Школа Стукачей - Килластор Винсет (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Перед экзекуцией мне предоставляют право демократического выбора — пять дубиналов или водка на обед «надзорам».
То есть бабло, «за пузырём мы сами слетаем!»
А откуда ему взяться — баблу? Из дома никто пока ни разу не приехал, спиздить в «нарядной» нехуй… карточки разве?
Выбираю дубинал. Это злит надзоров, как будто это именно я настаиваю на «шпицрутеннах». Всю горечь похмелья они вымещают на моей спине.
Один только пожилой надзор Мерзаев, с седыми, обвислыми, как у моржа усами, проявил человечность, и перед тем как пиздить меня, со вздохом сожаления сказал: «Ии-эх, хуйня, а не нарядчик ты оказывается!»
Вот. Перекличку провёл. Теперь, пока менты будут несколько раз пересчитывать толпу, можно курнуть. Вот единственная привилегия нарядчика. Можно потихоньку покурить на разводе, другому кому за это менты башку снесут. Достаю из бушлата припасённый с вечера бычок «Полёта».
Первоклассно «Полет» двигает в череп с утра, по голодняку. И название, наверное, связано с этим неповторимым эффектом.
Полёт навигатора! Полёт на гнездом кукушки! Грустно шутить с самим собой. А больше не с кем. С мужиками из бригад не пошутишь — нарядчика презирают, ментовский шнырь. Ну и насрать мне на их компанию, велика ли потеря. Большинство их диалогов вращается вокруг слова «хуй». Хуй как некий символ эксклюзивности.
По их понятиям у блатных шнырить — это достойно, а у ментов нет.
Система. Хотя какие блатные и «отрицала» может быть в стране, где президент стер в порошок всю, даже кукольную оппозицию? Сами понимаете, какие. Верноподданные.
В отличии от блатных, я не скрываю своей «красной» сущности. Не играйте по чужим правилам и выигрывайте.
У блоти как — днём, при свете так «авторитет», а как ночь, так в кумотдел. Кумотдел это оперчасть.
Я вам не стукач подпольный. Я … просто бухгалтер. Крупье карточек судьбы. И не хуй меня судить!
А вообще погано, конечно, стоять одному перед целой толпой, которая тебя ненавидит, и выкрикивать им в морду их корявые фамилии.
«Бешбутаев Карабалта!» Этан — Метанов Пропан Бутанович.
Тьфу. Тоска. Никакой поэзии. Кто ни будь из вас в детстве мечтал стать нарядчиком?
И вот спрашивается нахуя начал права качать! Как хорошо было в библиотеке! Всё ебанутый мой характер. Вечно доведёт до головняков.
Курю бычок Полёта без фильтра. Ёжусь под злобными взглядами.
Думаю «за жизнь».
Ой-ой-ой бля, проебал, последняя колонна выходит, запизделся я тут с вами, ща ворота закроют, останусь с моими колодами краплёными на жилой, тут уж пятью дубарями не отделаешься! Бегом! Бегом!
Глава 2 Промка
Любое массовое передвижение зыков больше чем на сто метров называется звучным словом «этап». Этап — это просто путешествие.
Если бы целевая аудитория Сенкевича находилась за колючей проволокой, то он стал бы ведущим «Клуба киноэтапников».
На воле я очень любил путешествовать.
Перед каждой поездкой испытывал радостное волнение. Предвкушение новых впечатлений. Свежесть новизны. Но, как правило, это сопровождается ложкой паранойи — я почти всецело уверен, что непременно опоздаю на самолёт или поезд, чемодан мой перепутает свой рейс, и я обязательно начну звенеть в зоне спец контроля. А так как летал я обычно с небольшим количеством дурь-травы, для собственных нужд, разумеется, звенеть в аэропорту было смертельно опасно.
В зазеркальной тюремной системе все с точностью до наоборот. Как в зеркале. Я уверен, что Льюс Кэррол тоже имел проблемы с правосудием. Отсюда и «Алиса в зазекалье». Перечитайте ее, когда вас посадят, оцените глубину.
Когда выглядываешь из-за решётки в мир «нормальных» людей, реальность выглядит отражением. Вот выгляни в щёлку в стене несущегося по улице воронка — увидишь, как люди идут и едут по своим делам, а ты чувствуешь, что до них очень далеко, несмотря на видимую близость — протяни руку и достанешь — но ох как нескоро ты сможешь влиться в их поток. Ох, как не скоро.
