Бриджит Джонс: грани разумного - Филдинг Хелен (читать полную версию книги txt) 📗
Так, спокойно, спокойно; вот что нужно купить: чёрный нейлоновый пиджак (только один); бархотку или, может, шарфик, или косынку – в общем, что-то вроде галстука, носить на шее; коричневые брюки «бутлег» (всё зависит от того, как понимать «бутлег»); коричневый костюм для работы; туфли.
В обувном магазине пережила кошмар. Примеряла в «Офис» коричневые туфли в стиле семидесятых – на высоком каблуке, и с квадратными носами; испытывала при этом чувство дежа-вю – как будто вернулись те времена, когда я училась в школе и при покупке новых туфель всё время воевала со своей ужасной мамой по поводу их вида. И вдруг у меня возникла страшная мысль: это не противное чувство дежа-вю, – это точь-в-точь такие же туфли, какие я покупала в шестом классе начальной школы в магазине «Фриман Харди Виллис».
Мне вдруг почудилось, что я невинная жертва обмана или марионетка в руках дизайнеров моды – не могут пошевелить мозгами и выдумать нечто новое.
Хуже того, настолько постарела, что молодое поколение, покупающее модные вещи, уже не помнит ту одежду и обувь, которые я носила подростком. Понимаю наконец, почему дамы начинают одеваться в костюмы-двойки: не хотят, чтобы острая современная мода напоминала им о потерянной молодости. Я как раз достигла этого возраста. Пора отказаться от «Ку-кай», «Агнес Би», «Уистлз» и т.п. в пользу «Кантри кэжьюэлз» и духовности. Кроме того, это дешевле. Иду домой.
21.00. моя квартира. Странное чувство пустоты. Когда возвращаешься, так приятно думать, что всё изменится, а потом всё оказывается точно так же. Подозреваю, что я сама должна всё изменить. Но что я могу сделать со своей жизнью? Знаю: поем сыру.
Как сказано в книге «Буддизм. Драма монаха, раздобывшего деньги», всё дело вот в чём: атмосфера и события вокруг тебя создаются атмосферой внутри тебя. Потому неудивительно, что произошли все эти несчастья – Таиланд, Даниел, Ребекка и т.д. Мне надо выработать внутреннее достоинство, обрести духовное прозрение, и тогда ко мне станет притягиваться всё мирное и добрые, любящие люди, обладающие душевным равновесием. Как Марк Дарси.
Марк Дарси – когда вернётся – увидит новую меня: спокойную и уравновешенную, создающую вокруг себя мир и порядок.
5 сентября, пятница
119 фунтов; сигарет – 0 (триумф); кол-во секунд без секса – 14 774 400 (бедствие; к обоим обстоятельствам надо относиться одинаково).
8.15. Так, проснулась рано и с бодрым настроением. Вот как важно встать утром с нужной ноги.
8.20. О, мне пришла посылочка. Может, подарок?
8.30. Ммм, подарочная коробка с розочками. Может, от Марка Дарси? Может, он вернулся?
8.40. Чудесная, маленькая золотая шариковая ручка, со срезом на конце, и на ней моё имя. Может, от «Тиффани»? С красным кончиком. Губная помада?
8.45. Странно – никакой записки. Пробный образец?
8.50. Но это не помада – что-то твердое. Может, и ручка. С моим именем! Приглашение на праздник от дальновидной компании, – например, открытие нового магазина «Губная помада»; а может быть, продукт Тины Браун – и следует приглашение на блистательный приём.
Да, вот так. Пойду, пожалуй, в «Койнз», выпью капучино. Но, конечно, без шоколадного круассана.
9.00. В кафе. Хмм… в восторге от маленького подарка, однако не уверена, что это шариковая ручка. А если так, совершенно непонятно, как она работает.
Позже. О боже, только уселась за столик с капучино и шоколадным круассаном – в кафе входит Марк Дарси, просто так, будто вовсе и не уезжал: в рабочем костюме, чисто выбритый, на подбородке маленький порез, заклеенный тонкой бумажкой, как обычно по утрам. Подошёл к прилавку, опустил на пол кейс и стал оглядываться, как будто что-то или кого-то искал. Увидел меня. В течение долгих секунд взгляд его постепенно смягчался (правда, не таял). Он повернулся за капучино. Я быстро приняла ещё более спокойный и уравновешенный вид. Марк подошёл к моему столику – с гораздо более деловым видом. Чуть не бросилась ему на шею.
