Дронов не получил. Даже спросить не смог. Впереди была война.
Дронов прекрасно знал, что этой авантюрой с вертолетом он совершает должностное военное преступление и может загреметь под трибунал. Знал также, что рискует жизнями лучших своих людей. Как и знал, что, окажись они в такой ситуации, он бы не задумываясь пришел на помощь. Васю нужно было вытаскивать. Перед отлетом Дронов дал команду своему начальнику охраны капитану Глушко сообщить об «угоне» вертолета в Киев, только если они через три часа не вернутся. Глушко хотел лететь с ним, в первый раз матерился при генерале, но потом подчинился.
Между тем они уже подлетали к Успенке. Пока без приключений.
Небо вокруг заволокло дымом. Андрий сверился с картой.
– One minute to landing49, – отрапортовал он.
Мачек, Саша и генерал передернули затворы АКСУ. У каждого с собой был также ПБ. В кабину перед взлетом загрузили восемь «мух», две снайперские винтовки – винторез и СВД, пулемет ПКМ, коробку с дымовыми шашками РДГ-2Б, коробку с «лимонками». И носилки.
Из четверых только генерал знал, что АКСУ в армии называют «ксюхой». Он нежно прижимал автомат к груди, пытаясь не думать о том, что он скажет своей Ксюхе, Ксении, если…
Дымовые шашки точно не понадобятся, подумал Эндрю, все кругом и так в дыму. Он посмотрел на часы. Полет длился уже больше часа.
– We have twenty minutes on the ground if we gonna keep it a three-hour tour!50 – прокричал он генералу и остальным, когда посадил вертолет на поляну перед горящей, как нефтехранилище, заставой.
Эндрю не выключал двигателя. Мотор тарахтел, пропеллер разгонял дым, обращая его в смерч, и, казалось, раздувал пожар еще сильнее. Генерал и Саша выпрыгнули из грузового отсека, Андрий – из кабины, а Мачек остался сидеть на пороге с открытой дверью и пулеметом в руках наизготовку.
У них оставалось двадцать минут, чтобы отыскать Васю и других выживших. И потом, если найдут, еще как минимум час на то, чтобы вернуться назад. Если долетят. Сюда летели зигзагами на высоте от трех до десяти метров. И скорость была минимальной, чтобы уверенней управлять машиной на таких низких высотах. И Эндрю нужно было время, чтобы привыкнуть к управлению. Он обещал, что назад полетят быстрее.
Ростовская область. Август
– Давайте, хлопцы, налягаем на кашку! – густым басом призывал прапорщик Семенов, наваливая по два половника пшенной каши с горохом подставляющим миски танкистам. – Когда еще горяченького поедим? Дальше будет один сухпай. Налягайте, пацаны. И за чайком. Сахару кому сколько влезет. Я сегодня добрый.
Полевая кухня повара третьей и четвертой рот Семеныча, как звали его танкисты, считалась лучшей в бригаде. Никто так не варил борщ, как Семеныч, наполовину украинец – по матери. И мясо у него в борще всегда было нежное и сочное, пальчики оближешь. Иногда он баловал не только офицеров, но и остальных сослуживцев котлетками. Как в ресторане. Даже в полевом лагере под Ростовом. Чай у Семеныча был всегда крепкий и настоянный. А кофе – черный и густой. В чай прапорщик часто добавлял травок – мяту, чабрец, тимьян. Чай с лимоном в армии вообще никто не подавал, а у Семеныча случалось. Замкомроты Труфанов, по прозвищу Трюфель, весь округлый и лоснящийся, как самовар, утверждал, что Семеныч так вкусно готовит, «потому что не ворует». В это трудно было поверить. Повар отнюдь не выглядел скелетом и всегда хитро улыбался в свои раскидистые, как у Буденного, усы.
– Чаек сегодня особенный! – зазывал Семеныч. – Мичуринский. Со зверобоем и душицей. По три кружки на душу. Всем хватит.
