Последний сон разума - Липскеров Дмитрий Михайлович (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
Майор Погосян жмурился на солнце, Зубов сплевывал семечковую шелуху, а только что вышедший из госпиталя капитан Синичкин находился сам в себе и думал о том, что у него есть сын, у которого очень быстро растут волосы и зубы. С утра он насчитал двенадцать штук, и маленький Семен попытался было этими зубками куснуть отцовский палец, но участковый проявил реакцию и спасся.
Володя хихикнул.
— Что смеемся?
— Да так…
— Что так!!! — заорал майор. — Здесь убийство, а вы снег топчете! Зубов! Веди к жене!
— Есть! — козырнул Аванес и открыл перед начальником дверь Детского дома…
— Да-а… — протянул Погосян, рассматривая место происшествия и потирая мячик своего живота. — Красивая…
— Была, — уточнил Зубов.
— Рыжая, — с грустью определил Синичкин.
— А ну, фотографируй тут все! — отдал приказание майор эксперту, он же фотограф по совместительству.
За спинами милиционеров определилась Василиса Никоновна.
— Вон, пластмассовый меч весь в крови! — указала директор. — Вы упускаете из виду орудие убийства!
— Кто это? — поднял черные глаза к потолку желтый от злости майор. — Почему посторонние в кадре?
— Это жена моя, Василиса Никоновна! — представил Зубов, плюнув при этом тыквенной шелухой, которая, впрочем, далеко не улетела, а прилипла к его многоярусному носу. — Беременная она, вот и говорит небольшие глупости!
— Очень приятно! — хором сказали милиционеры, а эксперт сфотографировал всех вместе на память.
— И совсем я не глупости говорю! — повысила голос Василиса Никоновна, заморгав от вспышки. — Меч-то в крови!..
Синичкин наклонился и осторожно, двумя пальцами поднял детскую игрушку.
— Этим нельзя убить человека, — произнес он уверенно. — Тем более так.
Все посмотрели на труп Кино Владленовны Дикой, над которым трудился эксперт.
Одежды мертвой девушки были аккуратно разрезаны, и обнажилась рана. Она была чудовищной. Создавалось такое ощущение, что воспитательнице ахнули по животу топором. Обнажилась еще и левая грудь покойной, и все про себя отметили, что грудь красивая, что Любовь понесла потери, лишившись такого совершенства, и какой-нибудь мужчина проживет жизнь обездоленным.
— Иди, дорогая! — с улыбкой обратился Зубов к жене. — Займись делами. Тебе сейчас такое зрелище ни к чему. Береги себя!
— А ты не командуй! — взъерепенилась Василиса Никоновна. — Здесь я командую!
Зубян после таких слов побледнел, снял с носа шелуху и закричал:
— А ну, проваливай отсюда! Кому сказал! Чтобы духу твоего тут не было через секунду, а то как съезжу по харе! Вали!!!
Далее он произнес тираду по-армянски, еще более эмоционально, чем по-русски. Майор Погосян густо покраснел, а Синичкин грустно вздохнул. За много лет он выучил несколько неприличных слов на этом языке.
Лицо Василисы Никоновны вытянулось, она захлопала глазами, почувствовала испуг и подступ слез, а потому мелко затряслась в бессилии, развернулась и почти побежала от места преступления.
Она сидела в своем кабинете и рыдала. И сквозь истерические спазмы клялась себе, что сделает аборт и ни за какие посулы не родит ребенка этому неотесанному армяшке! Далее Василиса Никоновна вспомнила, что она еще не беременна, так как накануне не допустила Зубова к себе по причине усталости организма, а потому ей ровным счетом нечем отомстить мужу. Она подумала и решила сегодня же соблазнить Аванеса, чтобы понести от него и уже тогда сделать аборт… Директор Детского дома № 15 запуталась…
— Зря ты так! — пожурил майор Погосян Зубова.
— Женщина должна знать свое место и не лезть туда, куда ее не просят!
— Вообще-то ты прав, — согласился начальник. — Но можно как-то помягче… Тем более женщина беременная…
— Вечером извинюсь, — согласился Зубян.
Милиционеры сидели на кровати воспитательницы и лениво наблюдали за тем, как эксперт заканчивает свою работу. За окном скрипнула тормозами труповозка.
— Надо заканчивать дело Ильясова! — вспомнил Погосян.
