Будни хирурга. Человек среди людей - Углов Федор Григорьевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
– А как ты смотришь, Таня, на то, чтобы нам пожениться и вместе поехать в клинику? Я бы поступил работать врачом, а ты сестрой. Ты будешь готовиться в институт, я тебе стану помогать.
Для Тани такое предложение было желанным. И она согласилась. Поэтому, когда я пришёл в гости, Таня представила мне Юрия как своего жениха.
Я внимательно и даже с пристрастием посмотрел на него. Высокий, стройный, белокурый, безупречно одетый, в начищенных до блеска ботинках, с военной выправкой, он произвел на меня хорошее впечатление. Военная выправка у него ещё сохранилась, так как он лишь недавно уволился из армии. Трудно сказать, как ему удалось демобилизоваться. Он был молод и здоров. Но на вопрос об этом он не ответил, а укрылся за шутку. С работой у него в родном городе, где жили его родители и где его многие знали, почему-то не ладилось.
Было странно, что он работал то лаборантом, то поликлиническим врачом на полставки, а то на службе «Помощь на дому».
– Мечтаю о научной деятельности, – говорил он мне. – Да здесь же нет возможности для творческой работы. Вот дали мне тему по пересадке костного мозга. Два года я уже этим занимаюсь и не вижу результатов.
Он показал мне записки по своей теме.
– Тема действительно большая и трудоёмкая. Она потребует много лет упорного труда. А то, что вами сделано, – говорю ему, – так это и началом назвать нельзя.
– Вот бы мне в клинику вашу попасть, – мечтательно заговорил Юрий, – я бы показал, на что способен. Вы бы не раскаялись, имея такого помощника.
Последняя фраза насторожила. Но хотелось помочь Тане, да и сам молодой человек мне нравился, и я подумал: если ему помочь, то из него получится неплохой хирург.
– Хорошо бы аспирантом к вам… – сказал Юрий, – я бы под вашим руководством и кандидатскую защитил.
– Дело не в кандидатской, а в знании. Но вообще-то мысль неплохая. Попытаюсь что-нибудь сделать для вас.
С тем мы и расстались.
Приехав в Ленинград, я позвонил в министерство, и мне дали дополнительно одно аспирантское место. Так Юрий пришёл в нашу клинику.
6
Когда Таня с Юрием приехали в Ленинград, я им помог устроиться. Таня вскоре поступила в институт, но не в медицинский, у нас же продолжала работать на полставки операционной сестрой, главным образом на ночных дежурствах по «Скорой». Юрий закончил аспирантуру, работал у нас ассистентом.
Я в то время руководил клиникой и был директором Института пульмонологии – Таня работала со мной в клинике, а Юрий в институте.
На первых порах он производил неплохое впечатление. Был расторопен и охотно выполнял всякого рода хозяйственные поручения. Он как-то быстро входил в контакт с различными людьми и многого добивался. Когда нам надо было что-нибудь достать из аппаратуры, он охотно брался за это и ехал с моим письмом в Москву. Его поездки неизменно заканчивались успешно.
Однажды он сумел получить для института исключительно редкий и для нас особенно ценный аппарат.
– Как это вам удалось? – спросил я у Юрия.
– Пришлось прибегнуть к подаркам для девушек, сидящих в конторе. Аппарат был уже адресован в другой институт, но они его переадресовали.
– Это, знаете ли, нечестно – отнимать от другого института.
– Что вы, Фёдор Григорьевич. Хозяин этого института имеет большие связи и при содействии друзей забирает к себе почти всё, что мы приобретаем за золото. Я нарочно зашёл в его институт. Не только лаборатории, у них коридоры заставлены импортной аппаратурой. Многие аппараты стоят в упаковке, врачи жалуются, что у них склад, а не институт. Считают, что от такого института не грех чем-нибудь позаимствовать.
– Всё же, Юрий, я требую, чтобы вы получали только то, что отпускается нам на законном основании, – сказал я строго.
– Хорошо, буду стараться, – весело ответил Юрий, не чувствуя никакого раскаяния в совершённом поступке.
