Детдом для престарелых убийц - Токмаков Владимир (читать книги без сокращений .txt) 📗

Моя тогдашняя подруга к тому времени была уже немножко беременна. Она имела такую большую грудь, что могла бы ею спокойно выкормить, как младенца, нашу планету. Когда она садилась в автобусе на последнее сиденье, грудью она упиралась в окно водителя.

Да, она считалась девушкой крупной комплекции. Я мог любить ее только частями, законченными фрагментами, на весь вес сразу меня не хватало. Думаю, одна ее фотография весила килограммов восемьдесят. Девушка со следами лошадиной фамилии на лице. Просто удивительно! Но тогда у меня был такой, еще не устоявшийся, юношеский вкус.

Короче, я был не против стать отцом. Но, как оказалось, решительно против этого были мои и ее родители. Мы думали, что дело идет к свадьбе, а все закончилось банальнейшим абортом. Отец заплатил ее родителям за моральный ущерб материальную компенсацию. Они еще дети, решили наши предки, и не ведают, что творят.

КУРТ КОБЕЙН – ЭТО НЕ ВЫХОД!

(ПУЛЕВОЕ ОТВЕРСТИЕ – ЭТО БЫЛ ВХОД)

Из местного универа я ушел довольно скоро. Увы, искренне сочувствую себе, но ни молодого папаши, ни молодого юриста из меня не получилось.

Кстати, вы знаете, как я ушел из универа?

Нет?

Да ну! Не может быть! Такая грандиозная история. Об этом вся студенческая – не побоюсь этого слова – пиздобратия страны до сих пор говорит.

Как сейчас помню ту итоговую лекцию по международному праву. Значимая такая лекция. В аудитории – тишина, слышно только как ангелы ебутся.

В кульминационный момент, когда профессор зашелся в экстазе, рассказывая о Первой поправке к американской конституции, а студенты, высунув языки, остервенело фиксировали этот профессорский словесный пердеж, я встал во весь рост. Заметьте, сунул тетрадку в карман пиджака. Обратите внимание, прошелся через всю аудиторию, мимо замершего на полуслове профессора и, между прочим, вышел.

Потом я спустился по лестнице с четвертого этажа, толкнул стеклянную дверь и…

Больше я туда не возвращался. Попробуйте, у вас тоже наверняка получится.

Все это и многое другое, что свойственно непоседливым юношам в период их полового созревания, мне бы, пожалуй, и простилось, если бы я, отрекшись от своего дурацкого максимализма, все-таки принял религию моего отца. Религию «Золотой Середины». Но я в это время прочно увлекся литературой, философией и историей мировой культуры. А это намного усложняло мое вхождение в свободный рынок.

Вот мой младший брат – он другое дело. Он из породы земноводных тараканов. Он мутант, который выживет при любых условиях. На необитаемом острове, без рук, без ног и головы он будет помнить, как работает бизнес.

В принципе я ему даже немножко завидую. Пусть он из поколения так называемых отморозков. Пусть его сверстники выбрали для себя путь не духа, но тела, зато у них есть энергия, жажда жизни (красивой жизни), здоровый цинизм и спортивная злость. Эти пойдут по головам, если кончится нормальная дорога. У них не пролезет всякий там романтизм, сюсюканье под луной, сантименты, охи-вздохи, хухры-мухры и прочие шуры-муры. Они знают, что все имеет свою цену, изменить которую может только инфляция. По крайней мере, в этом они правы.

Да, кстати, чтобы уж больше не возвращаться в пыльные семейные склепы, скажу два слова и о материнской линии нашего рода. Здесь мы обнаруживаем факты еще более интересные и увлекательные.

Ее предки тоже были из потомственных дворян. А это, как вы, наверное, знаете из школьной программы, в советские времена основательно усложняло жизнь в СССР.

Прадед, тот вообще числился белым офицером, вроде бы сражался в армии не то капитана Врунгеля, не то барона Врангеля и уплыл из Одессы к турецким берегам на последнем пароходе, оставив беременную жену у своих родственников-одесситов. Впоследствии разбогател, создав первую и единственную киностудию по производству порнофильмов на сюжеты из русской истории.

Киностудия называлась «Русское Порно», и среди эмигрантов до сих пор бытует мнение, что именно он переделал известное выражение «Ни войны, ни мира, а армию распустить!» в «Ни войны, ни мира, а нравы – распустить!».

Хотя, мне кажется, это просто злословие завистников.

Так вот, листаем дальше. Дед, отец матери, во время Второй мировой, в 42-м, вступил в освободительную армию Власова, искренне веря, что, после того как фашисты очистят Россию от большевиков, будет восстановлен нормальный ход вещей. Однако все обернулось иначе. В 45-м в Германии он попал в плен к американцам, был вывезен в Штаты, где и умер несколько лет назад, до конца своих дней боясь, что его выкрадут чекисты, увезут в Россию и подвесят за жабры.

В том же победном 45-м наша мудрая бабушка-красавица, породистая такая светская львица, вторично вышла замуж за контуженого и израненного героя Отечественной войны, вскоре выродившегося в среднего областного партийного работника. Но своим решением бабушка спасла от позора, а возможно, и от смерти в лагере себя и своих детей.

Мама, следуя заветам своей матери, нашей мудрой бабушки, также из чувства самосохранения вышла замуж за партаппаратчика, мелкого карьериста, номенклатурного жука, бюрократического червя хрущевско-брежневской формации. Между прочим, я говорю о своем отце.

Вот из такого, мягко говоря, человеческого варева и появляются чудовища вроде меня или моего братика.

Короче, bad boy, очень бэд и очень бой.

Универ побоку, «мерс» всмятку, подругу отправили в абортарий, мама упала в обморок, папа впал в бешенство, младший брат у себя в комнате составлял учебный бизнес-план для зачета в финансово-экономическом колледже, а я, насвистывая мелодию из фильма «Крестный отец», стал собирать вещички на деревню к чертовой бабушке.

ИГРА В ГЛУХОЙ ТЕЛЕФОН.

ЧАС ПРЯМОГО ПРОВОДА

Я стоял в телефонной будке и отчаянно блевал.

Сначала были поминки по какому-то засухарившемуся саксофонисту-гомосексуалисту, вздернувшемуся в сортире над унитазом после того, как его друг женился на рабочем и крестьянке в одном теле. А потом приехал этот самый друг с ящиком водки и дюжиной шампанского и объявил, что у него только что родился сын. И поминки по русской традиции плавно перетекли в именины.

– Сын на кого похож? – поинтересовались мы.

– Обижаешь! Она у меня красавица! Пользуется успехом.

– Так на кого сын-то похож? – не унимались мы.

– На кого, на кого! – вдруг взорвался он. – На квартиранта, блин. Комнату у нас снимал, ботаник херов. Вежливый, жена призналась, что он трахнул ее, объясняя способ размножения пестоцветных растений. Лютики, ландыши, ласки любовные… Встречу – как сорняк выкорчую.

Я как-то непредусмотрительно намешал водку с шампанским, после чего мы заехали в ночной пивбар и традиционно залакировали все это дело темным пивом.

И вот теперь я стоял в телефонной будке и отчаянно блевал на свои тупоносые, по нонешней моде, фирменные, между прочим, ботинки.

В глазах плыло, свет в будке был желтый и мутный. На одной из стен телефона-автомата фломастером кто-то аккуратным ученическим почерком вывел:

И номер телефона.

Я был основательно пьян и, так как решительно не мог вспомнить ни одного знакомого телефона, несколько раз промахнувшись мимо цифр, все-таки набрал указанный номер.