Комната - Донохью Эмма (книги полностью txt) 📗
— Сними еще, — прошу я отчима.
— Не шевелись, дай-ка я найду у тебя на шее чешуйку подлиннее…
— Ох уж эти мужчины, — скривившись, произносит бабушка.
Сегодня на кухне никого нет. Я достаю из ящика ножницы и отрезаю себе хвост.
Входит бабушка и в изумлении смотрит на меня.
— Давай я подровняю тебе волосы, если смогу, — говорит она, — а потом ты расчешешь их, как тебе захочется. Надо сохранить прядь волос, это ведь твоя первая стрижка… — Большая часть волос летит в мусорное ведро, но бабушка оставляет три длинные пряди и заплетает их в косичку. Получился браслет, концы которого связаны зелеными нитками.
Бабушка велит мне посмотреться в зеркало, но сначала я проверяю, на месте ли мои мышцы. Нет, моя сила не исчезла с волосами.
Я вижу в заголовке газеты дату: суббота, 17 апреля, а это означает, что я провел в доме бабушки и отчима целую неделю. До этого я неделю прожил в клинике, значит, я нахожусь в мире уже целых две недели. Но я все складываю и складываю их — вдруг я посчитал неправильно? — потому что мне кажется, что прошли уже миллионы лет, а Ма все не возвращается ко мне.
Бабушка говорит, что надо пойти погулять. Теперь, когда волосы у меня стали короткими и закудрявились, меня никто не узнает. Она велит мне снять очки, потому что мои глаза уже должны были привыкнуть к яркому свету, а кроме того, очки будут привлекать ко мне внимание.
Мы переходим множество улиц, держась за руки и не позволяя машинам нас задавить. Я не люблю, когда меня держат за руку, и представляю себе, что бабушка ведет за ручку не меня, а какого-то другого мальчика. И тут бабушка подает мне отличную идею — я могу держаться за цепочку ее кошелька.
В мире множество самых разнообразных вещей, и все они стоят денег, даже те, которые потом выбрасывают. Я видел, как мужчина, стоявший в очереди впереди нас, купил что-то в коробке, а потом смял эту коробку и выбросил ее в мусорное ведро. А есть еще маленькие карточки, сплошь покрытые цифрами, которые называют лотерейными билетами. Их покупают придурки, которые думают, что эти билеты превратят их в миллионеров.
Мы покупаем на почте марки, чтобы послать Ма рисунок меня в ракете. Потом мы заходим в небоскреб, где находится офис Пола. Он говорит нам, что безумно занят, но делает ксерокопию моих рук и покупает мне в автомате большую конфету. Потом мы спускаемся вниз на лифте. Нажав кнопку, я воображаю, что нахожусь внутри этого автомата.
Мы идем в государственное здание, где бабушка должна получить новую карточку социальной защиты взамен потерянной старой. Здесь нам приходится ждать целую вечность. Потом она отводит меня в кофейню, где не подают зеленой фасоли, и я выбираю пирожное, которое больше моего лица.
Неподалеку от нас младенец сосет свою маму, я никогда еще такого не видел.
— Мне больше нравится левая, — говорю я ему и показываю на левую грудь. — А тебе?
Но младенец меня не слышит.
Бабушка тут же уводит меня.
— Ради бога, извините.
Женщина набрасывает младенцу на лицо шарф, чтобы я его не видел.
— Она не хочет, чтобы мы обращали на нее внимание, — шепчет мне бабушка.
А я и не знал, что в мире бывают ситуации, когда люди не обращают друг на друга внимания.
Мы заходим в автоматическую прачечную, просто для того, чтобы посмотреть, как работают стиральные машины. Мне очень хочется залезть во вращающийся барабан, но бабушка говорит, что он меня убьет. Потом мы с Дианой и Бронуин идем в парк кормить уточек. Бронуин сразу же бросает все свои кусочки хлеба в пруд и полиэтиленовый пакет из-под них тоже, и бабушке приходится вылавливать его палкой. Бронуин хочет отобрать у меня хлеб, и бабушка говорит, чтобы я отдал ей половину, потому что она маленькая. Диана извиняется, что мы так и не добрались до динозавров, и говорит, что мы обязательно сходим в Музей естествознания в один из ближайших дней.
