Полное собрание рассказов - Воннегут-мл Курт (книги TXT, FB2) 📗
Петр с восторгом всматривался в прошлое, сжавшееся в его фантазиях до размера фаланги пальца, — прошлое, когда жизнь текла достойно и красиво в просторном доме под куполом.
Далеко за полдень они завершили беглый осмотр камней в первом ящике. Ученые обнаружили пятьдесят три непохожих друг на друга дома: большие и маленькие, купола и кубы, и каждый нес отпечаток оригинальности и художественного вкуса. Дома находились на приличном расстоянии друг от друга, и редко в них жили больше трех муравьев — отца, матери и ребенка.
Осип улыбался глупой растерянной улыбкой.
— Петр, мы или пьяны, или спятили.
Он молча курил, время от времени качая головой.
— Ты заметил, как пролетело время? Мне казалось, прошло минут десять. Проголодался?
Петр нетерпеливо замотал головой и принялся за второй ящик, где лежали окаменелости, обнаруженные слоем выше. Его мучил вопрос: как великая цивилизация муравьев скатилась к нынешнему безрадостному и примитивному прозябанию?
— Кажется, мне везет, Осип, сразу десять особей, я могу разом накрыть их большим пальцем.
Перебирая камни, Петр снова и снова находил не меньше шести муравьев там, где раньше обнаруживал одного.
— Кажется, они начинают сбиваться в группы.
— А физические изменения есть?
Петр нахмурился в лупу.
— Нет, все как прежде, хотя постой, есть разница — челюсти увеличились, увеличились значительно. Теперь они стали похожи на современных муравьев-рабочих и муравьев-воинов.
Петр протянул камень брату.
— Э-ээ, и никаких книг, — заметил Осип. — Ты нашел книги?
Петр покачал головой, отсутствие книг его задевало, и он с удвоенным пылом перебирал камни.
— Муравьи по-прежнему живут в домах, но теперь они ломятся от людей. — Петр поперхнулся. — Ну, то есть муравьев.
Неожиданно он радостно вскрикнул:
— Смотри, Осип! Вот один без массивной челюсти, как те, что встречаются ниже уровнем!
Он вертел находку так и эдак, подставляя ее под свет.
— Сам по себе, Осип. В своем доме, со своей семьей, книгами и всем остальным! Часть муравьев разделилась на рабочих и воинов, часть осталась собою!
Осип разглядывал скопления муравьев в лупу.
— Тех, что в стае, не интересуют книги, — объявил он. — Но рядом с ними всегда можно найти картины.
На лице Осипа застыла недоуменная гримаса.
— Что за странное отклонение! Любители живописи эволюционировали в сторону от читателей.
— Любители сбиваться в толпу от любителей уединения, — задумчиво протянул Петр. — Муравьи с массивными жвалами от муравьев с едва заметными челюстями.
Петр перевел усталые глаза на сарай и залитый дождями портрет, с которого сверкали сталинские глаза. Затем — на кишащий людьми зев ближней шахты, над которым портрет по-отечески улыбался входящим и выходящим; на скопление рубероидных бараков, где портрет под стеклом проницательно щурился на омерзительные сортиры.
— Осип, — сказал Петр растерянно, — ставлю завтрашнюю пайку табаку, что их картины не что иное, как плакаты.
— Если так, — произнес Осип загадочно, — то наши прекрасные муравьи движутся к еще более высокой цивилизации. — Он стряхнул пыль с одежды. — Интересно, что в третьем ящике?
Петр обнаружил, что разглядывает камни из третьего ящика со страхом и отвращением.
— Смотри, Осип, — наконец выдавил он.
Осип пожал плечами.
— Давай.
Несколько минут он молча изучал образцы.
— Что ж, как и следовало ожидать, челюсти стали еще массивнее, а…
— А сборища многочисленнее, и никаких книг, а плакатов едва ли не столько же, сколько самих муравьев! — воскликнул Петр.
— Ты прав, — согласился Осип.
— А прекрасные особи без массивных челюстей исчезли, ты видишь, их нет, Осип? — прохрипел Петр.
— Успокойся, что толку убиваться над тем, что случилось тысячи тысяч лет назад, если не больше.
Осип задумчиво оттянул мочку уха.
— Очевидно, древний вид вымер.
Он поднял брови.
