Скажи смерти «нет!» - Кьюсак Димфна (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Это не только трагедия, это преступление. — Священник сурово сжал губы. — В такой стране, как наша, где солнца и свежего воздуха больше, чем где бы то ни было, девушка умирает от плохого ухода — от того, на что, кажется, последняя тварь божия имеет право!
Сестра Даггин медленно кивнула.
— А деньги идут на войну! — В голосе священника зазвучала горечь. Он протянул руку сестре:
— Рад, что познакомился с вами, сестра.
— Я тоже. Да благословит вас господь!
Он глядел вслед ее высокой худощавой фигуре, поднимавшейся по узкой улочке, и сердце у него изнывало от гнева при мысли о бесконечности этой борьбы, борьбы против страданий и бесчеловечности.
Глава 35
Только когда Дорин уехала, Джэн смогла по-настоящему оценить, как беспомощна стала она сама и как сильно зависела она от сестры. Барт обнимал Джэн, шептал ей на ушко всякие милые и нежные глупости, обещая заменить ей Дорин. Первым делом ему предстояло приготовить чай. Он появился облаченный в фартук с оборочками, принадлежащий Дорин, и разыграл комедию приготовления завтрака. Но приготовленный им чай, о котором она мечтала с самого утра, был тепловатый и безвкусный, тосты — рыхлые, яйца — сварены вкрутую. Под пристальным взглядом Барта Джэн давилась этим малоаппетитным завтраком и уверяла его, что он просто замечательный повар. Вздохнув с явным облегчением, Барт поцеловал ее и отвел у ней со лба взмокшие волосы.
— А сейчас я приоткрою дверь, чтобы сквознячок тебя охладил немного, пока я себе поесть приготовлю.
Она встревоженно взглянула на него.
— А хозяйка, Барт? Она сказала, что мы ни в коем случае не должны дверь открывать.
— О ней не беспокойся! Она будет иметь дело со мной.
И Барт снова ушел на кухню готовить себе завтрак.
Звук шагов в вестибюле испугал Джэн. Послышался громкий стук в дверь.
Барт вышел из кухоньки. Он выглядел очень смешно в фартуке Дорин с хлебным ножом в руке.
— Я ведь, кажется, говорила, чтоб вы держали дверь закрытой! — послышался пронзительный голос хозяйки.
— Мне вы ничего подобного не говорили.
— Ну, значит, я говорила мисс Блейкли — этого достаточно! Сейчас же закройте дверь и держите ее закрытой. Слышите вы?
— А что, если я не захочу держать ее закрытой?
— Пока вы здесь, вы будете делать то, что я вам говорю. Если бы в департаменте здравоохранения работали как следует, они бы давно вас отсюда вышвырнули! Но в наше время у домохозяев никаких прав не осталось!
— Неужели так и не осталось?
— Нет. Но если мне не дают вас отсюда вышвырнуть, то заставить вас держать дверь запертой я могу. Я вовсе не хочу, чтобы все мои жильцы заразились этой мерзкой болезнью.
— Ах, так вы не хотите, никак не хотите? — Барт двинулся навстречу толстой седой даме, нелепо взгромоздившейся на высокие каблуки. Он поднял руку с хлебным ножом и угрожающе помахал им перед хозяйкиным лицом.
— Знаете ли вы, миссис Смит, что ваши жильцы скорей всего могут подцепить какую-нибудь мерзкую болезнь в одной из ваших вонючих помоек, которые вам следовало бы держать в чистоте.
— Да как вы смеете! — Она отступила на шаг.
— И разрешите мне сказать вам также, если вы сами так невежественны, что не знаете этого, разрешите мне сказать вам, что нельзя заразиться этой, как вы называете ее, мерзкой болезнью через микробы, находящиеся в воздухе! Вам ведь сказали это, когда вы бегали в департамент здравоохранения, сказали ведь?
Она отступила еще на шаг и огляделась.
Барт спустился к ней, направив нож, словно штык, прямо в ее пышную грудь.
— Они ведь сказали вам также, что вы не можете нас выгнать, правда? Но вы решили, что сможете нас запугать. Что ж, вы, может, и смогли бы запугать двух беззащитных девушек, но меня вам не запугать, ясно?
Он поднес нож ближе к ее колышущейся груди.