— Еще пару дней, — кивнул головой Синичкин.
— Все показатели к черту с этим убийством.
Никто не понял, про какое убийство говорит майор. Про сегодняшнее или про убийство татарина. Об убиенных младенцах никто даже и не думал. Но переспрашивать милиционеры не стали.
— Закончил! — порадовал эксперт.
— Чего там? — поинтересовался майор.
— Смерть наступила где-то часов пять назад от удара каким-то тупым предметом, с нечеловеческой силой! Вот. Все, что пока сказать могу…
— А пальчики?
— Пальчиков много — ее, по всей видимости, — ответствовал эксперт. — Есть еще другие отпечатки.
— Какие? — взбодрился Погосян.
— Младенческие.
— А-а-а… — разочаровался начальник. — Поехали…
Милиционеры сели в свой газик, проводили взглядом труповозку, и Зубов нажал на газ.
— Как там Карапетян? — поинтересовался Погосян.
— Говорят, что скоро выпишут, — проинформировал Синичкин. — Правда, говорить он не скоро будет. Язык длинный.
Синичкин подумал о том, что сказал двусмыслицу, но решил не уточнять, а еще раз задался вопросом — отчего у Карапетяна такой длинный язык получился. Если бы язык ему не принадлежал, то произошло бы биологиче-ское отторжение. Ан нет, язык прижился, но почему-то растянулся наподобие языка варана…
Двусмыслицу пропустили мимо ушей и некоторое время ехали молча, под лузг тыквенных семечек.
— Мы тебя возле морга высадим, — оборотился Погосян к Синичкину. — Проследишь за вскрытием, может, обнаружится что…
— Меня тошнить будет, — предупредил участковый. — Я после больницы только, слабый…
— Там и окрепнешь! — подбодрил майор и протяжно зевнул. — Скорее бы Новый год!
Все были согласны душой с начальником и запредставляли себе чудесный зимний праздник, в котором каждого поджидает сюрприз.
— Чую недоброе! — признался майор.
— Что такое? — из вежливости поинтересовался Зубов, по-пижонски управляя машиной одной рукой.
— Чую, последний Новый год в моей жизни.
— Да что вы, товарищ майор! — заголосили в машине. — Да что вам такие мысли странные в голову лезут! Да вы молодой и всех нас переживете!
— А крепкий какой ваш организм! — просолировал Синичкин. — Могучий, я бы сказал!
— Льстецы! — буркнул Погосян, но все же ему было приятно…
Через час в Детский дом № 15 прислали резервную воспитательницу, которая никак не могла понять, с чего начать свои обязанности по причине большой напуганности происшедшим.
А вдруг здесь маньяк орудует и убивает исключительно воспитательниц? — думала тридцатилетняя женщина, и сердце ее дрожало и тряслось, как старинный будильник в действии…
Между тем Кузьминична пошла к Василисе Никоновне, дабы спросить разрешение взять найденыша к себе домой, пока такие дела в Доме творятся! Но директор даже не поняла, о чем ее просят, так как пребывала в расстроенных чувствах.
— Какой мерзавец! — причитала директор. — Мы его всем сердцем в семью приняли, в дворянское гнездо, можно сказать, а он меня, свою жену, по матери! Ах, что же делать!
— А вы бы не мешали мужчине работать, он бы вас и не обидел! — высказала свое мнение Кузьминична, чем привела Василису Никоновну в изумление.
— Да как вы… Да как вы смеете! — побагровела директор.
— А что такое? Чего тут сметь?.. Я вас, милочка, на целую жизнь старше, у меня и внуки имеются! Между прочим, у меня муж — грузин, очень горячий человек, не чета вашему!
— Да? — распахнула глаза Василиса Никоновна.
— Ага. Знаете, сколько мне раз от него доставалось? Ого… А все отчего? Оттого, что в дела его лезла! А так он очень заботливый и ласковый.
— Мой тоже в первый раз так…
— Ну и предоставьте его дела ему самому, и все будет преотлично!.. Так могу я взять азиата к себе?
— Ах, конечно, берите…
Кузьминична, обрадованная, ушла, а Василиса Никоновна решила пока подождать с абортом…
Синичкин присутствовал при вскрытии и, стараясь не смотреть на человеческие внутренности, внимал словам патологоанатома.