Мы проходим мимо магазина, у входа в который выставлена обувь. Мне попадаются на глаза яркие пористые туфли, сплошь покрытые дырочками, и бабушка разрешает мне их примерить. Я выбираю желтые. У них нет ни шнурков, ни липучек. Я просовываю в них свои ноги, и все. Они такие мягкие, что я их совсем не чувствую. Мы заходим в магазин, и бабушка платит за них пять долларов, это двадцать монет по двадцать пять центов. Я говорю бабушке, что эти туфли мне очень нравятся.
Когда мы выходим из магазина, то замечаем женщину, которая сидит на тротуаре, положив перед собой шляпу. Бабушка дает мне пару монет по двадцать пять центов и показывает на шляпу. Я кладу туда одну монетку и догоняю ее.
Застегивая на мне ремень в машине, она спрашивает:
— Что это ты держишь в руке?
Я показываю ей вторую монетку:
— Это из Небраски, я присоединю ее к своим сокровищам.
Но бабушка щелкает языком и забирает у меня монетку:
— Надо было отдать ее той женщине на улице, как я тебе велела.
— Хорошо, я сейчас отдам.
— Теперь уже поздно…
Она заводит мотор. Мне виден только ее затылок, покрытый желтоватыми волосами.
— А почему она сидит на улице?
— Потому что она там живет. У нее нет даже своей кровати.
И мне становится очень неловко оттого, что я не отдал ей вторую монетку. По словам бабушки, это означает, что у меня есть совесть.
Вдруг в окне одного магазина я замечаю такую же пробковую плитку, которая была в нашей комнате. Бабушка разрешает мне зайти в магазин, чтобы погладить и понюхать ее, но покупать отказывается.
Потом мы заезжаем на автомойку. Нашу машину трут большие щетки, но внутрь не проникает ни капли воды, а я испытываю настоящий восторг.
Я замечаю, что люди в окружающем мире почти все время живут в напряжении и постоянно жалуются на нехватку времени. Даже бабушка часто жалуется на это, а ведь они с отчимом не работают, и я не могу понять, как другие люди ухитряются работать и заниматься всеми иными, необходимыми в жизни делами. Нам с Ма в нашей комнате хватало времени на все. Я думаю, что время тонюсеньким, словно масло, слоем равномерно распределено по всему миру, по его дорогам, домам, детским площадкам и магазинам. И в каждом месте находится очень маленький кусочек, поэтому все бегут, чтобы успеть его захватить.
И везде, где я вижу детей, мне приходит мысль, что взрослые их не любят, даже их собственные родители. На словах они называют детей лапочками и умницами, заставляют их по многу раз принимать одну и ту же позу, чтобы фотографии получились получше, но играть с ними не хотят. Им больше нравится пить кофе и болтать с другими взрослыми, чем заниматься со своими детьми. Иногда маленький ребенок плачет, а его мама даже не замечает этого.
В библиотеке живут миллионы книг, и не надо платить никаких денег, чтобы почитать их. С потолка свешиваются огромные насекомые, но не настоящие, а сделанные из бумаги. На полке, помеченной буквой «К», бабушка находит «Алису». Эта книга с виду совсем не такая, какая была у нас, но слова и картинки в ней те же самые, как странно! Я показываю бабушке самую страшную картинку, где изображена Герцогиня. Мы садимся на диванчик, и она читает мне «Дудочника в пестром костюме», а я и не знал, что про него есть книга! Больше всего я люблю в ней историю о том, как родители потерявшихся детей слышат смех внутри скалы. Они зовут детей, просят их вернуться, но дети уходят от них в чудесную страну, я думаю, на небеса. И гора никогда не откроется, чтобы пропустить родителей внутрь.
Какой-то большой мальчик играет на компьютере в Гарри Поттера, но бабушка запрещает мне стоять рядом, потому что моя очередь играть еще не подошла.
Неподалеку на столе я вижу игрушечный город с рельсами и домиками. Какой-то малыш играет с зеленым вагончиком. Я подхожу и беру красный паровозик. Он сталкивается с вагончиком, и малыш смеется. Тогда я разгоняю паровозик посильнее, толкаю вагон, и он падает с рельс. Малыш заливается счастливым смехом.
