Венецианский альбом - Боуэн Риз (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT, FB2) 📗
Эта мысль меня взбодрила, но я все равно не удержалась и отправилась по мосту в книжный магазин на улице Ассасинов, где зарылась в справочники о беременностях и родах. Там оказалось черным по белому написано: иногда тошнота появляется ближе к вечеру. Считается, что чаще так бывает, если женщина ждет сына.
Я вышла из книжного и постояла на пустой улице. Мне отчетливо вспомнилось, как мы встретились тут с Лео.
«У ассасинов есть своя улица?» спросила я тогда, а он вполне серьезно ответил:
«А как еще их найти, если они вдруг понадобятся?»
И мы засмеялись.
Глава 28
Джулиет. Венеция, 12 сентября 1939 года
Я стояла одна в густой тени, не зная, куда теперь идти. Не зная, что делать. Сказать Лео я не могла. Но я должна была ему сказать. Он имеет право знать, ведь так? А потом пришло ужасное окончательное понимание: домой мне не вернуться. Я подумала о маме — столпе церкви, главе женской алтарной гильдии нашей маленькой деревни, где сплетни — самое главное развлечение. Да она умрет со стыда! А как же я сама? Чем я буду заниматься? Уж конечно, меня не возьмут обратно в школу, где хвалятся христианскими ценностями, которые там воспитывают в юных леди. На что нам жить без моего жалованья? Знаю, у тети Гортензии до сих пор есть небольшой доход, но хватит ли его на всех? Я могла вообразить лошадиное лицо тетушки с этим ее надменным, вечно изумленным выражением. Она наверняка скажет:
— А я всегда знала, что эта девочка пойдет по дурной дорожке. Она даже в юности слишком интересовалась противоположным полом. И здравого смысла у нее никакого.
Интересно, удивилась бы она, узнав, что виновником моего падения стал тот самый мужчина, против которого она меня когда-то предостерегала? Мысли вихрем кружились в голове, и на миг показалось, что я сейчас потеряю сознание. Чтобы не упасть, я положила ладонь на холодную каменную стену какого-то здания.
— Ладно, — сказала я себе, — думай, Джулиет.
До следующего лета у меня будет стипендия. Когда, значит, должен родиться ребенок? Через девять месяцев, так? Как же мало я знаю о беременности и родах! Мне вспомнилась история, как забеременела одна девушка из нашей деревни, работница с фермы. И сколько было пересудов. Все эти разговоры, вертевшиеся вокруг того, кто мог бы быть отцом ребенка и почему он на ней не женился. Сплетни насчет того, с кем она встречалась девять месяцев назад. Я быстро подсчитала в голове: конец апреля или начало мая, и у меня забрезжила надежда. Девять месяцев. Я смогу остаться здесь, продолжать учебу, если мне разрешат. Потом, когда ребенок появится, отдам его на усыновление, вернусь домой, и никто ничего не узнает. Надо написать матери, мол, все уверяют меня, что в Венеции совершенно безопасно, и разумнее остаться здесь, закончить обучение, а не рисковать, пустившись в такой момент в дорогу. Кроме того, если повезет, к лету война окончится. Я знала, что мама будет сердиться, но это казалось единственным решением.
Я изрядно удивляла саму себя тем, как бесстрастно все это воспринимаю. Наверно, дело просто в отчаянном старании не давать волю страху — страху и ощущению безысходности. Той эмоциональной девчонкой, которая легко начинала плакать, я уже не была, давно научившись держать чувства в узде. Я не плакала, когда мне сказали, что придется бросить художественный колледж, потому что видела, в каком ужасном состоянии мать и как тяжело болен отец. Не плакала даже, когда он умер, потому что мама рыдала за нас обеих. У меня вообще создалось впечатление, что я больше не способна испытывать эмоции — пока благодаря Лео не ощутила себя вновь живой и ко мне не пришла любовь. Я не могла заставить себя даже обдумывать, как сообщу ему свою новость. Вдруг он станет отрицать свою причастность? Полностью проигнорирует все, что я скажу? Принять решение никак не получалось. Если бы у меня только был кто-то, с кем можно поделиться, поговорить обо всем! Но такого человека не было.
