Двухместное купе - Кунин Владимир Владимирович (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
— Ладно, ладно... — смутился Петров. — Ты на меня-то не напрыгивай! Ничего я такого не сказал. Я ж за тебя боюсь.
— Спасибо, па, — сказала ему Лидочка. — Мы теперь на всю жизнь одна семья. А своих закладывать — последнее дело... — Помолчала и добавила: — Чем бы это ни кончилось.
Вот тут Петров инстинктивно испугался чего-то...
Толик сбросил с себя плед, сел и сказал:
— А еще, дядя Коля... Только вы не смейтесь. И ты, Лидуня... Мне прошлой ночью один пацан причудился... Приснился, наверное. Ни статьи его не знаю, ни когда его к нам кинули... Но уже в робе зэковской, в прохорях казенных... И вроде бы этот пацан называет меня полным именем, которого здесь никто не знает, и говорит: «Толик-Натанчик... Ты совсем не похож на своего старшего брата... Общее что-то есть, но все — другое...» А я его будто спрашиваю: «А ты откуда его знаешь?» А он говорит: «Я его очень любил...» И дает мне две кассеты для магнитофона, и говорит: «Вот возьми. На одной он поет, а на другой стихи читает. И не бойся, нужно будет — поезжай домой и сделай все, что тебе покажется необходимым. А я здесь за тебя побуду». И я взял Лешины кассеты, и... И вроде бы думаю — приснится же такое! А утром застилаю свою койку, а под матрасом — две кассеты заграничные... Я до развода отпросился на секунду в Ленкомнату, сунул одну кассетку в магнитофон (нам шефы-погранцы подарили), включил — а там Лешкин голос...
Из-за поворота показался высокий бетонный забор с яркими лампами.
— Все, дядя Коля, приехали, — сказал Толик. — Разворачивайтесь. Я здесь сам доберусь... Спасибо вам, Николай Иванович. Лидуня, вот... возьми эти кассеты. Я в Ленинграде забыл их оставить. Мама выпишется — отдай ей...
Лидочка повернулась к Толику, встала на колени в пассажирском кресле, взяла кассеты...
...перегнулась через спинку сиденья и, ничуть не стесняясь отца, обняла и нежно расцеловала Толика.
— Хотела бы я посмотреть на того пацана, который за тебя там остался... — сказала Лидочка. — Иди, То-лян. И ни черта не бойся — мы с тобой. До самого, самого конца.
Толик заглянул Лидочке в глаза, сказал с кривой усмешечкой:
— Все. Теперь будем ждать.
Выскользнул из машины и...
...тут же растворился в черных высоких кустах, преграждавших путь к бетонному забору с яркими лампами и затейливыми гирляндами колючей проволоки...
конец десятой серии
Одиннадцатая серия
НОЧЬ. «ЗАПОРОЖЕЦ» У ВОСПИТАТЕЛЬНОЙ КОЛОНИИ
Стоит «Запорожец» на загородной грунтовой дороге неподалеку от ярко освещенных бетонных стен высокого забора воспитательной колонии усиленного режима...
Подполковник милиции Николай Иванович Петров сидит за рулем.
Положил руки на баранку, опустил голову на руки...
Его дочь, тринадцатилетняя Лидочка, прощается с Толиком-Натанчиком Самошниковым, целует его и говорит:
— Хотела бы я посмотреть на того пацана, который за тебя там остался, — и показывает на высокий бетонный забор. — Иди, Толян. И ни черта не бойся — мы с тобой. До самого, самого конца.
Толик заглянул Лидочке в глаза, сказал с кривой усмешечкой:
— Все. Теперь будем ждать.
Выскользнул из машины и...
...тут же растворился в черных высоких кустах, преграждавших путь к бетонному забору с яркими лампами и затейливыми гирляндами колючей проволоки...
Николай Иванович завел двигатель, стал разворачивать машину в обратном направлении...
...и вот уже мчится в ночи «Запорожец» по дороге в Ленинград...
Напряженно вглядывается в дальний свет фар Николай Иванович...
Сидит рядом с ним его дочь — Лидочка.
Уставилась в боковое стекло неподвижным взглядом, и мимо нее пролетают черные деревья, черные кусты, черные строения — то ли спящие, то ли покинутые. Неживые...
