Яма слепых - Редол Антонио Алвес (прочитать книгу TXT) 📗
В другом зале дамы ожидали результата розыгрыша. За ужином пришли к решению, что травить зайцев будут попарно и каждая пара с двумя собаками, не больше, с тем чтобы продлить удовольствие и не переловить всех зайцев сразу. Каждая последующая пара будет идти на расстоянии двадцати пяти метров от предыдущей, и эту дистанцию надлежит держать в течение всей охоты, тогда как слуги, которым положено вести борзых, двинутся неспешным шагом, чтобы не создавать большого шума и беспорядка.
Вот Салгейро и предложил, чтобы выбор партнерш был разыгран на бильярде. Шестеро мужчин должны были разделиться на две группы, и на долю той, которая выиграет, выпадает право выбирать первой, внутри же групп предпочтение отдается тому, кто карамболями обеспечит победу группы. Мигел Жоан теперь играл по принципу «все или ничего».
Всем для Мигела Жоана была в данный момент Жулиана Кинтела, муж которой находился в Лоуренсо-Маркесе, где определял границы владений Компании, что была создана в Лиссабоне на немецкие и французские капиталы и частично португальские, которые предоставил некий лиссабонский банк, решивший занять в колониях передовую позицию. Тоскующая по мужу Жулиана старалась забыться в кругу ухаживающих за ней мужчин, которых держала на своей орбите, как говорил Себастьян Телес – заносчивый петух с усами а ля кайзер, что по его понятиям было символом мужественности.
Пальцы Релваса дрожали сильнее по мере того, как он приближался к цели, хотя всеми силами он старался показать, что выигрыш его не волнует, и даже принялся заказывать игру, чтобы никто не думал, что хоть один из шаров был забит случайно, а все заранее рассчитано, как и этот удар белым от шара в лузу. Удар принес ему успех, и он продолжал говорить, хотя уже понял, что его многословие надоело Салгейро, одному из претендентов на руку Марии до Пилар, согласно прожектам отца, вместе с которым он договорился решить наконец проблему замужества сестры как можно скорее. Теперь он частенько собирал у себя, и с успехом, некоторых молодых людей, способных понравиться Диого Релвасу, раз уж Мария до Пилар была склонна к безбрачию.
У самого же Мигела Жоана планы были иные. Однако сейчас его занимали недостающие ему два карамболя, и это было главное. Он мечтал оказаться наедине с Жулиньей Кинтела и лучшего дня, чем завтрашний, просто не видел, тем более что понял – она согласна. Совсем легонько он толкнул шар, так что задетый им второй только дрогнул, а свой стукнул красный, стукнул очень удачно, и, откатившись к борту, тихонько пошел навстречу белому. Партнеры в восторге от победы зааплодировали и застучали киями по полу.
– Стоит ли продолжать? – заносчиво спросил Мигел Жоан.
– Играйте до конца, – сказал Филипп Менданья и шутливо, и зло.
– Если бы мой сын не спал, я бы позвал его закончить… Мария до Пилар улыбалась ему. Он ответил сестре кивком головы и снова вспомнил, что рассказал ему сын Атоугии о ней и Зе Педро. Так был ли искренним ответ Марии до Пилар?!
Он обошел бильярд, выбирая наиболее удобное положение, чтобы закончить игру.
– Это для новичка…
Мигел с высокомерием подкрутил ус – теперь он носил усы, как погибший Антонио Аусио, – и ответил:
– Для маркера все карамболи одинаковы, старина. И решают дело мои партнеры: ну, так заканчивать партию просто или?…
Между Бонфином и мужем одной из родственниц со стороны Вильяверде – Констансы Изабел, красавицы лет сорока, грудь которой Мигел Жоан называл не иначе как «алтарь родины», – и То Ролином возникли разногласия. И опять же принимать решение должен был Мигел Жоан. Он вернулся к тому борту бильярда, где стояли три тара, и стал готовиться послать своего, который должен был стукнуться о противоположный угол и сыграть в два борта. Мигел Жоан представлял весь ход игры на зеленом поле, но, когда стал заказывать карамболь, передумал. Что-то вдруг его забеспокоило. И он решил сыграть там, где был верняк, но тут же вернулся и под дружно повторенное постукивание партнеров киями и комментарии противников разыграл уже продуманную комбинацию.