Зазеркалье.
В зазеркальной системе всегда все наоборот. Там во время путешествий ты почти не волнуешься. Зато от волнения сходит с ума вся охрана.
Менты снуют туда-сюда, постоянно вас пересчитывают, сбиваются, орут друг на друга на разных тюркских наречиях и грозно размахивают дубинками. Казаки в плену у мамелюков. Неизвестная акварель.
С философской иронией ты сидишь на корточках и наблюдаешь за всем этим сумасшествием с высоты собачьего роста.
Я теперь понимаю природу иронию кошек и собак в отношении людей — снизу это выглядит настолько нелепо, что совершенно подмывает концепцию о венце творения. Безумное и трусливое стадо бесхвостых обезьян, узурпировавшее мир.
В зазеркалье, как я вам уже говорил, путешествие именуется громким словом — этап.
Этап — этакое многозначительное и высокопарное слово, так что просто стыдно волноваться по пустякам.
Например — что твой воронок уедет без тебя или вовремя не подадут конвой. Слово этап просит себе высокую пару — этап жизни, этап истории, этап развития.
Увы, теперь это вызывает у меня только одну ассоциацию — собаки, менты, узбекский язык. Жизненный опыт сузил и поменял некоторые размытые до этого дефиниции.
Говоря о словарном запасе языка, грех не отметить, что в солнцеподобную эпоху правления президента Каримова в языки тюркских племён прочно вошли три слова: «сникерс, этап и столыпин».
В каждой узбекской семье безоговорочно полюбили сникерс, а один из членов обязательно либо путешествовал по этапу, либо лично конвоировал путешественников в столыпине.
Конечно, не в каждой узбекской семье знают, что Пётр Аркадьевич Столыпин — фамилия царского премьер-министра. Большинство простых узбеков заблуждаются, наивно полагая, что столыпин это просто тип вагона ЖЭДЭ, как, например, плацкартный или почтовый.
Вагоны для транспортировки ЗЭКА это маленький сувенир человечеству от Столыпина, а единственное что добавил к занятной штуковине доктор экономических наук Каримов — максимальную загрузку на квадратный метр полезной площади, благослови его милосердный Аллах. Все равно, он гуманнее, этот человечный человек, ведь злобный Сталин просто возил людей в теплушках.
Так что нас в обычно шестиместном купе сейчас едет всего двадцать семь человек. Хорошо ещё, что всем выходить на одной остановке.
Моё тело просто вынесут.
В остальном все как в нормальном поезде — стук колёс, запах шпал, приятное ощущение, что полка под тобой все время находится в движении.
Вместо проводников, правда, солдаты. Солдаты похожи на афганскую народную армию Наджибулы — худые дети в форме нового несуразного дизайна. Поэтому вместо положенного железнодорожного чая у наших проводников — опиум и гашиш. Так что, уверен, столыпин вам понравится.
Опытные зэки обожают этапы в столыпине. Анархия. Абсолютный паралич системы: с одной стороны зэки, в основном асоциальная прослойка, с другой стороны — солдаты нищей страны, которые сами завтра окажутся на скамье подсудимых. Загнанная в столыпины страна быстро адаптируется к новым реалиям.
Однако я еду этапом в первый раз и не участвую в событиях, а в основном наблюдаю. Неизвестность перед зоной не даёт мне расслабиться. Как там оно все сложиться? Страшно и представить.
Мой багаж — это срок в восемь лет усиленного режима, а что такое усиленный режим? Чем отличается от общего или строгого? Не думаю, что это режим питания.
Восемь лет. А вдруг я заболею туберкулёзом? Ох. Я, кажется, начинаю каяться в содеянном.
Соседей моих, однако, похоже, беспокоит совершенно другая проблема.
Им не даёт покоя вопрос кто же это такой едет в двух купе от нас.
Важный и богатый до безобразия.
«Нас здесь сколька — двадцать семь, правильна, а он втроем с матерью и сестрой — купил свиданку».
Некоторые утверждают, что это вор в законе. Едет на разборку в зону.
Большинство же склоняется к тому, что это просто богатый маслопуп.