Но постепенно вся эта чернота за боковым стеклом «Запорожца», куда не достает свет фар, устремленный только вперед...
...и трескучий шум «запорожского» двигателя...
...начинают преобразовываться...
...в грохот железнодорожного электровоза, с длинным хвостом из вагонов, несущихся по рельсам в белесой предрассветной мгле...
КУПЕ АНГЕЛА И В.В.
В.В. курил, забравшись с ногами на свой диванчик...
...а Ангел, отгородившись от дыма сигареты В.В. невидимой ангельской прозрачной завесой, сидел на своем месте, поджав под себя ноги.
— Хотел бы и я посмотреть на того пацана, который в ту ночь оставался за Толика в колонии! — сказал В.В.
— Он перед вами, — улыбнулся Ангел.
— Об этом я уже догадался. А как вам это все удалось? Я имею в виду трюк с подменой, когда вы в отсутствие Толика остались изображать его в колонии. Убежден, что там была своя отлаженная система стукачества, и Толик наверняка очень сильно рисковал!..
— Нет. — Ангел отрицательно покачал головой. — Тут все было чисто.
— А представьте себе противоречивые показания людей, которые могли видеть Толика в Ленинграде или по дороге туда, и других свидетелей, которые именно в это время видели его (в смысле — вас.) в колонии? Этого вы не боялись?
— Нет-нет... Я заранее просчитал, что в Ленинграде Толика-Натанчика увидят всего лишь три человека.
— Какие еще «три»?! — удивился В.В. — Ну, Лидочка, ее отец... А кто третий?
— Третий — Заяц.
— Ах да... Но вы же в это время торчали в Германии!..
— Действительно, я ждал легализации... Но надо отдать должное моему Профессору Ангелу-Хранителю. Он, видимо, чувствуя себя в чем-то виноватым передо мной — обескрыленным и лишенным чина, — не прерывал со мной связи... Когда до убийства Зайца оставалось времени с гулькин нос, старик развил на Небе сумасшедшую деятельность! Он ускорил оформление моих документов, с последующим официальным внедрением в Человечество, он потребовал у наших Священных Кадров моего немедленного перемещения в Ленинград за счет средств Школы ангелов-хранителей. Он заявил, что если мне как практиканту полагалось перемещение в оба конца Небо — Земля и Земля — Небо, то теперь, в условиях моего невозвращения на Небо, они обязаны бесплатно переместить меня из одного Земного государства в другое... А в последнюю минуту, перед моим отъездом, он даже явился мне!.
ДЕНЬ. КРЫША ДОМА, В КОТОРОМ ЖИЛ ЛЕША...
И Учитель, и его бывший Ученик были грустны и серьезны.
Маленький Ангел сидел на гребне крыши семиэтажного дома, свесив ноги по одну сторону крыши...
...а Старый Профессор Ангел-Хранитель стоял за печной трубой, словно за кафедрой, облокотившись о большую домовую телевизионную антенну.
Он был при полном ангельском параде — в белом хитоне до пят, золотых сандалиях, и за его широкой прямой спиной подрагивали большие и мощные крылья с пожелтевшими от старости перьями...
— Мальчик мой, — говорил Старый Ангел. — Лишен ли ты ангельского чина, отобраны ли у тебя крылья, поверь, это все не имеет никакого значения! Это все лишь внешняя атрибутика — не больше... Ты все равно остался Ангелом. Ангелом-Хранителем! С достаточно серьезным запасом чистых и праведных профессиональных навыков и приемов, арсенал которых будет пополняться всю твою дальнейшую жизнь. Но это будет зависеть уже лишь от твоего собственного самосовершенствования... И запомни: главное — сохранить постоянное состояние внутренней Справедливости! К сожалению, мы с тобой лишены Карательных и Наказующих функций, а они очень пригодились бы тебе сейчас на Земле. Особенно в России. Попробуй, малыш, отыскать для себя некий действенный эквивалент тому, что в нашем ангельском просторечии называется Кара Небесная...
— Простите, Учитель, но я не очень понимаю, что вы имеете в виду... — робко сказал маленький Ангел.
— О’кей! — ответил Старый Ангел. — Пример: известно, что Толик и Лидочка собираются мстить Зайцу. Мы с тобой свято убеждены в Справедливости этого намерения... Так?