— Насколько мне известно, палеонтология не знает подобных прецедентов. Возможно, древние муравьи оказались восприимчивы к некой болезни, а их собратья с мощными челюстями выработали иммунитет. Как бы то ни было, первые исчезли стремительно. Естественный отбор во всей своей жестокости — выживают наиболее приспособленные.
— Приспособленцы, — со злостью выпалил Петр.
— Нет, постой, мы оба ошибаемся! Вот представитель старой гвардии. А вот еще один, и еще! Похоже, они тоже начали собираться в группы. Набились в один дом, словно спички в коробке.
Петр выхватил камень из рук Осипа, не желая верить. Шахтеры Боргорова раскололи муравьиное жилище поперек. Петр отбил камень с другой стороны дома. Осколки упали на землю.
— Теперь понятно, — произнес он тихо.
Дверь маленького строения охраняли семеро муравьев с массивными, словно косы, челюстями.
— Лагерь, исправительный лагерь, — сказал Петр.
При слове «лагерь» Осип, как любой русский, побледнел, но взял себя в руки, несколько раз судорожно вдохнув.
— А это что? Звезда? — решил он сменить неприятную тему.
Петр отсек от камня заинтересовавший Осипа осколок и передал брату. Фрагмент походил на розу. В центре отпечатался древний муравей, лепестками служили муравьи-рабочие и муравьи-воины, погрузившие и навеки похоронившие в теле одинокого представителя древней расы свои жвала.
— Вот тебе и стремительная эволюция, Осип, — сказал Петр. Он пристально всматривался в лицо брата, страстно желая, чтобы тот разделил его переживания, понял, как это открытие связано с их жизнью.
— Весьма странно, — невозмутимо заметил Осип.
Петр оглянулся. По тропинке карабкался Боргоров.
— Ничего странного, хватит притворяться, — сказал Петр. — То, что случилось с этими муравьями, происходит сейчас с нами.
— Тс! — отчаянно прошипел Осип.
— Мы — муравьи без челюстей. И нам конец. Мы не вписываемся в строй, в жизнь, управляемую одними инстинктами, во мраке и сырости муравейника, где не принято задавать вопросов.
Раскрасневшиеся братья молча ждали, пока Боргоров преодолеет последние десять метров.
— Хватит хмуриться, — заметил тот, выйдя из-за сарая, — неужели эти образцы так расстроили вас?
— Мы просто очень устали, — заискивающе улыбнулся Осип. — Окаменелости нас потрясли.
Петр бережно опустил осколок с крупным муравьем и отпечатавшимися в нем муравьями-убийцами в последнюю пирамидку.
— В этих кучах самые выдающиеся образцы из каждого слоя, — объяснил Петр, показывая на ряд каменистых холмиков. Его занимало, какой будет реакция Боргорова.
Не слушая возражений Осипа, Петр рассказал о двух типах муравьев, развившихся внутри вида, показал дома, книги и картины в нижних слоях, многочисленные сборища — в верхних. Затем, ни словом не обмолвившись о своем отношении к открытию, передал Боргорову лупу и отступил назад.
Начальник шахты несколько раз прошелся мимо куч из камней, поднимая образцы, цокая языком.
— Яснее и быть не может, не так ли? — наконец спросил он.
Петр и Осип замотали головами.
— Значит, как было дело, — начал Боргоров, подцепив барельеф, изображающий смертный бой древнего муравья с бесчисленными врагами. — Эти преступные муравьи — вроде того экземпляра, что в центре — капиталисты, которые эксплуатировали рабочих муравьев и беспощадно уничтожали их, как мы можем видеть, целыми десятками.
Он отложил печальный образец в сторону и взял в руки дом с запертыми внутри муравьями.
— Перед нами сборище преступных муравьев, замышляющих заговор против рабочих. К счастью, — он показал на муравьев-воинов за дверью, — их бдительность не позволила гнусным замыслам осуществиться.
— А это, — продолжил он бодро, подняв образец из другой кучи, где муравьи с массивными челюстями собрались возле дома муравья-одиночки, — рабочие проводят митинг гражданского возмущения и изгоняют угнетателей. Капиталисты, свергнутые, но помилованные простым народом, испорченные белоручки, неспособные выжить без рабского труда, только и знали, что предаваться праздным занятиям вроде живописи. Их порочная натура стала причиной вымирания.
