Повесть, которая сама себя описывает - Ильенков Андрей Игоревич (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
Разведка показала, что Кирюша со звоном кувыркнулся в теплицу, и неизвестно, жив ли, козел на полпути к теплице возится с Кирюшиным пальто, а под навесом садового домика, метрах в пяти отсюда, стоит в углу сельскохозяйственный инвентарь.
Стива, стараясь не выпускать из вида врага, бросился под навес. В углу стояли грабли, деревянная лопата для чистки снега, ржавая совковая лопата (а впрочем, там все было совковое), еще какая-то херь типа мотыги. В это время Кирилл в теплице сел на землю, очумело помотал головой и стал рассматривать руки, кажется, окровавленные, а козел оставил пальто и неторопливо направился к теплице. Тут Стивин взгляд упал на пол, и там обнаружился приблизительно метровый обрезок не слишком тонкой, но и не так чтобы слишком толстой арматуры. «То, что надо!» — злодей заулыбался и, подхватив увесистую железяку, легко побежал вслед за козлом.
Кирилл сел на землю, очумело помотал головой — голова была цела, лицо тоже. Но когда он увидел свои окровавленные ладони с застрявшими осколками стекла, то едва не потерял сознание. И, вероятно, потерял бы, но боковым зрением увидел некое движение, повернулся и обнаружил, что к теплице довольно быстро трусит чудовище. Сердце его захолонуло, и он, мигом позабыв о боли, в ужасе вскочил на ноги.
Козел неминуемо приближался. Надо бежать! Или… не надо? Он заметался, не зная, что решить, а решать надо было мгновенно. Может, козел не захочет бить башкой стекло? А уж на открытой-то местности он точно нагонит Кирилла и растерзает! Лучше остаться здесь. А вдруг козел плевать хочет на стекло, разобьет и ворвется в теплицу? Тогда точно конец! Лечь на землю, между грядками? И Кирилл лег, сразу перестав думать. Зажмурился, вжался в землю, прикрыл голову и затаил дыхание. Может быть, козел тупой, он подумает, что жертва исчезла, и уберется восвояси? А может быть, не видя Кирилла, он побежит к Стиве, а Кирилл, пока зверь, в слепой ярости добивая Стиву, не видит ничего вокруг, тихонечко проберется к калитке и уж потом побежит со всех ног? И, может быть, пока будет бежать, даже придумает, как Стиве помочь? Да уж куда там! Уж, небось, Стива давно мертв, а козел уже давно зашел в теплицу, и сейчас стоит над Кирюшей, и только ждет, когда тот устанет лежать, и поднимет лишь голову, а тут козел его — жжах! Бах! Трах! Ой, бля…
Раздался свирепый выкрик Стивы и звук удара. Кирилл вскочил на ноги и увидел в паре метров от теплицы козла и Стиву. Стива размахнулся палкой, но промахнулся и выпустил ее из рук. Она покатилась по земле, ударилась о кирпич и зазвенела, как железная. Стива крикнул: «Киря, топор! Топор в заборе!» Кирилл завертел головой, увидел и рванулся к забору.
Стива изо всех сил ударил направившегося к теплице козла по спине, но удар пришелся немного вскользь, и козел только вякнул странным голосом, мигом развернувшись мордой к Стиве. В этот момент в теплице возник Кирилл, и Стива, бросив на него беглый взгляд, не заметил следующего скачка козла вбок, поэтому второй удар пришелся и вовсе в пустоту. Арматурину Стива не удержал, она отлетела далеко и, упав, покатилась еще дальше. Стива вспомнил про топор и послал за ним Кирю, а сам со всех ног бросился за железякой. Козел заблеял, но Стива даже не стал оглядываться, спеша добраться до своего орудия. Добежав, поднял его и увидел, что Киря с топором уже бежит к нему, а козел — к Кире.
— Бросай! — крикнул Стива.
Киря бросил топор, и слава богу, что не Стиве, как последний подразумевал, крича: «Бросай!» Нет, Кирюша метнул топор прямо в козла, как томагавк. Однако неожиданно для всех присутствующих попал прямо по башке. Не лезвием, обухом, но козел вторично вякнул, пошатнулся и стал мотать головой. Кто его знает, как бы он повел себя дальше, но на помощь уже спешил Стива с арматурой. Он размахнулся, и на этот раз удар железяки пришелся не вскользь: она с треском опустилась прямо между рогов.
