Бумажный грааль - Блэйлок Джеймс (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Почему-то он был уверен: чем-то подобным все и кончится. Захлестнуло дурное предчувствие, что его ожидает отнюдь не приятный светский вечер. В воздухе витало какое-то напряжение, тянуло странным холодом, от которого ему стало не по себе… Хрупкое спокойствие вечера, казалось, вот-вот разобьется, как стекло. Он чувствовал напряженность в порывистой музыке на ветру, видел в луноликой физиономии ухмыляющегося яйцеголового на крыше. Если уж на то пошло, он ощутил это задолго до наступления сумерек, но потрудился убедить себя: мол, это только игра его воображения, мол, он все еще реагирует на то нечто, которое вчера утром в лесу вызвало у него галлюцинации.
Справа от дома миссис Лейми никто не жил: заросшие сорняками участки жались к переулку, перегороженному развороченным автобусом «фольксваген», стоящим на паре бетонных блоков. Боковая дверца у него отсутствовала, старые занавески в окне висели порванные и унылые. Ярдов через пятьдесят стояли с полдесятка домов вдоль упирающейся в кусты ежевики Зеленодольной улицы. Он снова услышал из дома миссис Лейми мужской смех, потом ругательство, произнесенное женским голосом.
Решив, что нет больше смысла рассматривать улицу, Говард покинул свое убежище и направился к двери миссис Лейми, миновав неестественного цвета розы и миску с рыбьей кровью. Он позвонил дважды, чтобы его услышали за всем шумом. Какой толк в робости?
Дверь открыла миссис Лейми, облаченная все в то же красное кимоно с механистическим рисунком. Ее шею обвивало ожерелье из высушенных цветов, вплетенных в цепочку из неплотно скрученных волос. Ее лицо показалось почти отвратительным в свете лампы на веранде, который предательски высветил коросту кричаще ярких пудры и румян и нарисованные карандашом брови. Под кимоно была водолазка, прикрывавшая декольте, но почему-то не маскировавшая ее сходства с некой разновидностью экзотического индюка.
– Надо же! – воскликнула она, хлопая в ладоши. – Это наш Говард!
Разговор в гостиной замер, мужчина и женщина на кухне повернулись в сторону двери. Даже с такого расстояния Говард заметил, как женщина, глянув на мужчину, закатила глаза. Ей было, наверное, тридцать с небольшим, и у нее было постное лицо разведенной, которая слишком много курит и чья жизнь превратилась в единую нескончаемую жалобу. У мужчины было бледное собачье лицо с жидкими усиками, такие бывают у подростков, хотя выглядел он лет на тридцать пять, если не больше. Улыбнувшись женщине, он поднял брови, и они вместе прошли в гостиную, напустив на себя вид людей, которым ничего на свете так не хочется, как познакомиться с Говардом. Переступив порог, Говард подождал, пока миссис Лейми представит собравшихся.
С дивана встал Горноласка. Кожа у него была бледная, как у человека северных широт, где ночь много длиннее дня, и улыбнулся он Говарду, показав безупречные зубы.
– Вы уже знакомы, – констатировала миссис Лейми, помахав рукой между Говардом и Горнолаской, который, любезно кивнув, снова сел, чтобы вернуться к беседе вполголоса. Впрочем, Говарду показалось, что он немного нервничает. Выглядел он как человек, который ждет, что в любой момент завоет пожарная сирена, но пытается вести себя совершенно естественно.
Тот, кто вломился к Джиммерсу, мужчина в парике, слава богу, отсутствовал. Неудачно вышло бы. Вероятно, он все еще за решеткой. Или же, учитывая его подмоченную репутация, миссис Лейми не могла себе позволить пускать его в дом. Остальные двое мужчин в комнате были ему незнакомы. У одного – в черном деловом костюме, с седой всклокоченной гривой – были красные лакированные туфли и такой же ремень. В нем все было кричащим и вульгарным.
Собеседник Горноласки оказался худым, аскетичного вида юнцом лет двадцати с небольшим. Когда ему представили Говарда, он даже глаз не поднял. Свитер у него был совсем не светски повязан на шее плечах. Он курил сигарету через серебряный мундштук, мизинец покачивался у его лица, точно он играл с тенями, показывал нос стене.
