Игры современников - Оэ Кэндзабуро (книга жизни .TXT) 📗
Лишь один командир роты, капитан, пользовавшийся большим уважением среди офицеров и солдат – в предании о пятидесятидневной войне его называют Безымянным капитаном, – напряженно обдумывал новую операцию, которую предстояло провести. Попытка солдат выгрести грязь из учительской в начальной школе, где временно разместился штаб роты, не удалась – отмыть ее как следует они не сумели, потому что вода в реке все еще была черная. Капитан предчувствовал, что в военной операции, которую младшие офицеры и солдаты считали несерьезной, встретятся еще огромные трудности, что самое страшное впереди.
Сам капитан, до того как его рота без боя вошла в долину, еще думал: не был ли потоп, уничтоживший первую роту, обычным стихийным бедствием? Такое огромное наводнение вряд ли могло быть делом рук человеческих, предполагал он. Однако теперь, увидев, что происходит в оккупированной долине, этот офицер, отличавшийся незаурядным военным талантом, должен был признать, что его предположения, идущие вразрез с догадками подчиненных, совершенно не оправдались. Обследуя долину, он выяснил ее геоморфологические особенности, понял принцип возведения плотины и восстановил картину наводнения. Больше всего потрясло капитана, пытавшегося осмыслить увиденное, то, что в долине, превращенной в запруду, где набралось воды на целый потоп, он не увидел не только ни одного утопленника из местных – это еще куда ни шло! – но даже ни одной утопшей коровы или собаки. Нынешний противник капитана укрылся в засаде, поджидая, когда на горной дороге появится сводная рота под командованием его боевого товарища, и обрушил на него потоки воды и грязи из превращенной в запруду долины. Взорвав плотину, он скрылся, захватив с собой не только всю скотину, но даже собак. Итак, противником, с которым капитану предстояло сражаться, командовали люди достаточно опытные – то, что они осуществили, свидетельствовало об этом со всей определенностью. Жители деревни, покинувшие долину, судя по донесениям армейской разведки, нигде поблизости не обнаружены. Однако на пути следования роте попался человек, который, подобно обезьяне, перебирался с дерева на дерево, а когда его ранили, пытался убежать. Подчиненные считали, что это какой-то безумец, сбежавший в лес. Ну а что, если он с дерева наблюдал за продвижением роты? Главные силы, пославшие его в разведку, то есть отряды, сформированные из местных жителей, покинувших свои дома и скрывшихся в горах, готовятся к решающему сражению. Они прячутся, естественно, в лесной чаще, окружающей долину. И если рота капитана попытается их атаковать, легко ли ей будет противостоять действиям партизан, прекрасно знакомых с рельефом местности и занявших выгодные позиции, с которых удобно наблюдать за всеми передвижениями в долине?
Нынешняя кампания неизбежно затянется, должен был твердо сказать себе капитан. К тому же в этой войне нужно во что бы то ни стало ограничить боевые операции узкой полосой леса, окружающего долину, и всячески избегать того, чтобы информация о войне попадала к кому-либо еще, кроме высшего командования армии. А когда она окончится, необходимо внушить и своим подчиненным, и жителям долины, нашему бывшему противнику, что никакой войны вообще не было, что все это пропаганда подстрекателей из Китая и стран Южных морей, призванная развалить наш тыл. Но где это видано, чтобы вся ответственность за исход войны, сопряженной со столь огромными трудностями, была возложена на одного человека?
Предаваясь этим мрачным мыслям, капитан тем не менее не позволил себе усомниться в полученном приказе или отказаться от его выполнения. Больше всего его боевой дух воспламеняло честолюбивое стремление одержать победу в схватке с командующим вражеской армии, который так умело руководит действиями необученных жителей долины – стариков и молодых, мужчин и женщин. А этим командующим вражеской армии был не кто иной, как Разрушитель, который появлялся лишь в снах – сначала только стариков, а потом и всех остальных жителей долины.