И я вернулась в академию. Посещала занятия. Обнаружила, что с помощью газировки и крекеров можно подавить тошноту. Хитрость заключалась в том, чтобы постоянно что-нибудь закидывать в желудок, избегая при этом острого и жирного. На обед я стала есть в ближайшей траттории овощные супы с гренками, сваренные на курином бульоне и потому довольно питательные. Еще мой организм принимал печенье, похожее на маленькие бисквитики.
21 сентября
Я пережила еще две недели учебы и бытовой рутины. Никакого решения насчет Лео у меня так и не появилось. Рано или поздно мы с ним можем столкнуться на улице, и тогда он все равно узнает. Я гадала, когда моя беременность станет заметна. Гадала, удастся ли перешить одежду, или надо искать портниху, которая недорого сошьет новую, более просторную. Гадала, что станут говорить люди. Венеция — город католический. Грех здесь был реальностью и подлежал наказанию. Я снова стала думать, не вернуться ли в Англию. Можно пожить в Лондоне, найти работу и зарабатывать на жизнь, пока это еще будет возможно, ничего не говоря матери. Но такой поступок показался ужасным как по отношению к ней, так и к себе самой, не говоря уже о том, что вряд ли найдется наниматель, мечтающий о незамужней беременной работнице. К тому же тогда я оказалась бы совсем одна в громадном городе, который мог оказаться городом воюющим — наверно, хуже вообще ничего не придумать. И я отбросила эту мысль. Лучше уж рискнуть и навлечь на себя презрение венецианцев.
О войне мы слышали очень мало. Гитлеровская армия вторглась в Польшу. Поляки сражались отчаянно, но их поражение было лишь вопросом времени. А что же союзники? Британия, Франция и другие страны? Боевые действия происходили только на море. Немецкая субмарина потопила судно, следовавшее из Канады в Англию, британские самолеты атаковали военную базу Германии в Киле. Однако в Англии шла мобилизация, мужчин призывали, а мама сообщила, что она получила распоряжение устроить на заднем дворе бомбоубежище.
«Ужасная глупость, — писала она, — ты можешь представить, как мы с твоей тетушкой в ночных рубашках мчимся через розарий, а потом спускаемся в темную, сырую нору? Тетушка уверяет, что скорее рискнет остаться под бомбежкой, хоть она и не верит, что Германия посмеет на нас напасть. Говорит, что Гитлер питает слабость к британцам, ведь мы тоже арийского происхождения. Она совершенно убеждена, что у нас все будет мирно».
В Венеции война совсем не чувствовалась. Еды было полно, прилавки ломились от свежих продуктов, привезенных из Венето, с другой стороны дамбы, и рыбаки каждое утро приводили полные улова лодки. По-прежнему звучали музыка и смех. В академии шли занятия. Только Гастон уехал домой, храбро сочтя своим долгом вернуться во Францию, вступить в армию и помешать Гитлеру захватить его родину, вот и все перемены.
— Кто бы мог подумать, что он окажется таким? — спросила меня Имельда, когда мы вместе пили кофе. Ну, то есть кофе пила она, а мне он больше не подходил, и я переключилась на травяные чаи. — Я-то считала его таким плейбоем, все для себя и своего удовольствия, так ведь?
— Да, пожалуй, — согласилась я.
Она критически осмотрела меня и поинтересовалась:
— Ты хорошо себя чувствуешь? Что-то ты в последнее время совсем не ешь.
— Просто у меня какое-то расстройство желудка, — сказала я.
— Покажись доктору, — предложила она. — Ты же знаешь, в здешней воде полно паразитов. С ними нужно побыстрее разобраться, пока они не прижились как следует.
— Вряд ли это они, — начала я, — не думаю…
Теперь Имельда смотрела на меня еще более критически.
— Не мое дело, конечно, — проговорила она, — но не могла ли ты забеременеть?
Наверно, мое лицо вспыхнуло, потому что она явно все поняла.
— Могла? И что говорит об этом будущий отец?
— Я ему не сказала.
— А должна. Он несет такую же ответственность! — твердо заявила Имельда. — Надеюсь, он поступит как полагается и женится на тебе.