Мария до Пилар объявила дамам результат игры.
– Передайте мужчинам, что объединяться мужу с женой запрещено, – крикнула Кинтела, великолепно выглядевшая в платье цвета увядшей розы с глубоким вырезом, обнажившим ее фарфоровые груди. «Ну просто севрский фарфор!» – отмечал лакомка Ролин-сын.
Стоящие вокруг бильярда мужчины услышали многообещающий запрет и приняли этот приятный запрет к сведению. «Уже знают результат», – сказал Мигел Жоан, и тут же всем стало ясно, кого он наметил себе в пару, чтобы гнать первого зайца, который будет обнаружен в Лезирии. То Ролин вынужден был, согласно этикету, выбрать хозяйку дома, он сделал это не без раздражения, хотя Изабел Салгейро Перейра Релвас была и хорошей наездницей, и приятной собеседницей, и даже без предрассудков, она любила пикантные анекдоты, которые ее мужа приводили в ярость. Намеченный план нарушил Бонфин: он выбрал Марию до Пилар, хотя знал, что Релвасы предпочитали, чтобы она досталась Киму Салгейро.
После состоявшегося разбора дам был устроен маленький концерт. Хозяйка дома сыграла Шуберта, а жена Бонфина, пышнотелая особа, ответила ей Шопеном, чтобы романтизмом исполнения и страстью музыки скрасить свою всем известную супружескую строгость. Бонфин вынужден был исполнить романс, хотя и сослался на боль в горле. Потом То Ролин предложил фадо, опять же на пианино, выговаривая Мигелу Жоану за то, что в его доме нет ни гитары, ни виолы.
– Это же, позволь тебе сказать, настоящее предательство Рибатежо.
Мария до Пилар вызвалась ему аккомпанировать.
Только около полуночи Мигел Жоан поехал проводить Марию до Пилар в имение «Мать Солнца». Они ехали вдвоем, хотя Менданья и Телес поспешили предложить свои услуги. После прошедшего вечером дождя ночь была прохладной.
– Ну, и?… – спросил Мигел.
– Что, ну и?…
– Развлеклись хоть немного?
– Развлеклась.
– Как вам показался Телес?
– Хороший молодой человек… Все хорошие… Но ведь совсем не это вы хотели меня спросить. Так говорите откровенно, что именно вас интересует.
– Да. Так вот я хотел бы знать ваше мнение о Киме Салгейро.
– Хороший…
– О, это уже что-то.
– Я сказала, что все молодые люди хорошие.
Цоканье лошадиных копыт отдавалось в ночной тишине. Хотя Мигел Жоан и вошел в соглашение с отцом, он не забывал о союзе с самим собой. У него были свои планы – это ясно. Теперь, когда сын Эмилии Аделаиде изгнан из имения, а двое других внуков – дети Марии Луизы Сампейо Андраде были тоже в стороне, он имел свои виды на будущее дома Релвасов, несмотря на то что его отпрыску шел всего лишь второй годик.
– Так вы действительно не думаете выходить замуж?
– Я никогда не допускала возможности остаться только теткой, – ответила Мария до Пилар после некоторого колебания. Она поняла, что не должна показывать неприятие брака.
– Хорошо делаете, что не торопитесь, – сказал Мигел и добавил: – Надеюсь, что сказанное мною не дойдет до отца…
– Он считает, что я несчастна. Так что подчас его заботы о моем браке меня волнуют. Придет день, и я с удовольствием выйду замуж. Но я надеюсь полюбить…
Мигел Жоан подстегнул лошадей.
– Этого еще не случалось?
– Когда мне было одиннадцать. Не спрашивайте, кто это был, теперь он мне безразличен… Да, я была влюблена. Это было и ужасно, и прекрасно в одно и то же время.
– Отец приказал мне найти вам мужа.
– Я знаю это и не собираюсь причинять вам неприятности. Если вы сочтете кандидатуру брата Изабел подходящей, я могу выказать к нему интерес. Наверное, это уж не такая плохая партия, – добавила она иронически. – Земли в Алентежо, страховые общества, инспекционный совет компании по производству спичек…
– А в наших руках – акции компании «Табак», – пошутил он ей в тон. – Но будет лучше, если отец не вспомнит об этом, потому что спичечные компании угрожают теперь табачным. И война объявлена не на живот, а на смерть. И отец в бешенстве.
