Цивилизация птиц - Заневский Анджей (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Дюны, барханы, развалины, камни, обломанные стволы засохших деревьев. Лишь в оливковой роще сохранилось немного голубовато-желтоватой зелени. Там под искривленными стволами старых деревьев я смогу переждать непогоду.
Я скольжу вниз, в серую котловину, к которой быстро приближается темно-синяя туча. Ветер бьет в крылья снизу, подбрасывает вверх, и вдруг меня охватывает желание взмыть ввысь, в теплый дрожащий воздух, желание испытать свои силы в борьбе со стихией.
Так же, как раньше, как там, как тогда, когда я была еще молодой сильной Голубкой, несущей яйца, высиживающей птенцов...
Порыв ветра ударяет одновременно сбоку и снизу. Мне даже не надо махать крыльями, чтобы лететь. Я просто развожу их пошире, и ветер сам несет меня, несет вперед. Я повисаю в воздухе над развалинами, рядом с поросшим оливковыми деревьями серовато-голубым склоном.
Ветер подталкивает меня, поднимает все выше и выше. Я сопротивляюсь, борюсь, машу крыльями, но цель не приближается, а наоборот – все отдаляется и отдаляется. Мне начинает казаться, что я никогда не смогу достичь ее. Оливковая роща, в которой я собиралась переждать бурю, остается где-то далеко-далеко внизу.
Насыщенная пустынной пылью воздушная воронка засасывает меня, приподнимает и молниеносно выпихивает еще выше вверх. Небо становится пронзительно ярким. Из-за синей стены плывущих внизу туч доносится шорох льющегося на землю дождя.
Смерч крутится, движется, тащит меня за собой. На горизонте то и дело сверкают молнии. Меня охватывает ужас. Я боюсь, что струи дождя догонят меня, намочат и тогда, с мокрыми перьями, утратив возможность летать, я стану легкой добычей для шакала, ястреба или кошки.
Я развожу крылья пошире и покоряюсь воздушному потоку. Я больше не сопротивляюсь вихрю – к чему сопротивление? Ведь именно ветер способен помочь мне выбраться из этой неожиданной ловушки и скрыться от настигающей бури.
Тяжелые от воды тучи плывут низко над землей. Лишь теперь я замечаю, как быстро они несутся. И только бьющий в крылья ветер может спасти меня.
Но, если я хочу, чтобы ветер помог мне, я должна полностью ему покориться, должна полностью довериться его воле, должна перестать бороться, должна смириться с тем, что он понесет меня туда, куда захочет.
Но можно ли предвидеть, куда способен занести нас ветер, с которым мы не хотим и не можем бороться?
Горлицы в свете вспыхивающих одна за другой молний похожи на красные цветы. Они летят против ветра. Яростно борются с вихрем, пытаясь добраться до своих гнезд, до своих еще слепых, неоперившихся, розовато-коричневых птенцов.
Ветер выкручивает им крылья, выпихивает вверх, но они снова ныряют, сжавшись в комочек, камнем падают вниз, и их темные тени скрываются в ветвях деревьев.
Ветер поднял меня очень высоко. Я, как во сне, лечу на распростертых крыльях над пустыней – будто я вовсе не убегаю от бури, а просто позволяю воздушному потоку нести меня, нести, нести все дальше и дальше... Я лечу над тучами.
Ураган толкает меня перед собой. Я чувствую его горячее, влажное дыхание. Если бы я попыталась с ним бороться, у меня просто не хватило бы сил на такую борьбу. Он отпихнул бы меня, отбросил, вырвал бы все перья, втиснул в льющиеся сплошным потоком струи дождя, утопил.
Я лечу вместе с волной горячего воздуха, то снижаясь, то снова плавно поднимаясь вверх... не оглядываясь назад, не глядя ни вверх, ни вниз.
У меня нет никаких шансов вырваться из этого потока. Я могу лишь вместе с ним лететь над пустыней. Мои сухие перья наполняет горячий ветер.
Я закрываю глаза. Засыпаю на лету. Мне снится сон. А может, это вовсе и не сон?
Мне кажется, что сверху меня заметили Огромные Прозрачные Великаны, каких я уже когда-то где-то видела, – птицы, живущие далеко отсюда, в бесконечном пространстве Нам с земли их не видно, но они со своих заоблачных высот все время наблюдают за нами. Они летят надо мной, рядом со мной, пролетают мимо меня, они мчатся быстрее, чем беснующийся вокруг ветер. Вспышки молний освещают их прозрачные крылья и светлые пульсирующие сердца.
