Теперь с тобою вместе я (СИ) - Фрейдзон Овсей Леонидович (мир бесплатных книг txt) 📗
Вера вела свою машину по новым жилым массивам, где в основном жили бывшие граждане Советского Союза.
— В этих домах живут почти одни выходцы из нашего бывшего Союза.
Многие купили свои квартиры, а другие пока снимают здесь жильё.
— Доченька, но у нас ведь уже солидный возраст…
— Папа, ты, что смеёшься, тебе только пятьдесят, маме на два года меньше, о каком возрасте ты говоришь?!
Конечно, инженером без иврита ты не устроишься, но опытного рабочего возьмут на завод, а там себя проявишь, овладеешь языком, оборудованием и увидишь, хозяева оценят тебя, и ты ещё сможешь стать даже опять инженером, а если нет, то и работая простым рабочим, будешь жить гораздо достойней, чем ты жил в Минске, особенно, в последнее время.
— Верунь, я бы с тобой согласился, но, как на это прореагирует твоя мама, ты ведь знаешь, какое влияние на неё имеет Люба…
— Папочка, послушай свою малолетнюю дочь, возьми на себя хоть раз бразды правления в семье и увидишь, никуда мама не денется без тебя, у неё больше апломба, а идей и пробивной силы не на йоту, всю жизнь за твоей спиной живёт, а вечно корчит из себя этакого монстра.
— Вера, не надо так отзываться о матери, она вас вырастила.
— Папочка, кто с этим спорит, но сегодня надо срочно принимать важные решения, а на это она не способна, кому нужны её ворчание и поучения.
Я бы тебе посоветовала ещё, уехать вообще в другой город, но не хочу сильно обижать Любу, всё же пока мама не работает, она ей поможет с ребёночком.
— Верунечка, но кем мама сможет здесь работать?
— Папочка, воспитателем в детский садик устроиться ей не светит, но она может попробовать найти работу по присмотру за малыми детьми, по обслуживанию стариков, перебирать овощи и фрукты на конвейере, продавцом в русский магазин, мыть посуду в ресторане… ну, не знаю, надо покрутиться среди людей, они и подскажут.
Лично мне подсказывали, я не послушала нашу хитрожопую Любочку, благодаря этому не потеряла ни одного годика и уже заканчиваю первый курс университета.
С работой маме могла, если бы захотела, помочь наша Любаша, она уже тёртый калач в Израиле, я ведь сейчас не кручусь в этих кругах, хотя по вечерам подрабатываю в зале торжеств официанткой.
Всё, папочка, возвращаемся, нас с тобой ждёт праздничный ужин, а опоздаем, мама нам сделает вырванные годы.
На завтра утром мама всё же согласилась поехать с младшей дочерью на море.
Она блаженствовала, погружая тело в благодатные волны тёплого Средиземного моря и даже, вызывая улыбку у дочери, они с папой устроили в воде шутливую возню.
Вера от души порадовалась за родителей и впервые подумала, что у них всё же есть шансы устроиться успешно в Израиле, главное, чтобы отец проявил выдержку и характер.
Вечером прощаясь, папа шепнул своей любимице:
— Верунь, твоя мама согласилась, мы, как ты и советовала, завтра с утра идём к маклеру, будем подыскивать подходящую квартиру на съём.
Возвращаясь в Беер-Шеву, Вера улыбалась своим мыслям — Любочка ей кости ещё помоет, но ей на это было наплевать, родители ей были дороже.
Приближалось двадцатилетие Веры, а в памяти у неё живо рисовался предыдущий День рождения.
Неожиданная и не забываемая встреча в Эйлате, где ей друзья устроили умопомрачительный сюрприз ресторане, а потом, их с Галем первая совместная ночь в отеле, когда она потеряла свою невинность.
Да, к чёрту, какую там невинность, и почему потеряла, она нашла, обрела, воспылала настоящей любовью и от этой любви получала огромное наслаждение, а потеря невинности всего лишь маленький эпизод в большом чувстве.
В этом году двенадцатое июля выпало на субботу, и Вера подумывала поехать к родителям, которые к этому времени уже почти две недели жили на съёмной квартире.
Самое удивительное в этой истории, что не папа, а мама уже работала.