Действительно, капитан не имел иных честолюбивых замыслов, кроме как достойно сразиться с тем, кто руководил боевыми действиями противника, – даже если им и был Разрушитель, появлявшийся и отдававший приказания в снах. Дело в том, что уже с самого начала капитан оставил надежду выжить в этой кампании, которая грозила перерасти в затяжную войну, то есть после того, как он в длительном сражении очистит Великую Японскую империю от врагов внутренних. Имена погибших солдат и офицеров сводной роты, разгромленной из-за непредусмотрительности командования, были скрыты, но в дальнейшем эти анонимные жертвы, формально переброшенные на фронты Китая и Юго-Восточной Азии, обретут наконец право на смерть. Чтобы избежать распространения слухов о войне, происходящей внутри страны, офицеры и солдаты командуемой им роты тоже будут сразу же отправлены в Китай, где их начнут перебрасывать с одного участка фронта на другой. Но было бы неверно ставить капитана, который вынужден взять на себя всю ответственность не только за нынешнюю операцию, но и за первую, поскольку командир сводной роты погиб, в один ряд с остальными офицерами и солдатами, обреченными на молчание. Окончание войны – вот время его смерти, и погибнуть раньше, чем она будет завершена, ему не позволено. Ведь содержание приказа, полученного от командования, известно ему одному.
Таким образом, командир роты, с одной стороны, руководил операцией, с другой – разрабатывал способ исчезнуть к концу войны из всех списков личного состава, словно он вообще не служил в армии Великой Японской империи. И действительно, когда военная операция была закончена, он таинственным образом исчез, как если бы это его подчиненные потерпели поражение. А бывшие его офицеры и солдаты – примерно в то же время, когда офицеров и солдат уничтоженной первой сводной роты на бумаге перебросили на фронты Китая и стран Южных морей, – были высланы из Японии. Им было строжайше запрещено даже вспоминать о пятидесятидневной войне или называть имя своего бывшего командира, к которому они относились с таким большим уважением. Именно по этой причине безжалостно муштровавший меня отец-настоятель, рассказывая легенды о пятидесятидневной войне, вынужден был называть этого командира Безымянным капитаном.
В ходе пятидесятидневной войны Безымянный капитан отдавал все свои силы руководству операцией, направленной против Разрушителя, бросившего ему вызов теми снами, что увидели жители долины и горного поселка. Одержав в конце концов победу, он вынудил сдаться уцелевших, которые укрылись в девственном лесу. После этого он выстроил у Дороги мертвецов старых и молодых, мужчин и женщин и устроил судилище, используя книгу посемейных записей, которую принесли ему старики нашего края. Это было судилище, безжалостно вскрывшее уловку с двойным ведением книги посемейных записей. Последовательно придерживаясь принципа: одна запись – один человек, Безымянный капитан неукоснительно выполнил тайный приказ направившей его сюда страны. Он круто обошелся с теми, кто значился в книге посемейных записей под одним именем. Независимо от того, кто это был – старый или молодой, мужчина или женщина, принцип был общий: каждого второго из жителей деревни казнили. Таков был результат этого кровавого судилища. Но будь капитан хоть чуточку гуманнее, он бы без труда додумался, что, заведя просто-напросто новую книгу посемейных записей, удалось бы достичь того же, что было достигнуто путем убийств. Существует точка зрения, что Безымянный капитан, не колеблясь, устроил жестокую расправу и совершил казнь в отместку за то, что, несмотря на все угрозы, потерпевшие поражение не захотели выдать человека, командовавшего ими в пятидесятидневной войне. Безымянного капитана, которого все больше утомляла и изматывала война, даже средь бела дня стали посещать видения: ему казалось, что он беседовал с самим командующим армии долины. Есть люди, которые усматривают в этом симптомы тяжелой душевной болезни и считают, что подтверждением ее была и устроенная им жестокая расправа, завершившая пятидесятидневную войну, и полное уничтожение горловины – самой узкой части долины, и последовавшая вскоре его смерть…