Значит, это и есть «салон», подумал Говард, перекладывая трость из одной руки в другую и очень сердечно тряся руку мужчине в лакированных туфлях.
– Это преподобный Уайт, – сказала миссис Лейми. – У преподобного своя программа на радиостанции, вещающей на Сан-Франциско. Настоящий пастырь с собственным приходом. Начал с того, что проповедовал на перекрестке в деловом центре города, а теперь ему принадлежит половина отреставрированных особняков по Хейт-Эшбери.
– Рад познакомиться, – соврал Говард, которому очень хотелось вытереть руки о штаны. Он пытался понять извращенную логику комментария и смысл метаморфозы из уличного проповедника в домовладельца.
– Его приход «Церковь знающего свою выгоду христианина», – сказала миссис Лейми. – И предупреждаю, в споре он могучий оппонент. Он обратит вас, мистер Бартон, как обратил меня.
Мужчина смерил Говарда явно оценивающим взглядом.
– Хромота, мистер Бартон?
– Повредил, когда играл в футбол. Ничего серьезного. Но в холодном климате о себе напоминает.
– Однако ходите вы с палкой. Вы христианин?
– Скорее грешник, – уклонился от ответа Говард.
– Ответ неверный. Вам следует над этим поработать. Не трудитесь все время говорить правду. У вас разовьется заниженная самооценка. Говорите: «Да!» и сразу почувствуете себя на высоте. Если хотите, могу немного подлатать вам ногу, но это потребует от вас истинной веры. Никакой половинчатой ерунды, к которой вы привыкли. Отличная трость. – Он слегка нагнулся, рассматривая палку Грэхема, потом поглядел на Говарда в упор.
– Будьте душкой, Лоуренс, налейте мистеру Бартону шампанского, – сказала миссис Лейми, положив руку на локоть мистера Уайта. – Это прежде всего. Еще успеете прибрать его к рукам.
Миссис Лейми наградила преподобного быстрой улыбкой, призванной заставить его удалиться, и молодой человек с серебряным мундштуком хихикнул. Миссис Лейми повернулась к флиртовавшей на кухне паре, представив мужчину как литературного критика и обозревателя из Сан-Франциско по имени Честертон Касалкин, который благоволил деконструктивизму и не жаловал легкомысленного отношения к книгам. Говард не был уверен, понял ли, что это значит. Женщина оказалась поэтессой с заоблачным уровнем интеллекта.
– Покажите ему вашу карточку «Менсы», Гвен, – предложил худой юнец с мундштуком, а Говарду сказал: – Она ее заламинировала.
Говард юнцу улыбнулся, не зная, шутит он или язвит. Скорее последнее.
– Где я мог бы купить ваши книги? – спросил он поэтессу, заранее предполагая ответ. – Я бы с удовольствием прочел.
– Миссис Банди публикуется в основном за свой счет, – объяснила за поэтессу миссис Лейми, словно выручая ее из неловкой ситуации. Она слегка сжала ей предплечье, как будто утешая, потом дала руке соскользнуть вниз, пока их пальцы на мгновение не соприкоснулись.
– В «Огнях города» продают три сборника моих стихов, – отрезала поэтесса. Одежду хаки она носила точно в знак протеста, а длинные незавитые волосы отпускала на манер политической активистки. Но ее глаза как будто говорили, что она презирает Говарда так же, как и всех остальных мужчин в гостиной. – Хотя, боюсь, они не покажутся вам развлекательными… никакого секса, никаких потасовок.
– Ее стихи для истинных эрудитов, – сказала миссис Лейми. – Очень авангардные. Полный отказ от традиционных поэтических приемов. Она первой проложила дорогу бессмысленно-силлабическому стиху и тому, что потом назвали плоским метром. Изыскания на тему экзистенциальной женщины, которых обычный издатель постичь не в силах.
– И мужчины тоже. – Высунувшись с кухни, преподобный Уайт подмигнул Говарду. – Боюсь, нас, таких, кто не в силах постичь экзистенциальную женщину, много. Я в свое время не раз брался изучать этот феномен, и он для меня по-прежнему загадка. – Он загоготал, громко икнул и снова исчез на кухне в поисках шампанского для Говарда.
Как раз тут юнец с мундштуком фыркнул, словно попытался подавить смех, но он вышел у него через нос.