Козел повалился на землю и мелко засучил ногами.
Киря поднял топор и, подскочив к козлу, с хаканьем стал рубить ему голову. Рубил долго, минут пять, никогда не перерубая шею с одного удара и никогда не попадая дважды в одну рану. Кровь хлестала во все стороны. Он уже запыхался, но продолжал рубить. Стива туповато наблюдал за этим зрелищем.
Ольгович тоже.
Никто не заметил, как он подошел. Кирюша продолжал расправляться с поверженным врагом, а Стива наконец заметил, что их стало трое.
— Ты где был? — не глядя больше на труп, накинулся на Кашина Стива.
— Где, где… В п…де-е, — протяжно ответил Кашин.
Но это была неправда.
Хотя он и собирался. Собирался, если кто помнит, долго, тщательно все продумав до самых последних мелочей. Его план был столь великолепен по замыслу, настолько просчитан, что не мог не воплотиться в жизнь самым блестящим образом. Это было просто невозможно. Но невозможное возможно, когда блеснет в дали дорожной мгновенный взгляд из-под платка. И Олег помнил мгновенный взгляд из-под платка на конечной остановке трамвая.
Кирюша окончательно выдохся и, завершив наконец декапитацию, тоже увидел Ольговича. Переволновавшись, он выказал гораздо меньше удивления, чем следовало.
Олег сказал, что спал в бане, потом проспался и их потерял, и пошел искать, и услышал крики, и вот нашел…
Товарищи сказали все, что о нем думали.
Что же касается козла, то он теперь являлся их законной добычей, и они решили оттащить его домой и зажарить. Добычу привязали к шесту, Стива и Олег взвалили его на плечи и потащили. Кирилл указывал дорогу, потому что начинало смеркаться.
Итак, Олег проспал целый день! Он вчера выпил больше, чем следовало (что, кстати, тоже было совершенно невозможно). Но случилось именно так, он перебрал. Как это могло произойти — уму нерастяжимо. Он с самого начала собирался налить себе наркомовские сто грамм и объявить, что это его норма на сегодня. Правда, он пил и до того. И правда, что Стива стал кричать, что наркомов нонче нету, это вам не восемнадцатый год! Нынче у нас министры, а министерские бывают не сто грамм, а двести! Кирилл горячо поддержал. Пришлось уступить требованиям возмущенных приятелей и добавить еще сто. Но разве двести — это так уж много? Тем более — под хорошую закуску. И музыку. Казалось бы, ничего страшного.
И тем не менее Олег умудрился перебрать. Нет, голова была совершенно ясной, но вот ноги слушались плохо. Ему приходилось заставлять себя их переставлять, чтобы не упасть прямо на улице. Потому что это бы не лезло уже ни в какие ворота. Потому что нужно было столько сделать, а подлые ноги отказывались функционировать.
После того как товарищи перепились (а один еще, резвясь, разбил ему нос), нужно было дойти до места назначения и провести там воспитательную беседу, убедив девку пойти в гости. А девка дикая и убеждать, возможно, придется долго. Кроме того, требовалось ее подпоить, и он нес для нее водку в кармане, да и не без зелья. Станет ли она пить? Тут все тоже зависело от его суггестивных, или, говоря проще, дипломатических, способностей. Так что нужно собрать волю в кулак, а ведь еще придется вести ее обратно. А может быть, и нести, ведь один хрен знает, как на нее подействует райская смесь. И еще придется тут ее пьяную раздевать и привязывать к креслу. А еще предстояло связывать этих придурочков. Да все это с умом. Их надо связать так, чтобы они смогли сами освободиться, когда проснутся. А ее, наоборот, так, чтобы, проснись она первой, нипочем бы не смогла, но вместе с тем и так, чтобы они-то все же развязали ее. Вот как все непросто! А ноги, подлые, не слушались.
Они не были даже знакомы. Олег видел ее много раз, но всегда издалека, и лишь однажды крупным планом, да и то мельком, хотя ему и так понравилось.
Однажды, год почти тому назад, собрались резать у Ивана свиней. Он тогда держал свиней и козла, а теперь одного только козла. Папешник тоже собирался, да не получалось, и послал вместо себя Олега. Потому что смочь-то не смог, а мяса тоже охота. Вот он и сказал Олегу поехать, вроде как поприсутствовать. Толку-то вроде от Олега и не было, а свинины тоже непременно дадут. Он и приехал, и дали, хотя и опоздал.