Мираж? Сон? Неужели эти птицы действительно летят так близко от меня?
Разве стареющая Голубка может увидеть их?
Я открываю глаза. Закрываю снова. Я открываю их все реже и реже.
Наступила ночь, а я продолжаю лететь вперед. С каждой минутой страх становится все сильнее. Куда несет меня этот вихрь? Где он бросит меня? В пустыне? Оставит там, где не г. ни капли воды, и я умру от жажды?
Я жалею, что вылетела из жаркого, душного гнезда в серой каменной стене. Что улетела с чердака, из дома на холме.
Ночь. На небе сияют звезды. Молнии сверкают все дальше и дальше от меня. Холод проникает сквозь перья. Вихрь все еще несет меня вперед. Я начинаю махать крыльями, чтобы не потерять высоту и не врезаться в скалу или склон горы. Луна освещает белую, ровную, песчаную пустыню, которая простирается внизу подо мной. Я вижу окруженное пальмами озеро.
Горизонт на востоке становится красновато-фиолетовым.
Близится рассвет, полный неизвестного.
Я скоблю клювом пористую поверхность темного камня. Посреди белого города лежит валун. Он возвышается над раскиданными вокруг скелетами, над костями, которые овевают жаркие пустынные ветры. Песок постепенно засасывает, засыпает, скрывает, маскирует их.
В закоулках и подворотнях прячутся львы, гиены, шакалы. Стада верблюдов, козерогов, баранов щиплют остатки засохшей травы, обгладывают кору с пальм, ложатся в тени и жуют. Скарабеи катят темно-коричневые шарики навоза. Скорпионы кружатся вокруг собственной оси, подняв кверху смертоносные жала.
Это не сон. Где я? Вернусь ли я? И если вернусь, то куда?
Я вспоминаю золотистое зеркало мерцающей в лунном свете воды, над которой ночью меня пронес ураган. И вскоре после этого я села на камень здесь, посреди чужого, незнакомого города.
Мне хочется пить, а вода должна быть где-то совсем недалеко. Может, мне удастся найти ее? Ведь без воды ты умрешь, Голубка...
Я должна наполнить зоб водой, почувствовать, как внутри меня переливается, перемещается жидкость. Лишь тогда у меня будет шанс вернуться. Иначе я стану еще одним высохшим скелетом среди тех, что уже лежат вокруг, и меня так же будут закапывать в песок навозные жуки.
Блестящие глаза притаившейся лисы напугали меня, заставили взмыть в небо. Зверь полз по песчаной борозде, впившись в меня голодным взглядом... Высунутый язык, впалые бока.
Я сижу на выступающем краю камня – слишком высоко, чтобы серовато-рыжий хищник мог до меня добраться.
Улетай, не жди, лети прочь без всяких колебаний, не заставляй хищника тешить себя тщетной надеждой, что ему все же удастся поймать и сожрать тебя.
Я лечу. Над площадью, над городом. Лечу на север, с беспокойством высматривая окруженный деревьями источник.
Ржавеющее железо, мертвые, разбитые серебряные птицы, покореженные, рассыпающиеся остовы, застывшие, разбросанные, раскаленные солнцем пустыни металлические листы. Жара, пространство и смерть.
Остатки воды в зобу нагреваются, просачиваются в пищевод, разливаются по всему телу.
Я раскрываю клюв, чтобы меня охлаждали стремительно несущийся навстречу воздух, ветер, движение, скорость.
Я все более нервно рассекаю крыльями воздух.
В то время как меня ураганом пронесло мимо озера, мне показалось, что вода должна быть где-то совсем близко от того места, где я в конце концов приземлилась.
Но теперь, когда я сама, с помощью моих собственных крыльев преодолеваю пространство, я вдруг понимаю, как далеко меня занесло. Не слишком ли далеко?
Все остатки влаги давно испарились из моего зоба. От сухости дерет в горле.
Взмахи крыльев уже не такие быстрые, не такие ритмичные, как раньше. Ну, еще немного – вон до того бархана, до того ущелья, вон до той скалы.
Жажда гонит меня вперед, приумножает мои силы – как до сих пор прибавляло мне сил одиночество.