Она устроилась посудомойкой и даже не в русском ресторане, а в каком-то новомодном, готовящем только рыбные блюда.
Сессия была в разгаре, Вера пересилила себя и никуда не поехала, всё же приняла решение остаться в общежитии и посидеть над учебниками, но её намерениям не дано было осуществиться, ранним утром в комнату ворвалась Наташа:
— Привет, подруга, поздравляю с Днём рождения!
Надувных шариков не будет, цветы не успела купить, как и подарок, но обедом в ресторане тебя с Офером накормим.
Одевайся, наряжаться особо не следует, но побрякушки свои какие-нибудь можешь нацепить, хотя бы эту цепочку с рукой на счастье…
Вера стояла посреди комнаты и во все глаза смотрела на подругу, это была не её Наташка.
В движениях девушки чувствовалась нервозность, она то садилась на кровать, то начинала ходить взад-вперёд по маленькой комнате, раз за разом наталкиваясь на Веру.
— Наташка, что ты мельтешишь перед глазами, дай мне нормально собраться и, где ты кинула Офера?
— Да, в машине он, что, мне надо было привести его сюда, чтобы он полюбовался твоими сиськами, хотя тут есть чем, а то ему достались для его огромных лап мои прыщики.
Ладно, ты ещё долго будешь нафуфыриваться?
— Наташа, не держи меня за дурочку, пошли, что-то ты мне сегодня не нравишься, опять готовишь мне какую-нибудь авантюру…
Наташа не улыбнулась, а нервно начала колотить кулаком по ладони второй руки.
— А я сама себе не нравлюсь и сегодняшний день мне не нравится, и вся эта падлючая жизнь мне не нравится…
И Вера отступила, понимая, что сейчас толку не будет от её расспросов.
Всё равно, очень скоро выяснится причина нервозности подруги и адрес их маршрута.
Офер сидел в машине, крепко зажав своими огромными ручищами руль, с мрачным видом и только буркнул что-то Вере, не то приветствие, не то, поздравление…в какое сравнение это могло идти с прошлым годом, когда он стоял рядом с Галем возле столика в ресторане и широко улыбался.
Вера сидела на заднем сиденье и смотрела в окно автомобиля, который стремительно катил на север.
Офер с Наташей, оба надувшись, упорно молчали.
Так они и ехали какое-то время, не говоря друг другу ни слова.
— Всё, ребята, мне это уже надоело, Офер, разворачивай машину и вези меня обратно.
У меня столько уроков, а я буду тут с вами изнывать, свои отношения могли бы и без меня выяснить, поздравили меня весело и достаточно, ты слышишь!
Вера уже это не говорила, а кричала со слезами в голосе.
Парень вжал голову в плечи и продолжал гнать машину по трассе, а Наташа со слезами на глазах обернулась к ней.
— Верка, не бунтуй, пожалуйста, большого праздника тебе не обещаю, но на сюрприз рассчитывай.
Вера сжала губы и опять уткнулась в окно — они промчались мимо Ашкелона, затем и Ашдода и даже миновали Ришон, но, когда позади остался Тель-Авив, она совсем растерялась.
— Наташенька, не томи душу, но хоть намекни, куда мы едем?
— В мошав возле Пардес-Ханы.
— А, что там?
— Там живут родители Галя и он сейчас там.
Вера выпрямилась на заднем сиденье и вцепилась рукой в плечо подруги.
— Наташенька, что с ним, скажи быстрей, умоляю…
— Верочка, только вчера мне этот медведь со свиным рылом соизволил признаться, что Галь смертельно болен, а этот преданный другу индюк хранил от нас эту великую тайну, не прощу, ты слышишь Офер, не прощу…
Наташа ударила кулачком парня по плечу и зарыдала.
Они уже проехали Хедеру, и Вера оценила благородство подруги, которая два часа боролась с искушением открыть для неё маршрут и конечную точку, и цель, но сдерживала себя, чтобы для Веры дорога не оказалась сплошной мукой.
Ей хватило и четверти часа, чтобы как-то воспринять эту ужасную новость и понять всю её беспощадность и страх перед предстоящей встречей с любимым.
Зазвенит грустью нерв, вслед протяжно застонет струна.
Отзовётся простор наболевшим истерзанным эхом.