Коротенькими перебежками она отступала к лестнице, выставив перед собой унизанные кольцами руки.
Барт шел за ней следом по вестибюлю. Его громкий голос разносился по всему дому, до самого четвертого этажа, и Барт получал от этого истинное удовольствие. Хозяйка облизнула губы, в ужасе оглядывая вестибюль.
— Может, вам никто не говорил еще, кто вы такая на самом деле, так вот я собираюсь вам это сказать. Вы трусливая старая стерва и обдирала! Вы здесь спекулировали всю войну и сейчас продолжаете спекулировать, вы здесь со всех дерете втридорога. Вы их всех запугали, и они вас боятся. Но я-то вас не боюсь. Нисколечко! И отныне жена моя тоже не будет вас бояться. И смотрите же, если она скажет мне когда-нибудь, что вы свой нос к нам сунули, я, когда вернусь домой, приду сюда, в вашу контору, и тогда…
Он многозначительно провел ножом по воздуху на уровне ее горла. Она схватилась руками за шею, повернулась и, бросившись в контору, захлопнула за собой дверь.
Барт пошел обратно через вестибюль и тихо усмехнулся про себя, когда услышал, как она тщательно запирает двери конторы. Он вернулся в комнату и еще шире открыл дверь.
— Отныне, миссис Темплтон, — сказал он громко, — мы будем держать дверь распахнутой, и храни господь того, кому это не понравится!
Его раздражение и гнев улеглись, и он обернулся к Джэн, ожидая, что она посмеется вместе с ним и похвалит его. Но она рыдала, зарывшись лицом в подушку и заткнув уши руками.
В первые дни Барт удивленно думал, как, оказывается, много работы, когда присматриваешь за больным в маленькой однокомнатной квартирке. А к концу недели он только диву давался, как Дорин ухитрялась справляться со всем этим да еще и работать. Ему пришлось научиться оказывать Джэн очень интимные услуги, оскорбляющие ее стыдливость. В первое время она плакала после его неуклюжих попыток помочь ей в этом, плакала из-за горькой беспомощности своего состояния, и его добродушные шуточки не могли сделать все это менее унизительным.
Когда он поступил работать шофером в парк автомашин, сдаваемых напрокат частным лицам, он стал уходить на работу рано утром, и ему еще нужно было до ухода приготовить завтрак для себя и для Джэн, постелить постель, погладить рубашку и оставить Джэн что-нибудь поесть на день. Покончив со всем этим, он чувствовал себя, как после дневного перехода в армии, и когда он, наконец, запирал за собой дверь и заносил ключ в дворницкую для сестры Даггин, он виновато ловил себя на том, что испытывает облегчение.
Сама по себе его новая работа ему нравилась, и ему вовсе не казалось утомительным водить свою большую машину по городу. Ему доставляли наслаждение часы, проведенные на чистом воздухе, но ему претило, что многие клиенты, берущие машины напрокат, ожидали от него какого-то подобострастного прислужничества. Он презирал себя, когда ему приходилось выпрыгивать из машины и распахивать дверцу для человека, который и сам отлично мог бы это сделать. Ему приходилось стискивать зубы, когда они небрежно совали ему в руку чаевые, и сдерживаться, чтобы не сказать, куда они могут отправляться вместе со своими чаевыми. Ему нужны были эти чаевые, нужны были все деньги, которые только можно было заработать. Он и не представлял себе, как быстро расходятся деньги, когда нужно кормить двух человек, платить за квартиру и покупать лекарства. Много было трудностей в мирной жизни, которых он и не предвидел.
Как-то под вечер, вскоре после их женитьбы, он вернулся домой, совершенно вымотанный за день тяжелой сменой, целой вереницей привередливых пассажиров и собственными попытками успеть сделать закупки между ездками. Хотя солнце уже село, жара тяжко нависала над узкой улочкой. В вестибюле их дома воздух оказался еще более душным и спертым. Когда же он открыл двери их квартирки, в лицо ему так и ударили смешанные кислые запахи испарений, дезинфицирующих средств и стряпни. В свете маленькой лампочки, горевшей у кровати, Джэн выглядела бледной, измученной. Он почувствовал, как в нем поднимается волна раздражения и протеста против того, что она вынуждена лежать вот так день за днем, не видя солнечного света, не вдыхая свежего воздуха.