– Привет! – резко поздоровался он. – Что это там у тебя? – И кивнул на подарок.
Еле ворочая языком от любви и счастья, передала ему коробочку.
– Не знаю, что это. Может, шариковая ручка?
Марк достал ручку из коробочки, повертел в руках, положил обратно, прямо как пушечное ядро, и сказал:
– Бриджит, это не образец шариковой ручки. Это, чёрт подери, пуля.
Еще позже. О господи боже! У нас не было времени обсуждать Таиланд, Ребекку, любовь – ничего.
Марк схватил салфетку, взял через неё крышку коробочки и закрыл.
«Когда среди раздоров и сомнений у всех исчезла почва из-под ног…» – прошептала я сама себе.
– Что?
– Ничего.
– Оставайся здесь. Не трогай это. Это пуля-угроза, – предупредил Марк.
Выскочил на улицу, посмотрел направо-налево – прямо как телевизионный детектив. Интересно: настоящие полицейские драмы похожи на телевизионные, а живописные пейзажи – на почтовые открытки или… Марк вернулся – вот что для меня самое главное, остальное всё наладится само собой, и всё будет чудесно.
– Бриджит, ты расплатилась? Что ты делаешь? Пойдём!
– Куда?
– В полицию.
В машине я принялась бессвязно благодарить его за всё, что он сделал, и объяснять, как стихи помогли мне в тюрьме.
– Стихи? Какие стихи? – переспросил Марк, поворачивая на Кенсингтон-парк роуд.
– «Когда…» – ты знаешь. «Когда ты подчинил себе мечту, заставил мысли в русло повернуть, встречал спокойно радость и беду…». О боже, мне правда неудобно, что тебе пришлось лететь аж в Дубай, я так благодарна, я…
Марк остановился у светофора и повернулся ко мне.
– Это всё замечательно, – мягко прервал он. – А теперь прекрати молоть чепуху. У тебя сильный шок, тебе надо успокоиться.
Хмф, вся идея была – он должен заметить, как я спокойна и уравновешенна, а не просить меня успокоиться. Постаралась так и сделать, но это оказалось очень трудно; единственное, о чём я могла думать, – кто-то хочет меня убить.
Когда мы приехали в полицию, всё уже не так походило на телевизионный спектакль: кругом грязно, не убрано, никто не проявляет к нам ни малейшего интереса. Полицейский за конторкой попытался заставить нас ждать в приёмной, но Марк настоял, чтобы нас отвели наверх. В результате мы оказались в огромном пыльном офисе, где больше никого не было.
Марк расспросил обо всём, что случилось в Таиланде; уточнил: упоминал ли Джед о ком-нибудь из своих знакомых в Англии; пришла ли посылка по обычной почте; не замечала ли я вокруг себя чего-нибудь странного, с тех пор как вернулась.
Чувствовала себя немного глупо, когда рассказывала, как мы доверяли Джеду, и ожидала, что Марк будет меня ругать, но он вёл себя очень мило.
– Худшее, в чём можно вас с Шез обвинить, – это потрясающая глупость, – подытожил он. – Слышал, что ты очень хорошо держалась в тюрьме.
Хотя он и был очень мил, однако… ну, всё как-то по-деловому и не похоже, что он хочет вернуться ко мне или поговорить о наших чувствах.
– Как ты думаешь, не позвонить ли тебе на работу? – Марк взглянул на часы.
Прихлопнув рот рукой, попыталась убедить себя, что неважно, будет ли у меня работа, если я умру, но уже двадцать минут одиннадцатого!
– У тебя такой вид, будто ты только что случайно съела ребёнка, – засмеялся Марк. – Впервые предъявишь приличное оправдание за то, что вечно опаздываешь.
Взяв трубку телефона, я набрала номер Ричарда Финча; он ответил сразу:
– О, Бриджит, не так ли? Маленькая Мисс Целибат? Вернулись два дня назад и уже прогуливаем? И где мы? Бегаем по магазинам, да?
«А ты, под градом обвинений, единственный в себя поверить смог…». Поверю?
– Играем со свечкой, да? Свечки долой, девочки! – В трубке послышался громкий хлопок в ладоши.
В ужасе уставилась на телефон, пытаясь сообразить, всегда ли Ричард Финч был таким, а я – другой или он попал в жуткую наркотическую спираль, стремительно ведущую вниз.