На различных врачебных совещаниях Юрий держался уверенно, безапелляционно высказывая свои суждения, которые могли быть приняты за эрудицию и опыт. Но меня каждый раз неприятно удивляло его нежелание с кем-то считаться или советоваться.
– А что нам с ним советоваться, – говорил он в ответ на предложение пригласить какого-нибудь специалиста на консультацию. – Что, мы сами не сможем разобраться?
Отрадно желание молодого научного сотрудника самому во всё вникнуть, но я, к сожалению, не следил, как вёл себя Юрий, отказавшись от консультации. Докапывался ли он до истины или оставлял вопрос открытым.
Тем не менее я часто его учил:
– Не надо стесняться приглашать любого специалиста для совета. Это не только не унижает вас, а, наоборот, возвышает. А главное, узнав что-то новое от консультанта, вы в дальнейшем легче разберётесь в подобной ситуации.
– Я не хочу терять авторитет у больных. Они обязательно скажут: «Сам ничего не знает, вот и зовёт себе на помощь».
– Напрасно вы так думаете о больных. Для них хоть сто консультантов пригласите, лишь бы вылечили. Если же вы, не посоветовавшись ни с кем, не поставите правильно диагноза, не поможете больному, вряд ли он вас поблагодарит за такую самостоятельность.
Юрий молчал. И казалось, оставался при своём мнении. Это начинало меня беспокоить.
Однажды на утренней конференции он докладывал о больной, которую назначил на операцию. Я задал несколько вопросов по методике предполагаемой операции и сразу понял, что он к ней не готов и собирается делать заведомо не то, что нужно. Я сделал ему серьёзное внушение и отменил операцию до полной подготовки к ней. На конференции, как всегда, было много врачей, студентов. Юрий, бледный как полотно, покинул зал. Потом выяснилось, что дома, раздраженный, скандалил с женой.
Однако через несколько дней, спокойный и сдержанный, пришёл ко мне с другими вопросами. О случае на утренней конференции он как бы забыл и никогда не вспоминал. Вообще у него не было в привычке переосмысливать и возвращаться к старому разбору. Однажды долго с ним беседовал на эту тему. Он ушёл от меня, не согласившись с моими доводами.
С каждым годом его отношение к товарищам менялось всё резче. Он не проявлял элементарной скромности даже по отношению к врачам много старше его по опыту.
В его отчётах по работе лаборатории, которую ему поручили, он всячески выставлял свои успехи. На сделанные замечания о недостатках отвечал резко.
Несколько раз я вызывал его для разговора по этому поводу.
– Поймите, – говорил я, – скромность и простота – это самые важные качества человека, которые украшают каждого – от простого рабочего до министра.
Он слушал невнимательно и часто вставлял реплики, которые говорили, что мои слова до него не доходят. Я разговаривал с ним, наверное, больше, чем со всеми аспирантами, вместе взятыми, и чувствовал, что слова мои ударяются как о глухую стенку. Я беспокоился, что из Юрия не получится такого хирурга, какого бы мне хотелось иметь, но вопроса о его уходе из клиники не ставил. Может быть, потому, что он по-прежнему ездил в командировки, помогал оснащать лаборатории института нужной аппаратурой. Чего греха таить – клиницисты, да и вообще многие специалисты редко обладают способностями оснастить своё рабочее место необходимым оборудованием. Вся эта организация всегда падает на плечи одного директора или его заместителя, остальные только требуют, а не помогают. А некоторые вообще склонны к иждивенческим тенденциям – могут почти не выполнять необходимой работы и ждать годами, когда им доставят всё готовое, вместо того чтобы это время потратить на организацию производственного процесса.
Юрий был из числа тех немногих, которые могли, что называется, из-под земли достать необходимое оборудование не только для себя, но и для других. Неиссякаемая энергия, напористость и какая-то необъяснимая способность сговариваться с нужными людьми, всё устраивать, всё доставать помогали вновь отстроенному Институту пульмонологии обзаводиться самым современным, подчас очень сложным и дорогостоящим оборудованием.
