Заметки с выставки (ЛП) - Гейл Патрик (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Он послал Винни свою любимую фотографию, ту самую, которая стояла у него на комоде в спальне, где Рейчел и старшие дети помогают Петроку задуть свечи на торте на пятый день его рождения. И гораздо более поздние ее фотографии, сделанные для статьи в «Корнишмэн» к ее последней выставке в Ньюлине, на которых она опирается на балюстраду набережной с видом несколько свирепым, потому что фотограф возился слишком долго. Он добавил кое-какие подробности для Винни, которая, как он предположил, не могла быть ценительницей искусства: как Рейчел обосновалась с ним в Пензансе и стала успешной художницей и любящей матерью, невзирая на жизнь под бременем биполярного расстройства. Вдобавок, он отсканировал самый читаемый, пусть и наименее точный, некролог из уже опубликованных на тот день. Друзья-квакеры собирались заехать за ним в одиннадцать, так что в десять пятьдесят он проверил электронную почту еще раз. Она ответила.
Я проснулась на рассвете и не могла уснуть (в который раз!), писала она. На следующей неделе я буду в Великобритании, и думаю, что нам надо встретиться. Прилагаю свою фотографию, чтобы вы увидели, что я не какая-нибудь психопатка. С наилучшими пожеланиями. Винни Макартур.
Он предположил, что она была немного моложе его, хотя обладая североамериканским талантом к самосохранению, она вполне могла бы сойти за даму моложе шестидесяти. Но все же, чтобы ходить в школу с Рейчел, ей должно было быть где-то лет шестьдесят пять. Видимо, когда-то она была блондинкой, теперь красилась, но серебра в волосах позволяла себе как раз достаточно, чтобы это соответствовало коже в тонких морщинках.
Одета она была с ненавязчивой элегантностью и смеялась на фотографии из-за большой собаки — ньюфаундленда? — вскочившего, чтобы поприветствовать ее. Похоже было, что она стоит в дверях своего рода мебельного магазина.
А еще, вне всякого сомнения, она была сестрой Рейчел.
«PS», добавила она под фотографией. «Тогда ее звали Джоэни, — Джоэни Рэнсом».
ЗАСНЕЖЕННЫЙ ПЕЙЗАЖ
(1955)
Масло на холсте
Неподписанная юношеская работа, сделанная для школьного конкурса в Торонто. Зловещий «Заснеженный пейзаж» демонстрирует явное влияние Магритта в сглаженном применении цвета и тем, как под поверхностью сомнамбулического спокойствия предполагаются более темные смыслы. Место действия опустело, снег в саду и на дорожках от входной двери и гаража до сих пор нетронут. В соседних домах заметны признаки жизни — рождественские украшения, снеговик, серый свет телевизионных экранов, даже собака. Возможно, этой семьи нет дома. И все же, если мы внимательно присмотримся к окну одной из верхних спален — якобы, спальни самой художницы — мы можем заметить мерцание первых языков пламени вспыхнувшего там пожара.
(Из коллекции миссис Джош МакАртур)
С тех самых пор, как Винни Рэнсом помнила себя, она мечтала еще об одном брате или сестре. Брат или сестра — сойдет и то, и другое. Ей просто нужен был кто-то, чтобы немного перераспределить давление и снять с себя внимание. Поскольку в наличии были лишь она сама и ее старшая сестра, Джоэни, ситуация была невыносимой. Среди друзей считалось, что группа из четырех человек — это хорошо, в отличие от групп из трех, потому что их можно поделить на пары. Но четверо в семье означало, что на весах справедливости ваших родителей вас было только двое, поэтому неизбежно один всегда будет внизу, тогда как другой — наверху.
Джоэни появилась первой. Она была почти ровно на год старше и была такой упрямой и с таким сильным характером, что, вполне вероятно, выстояла бы и будучи единственным ребенком в семье. Но как только на свет появилась Винни, а с нею и отправная точка для сравнения, родители решили, что Винни — хорошая девочка, маленький ангел, и с нею нет никаких проблем, тогда как Джоэни — миниатюрное исчадие ада, хулиганка, проблемный ребенок. Похоже, их маме нужно было и то и другое, чтобы сделать завершенной собственную жизнь. Как комплект столиков, которые вставляются один в другой. И если взять девочку и говорить всем, причем так, чтобы она слышала, что она хорошая, — девочка начинала чувствовать, что такой она и должна быть. Всегда. Или, возможно, проблема Винни заключалась в том, что она была прирожденной конформисткой? Может быть, если бы она нашла в себе мужество сломать стереотип раньше, она бы не чувствовала себя настолько несвободной теперь, за год до окончания школы, обнаружив, что путей, открытых для нее, так немного.
Джоэни была темноволосой, худощавой — мама называла ее доходягой — и эффектной, несмотря на большой нос. Глаза у нее были зелеными, по-настоящему зелеными, а не цвета стоячей воды в пруду, она была смышленой и забавной, хотя мать называла ее грубиянкой. Винни, напротив, пошла в мать и была беленькой как голландка, пухленькой и голубоглазой, неизменно стоящей в двух шагах позади, глядя себе под ноги, в то время как Джоэни болтала без умолку. Винни была, несомненно, хорошенькая как китайская кукла, с небольшим вздернутым носиком, крошечными ручками, аккуратными маленькими ушками и изящным ротиком, пожалуй, слишком смахивающим на розовый бутон.
Но то была миловидность, требовавшая, по-видимому, бездеятельности. Когда она была маленькой девочкой, которой очень восхищались родственники, ее награда состояла в том, чтобы быть засунутой в платья, которые нельзя разорвать или выпачкать, и смирно сидеть дома, пока Джоэни, совсем отбившись от рук, лазала по деревьям с мальчишками. Когда она стала подростком и уже могла выражать свое мнение по поводу того, в чем была одета, и, поскольку папа продвинулся по службе, и они переехали в новый дом в Этобико[40], родители стали реально выдавать ей деньги на одежду. Мальчикам нравилось называть ее куколкой. Это было комплиментом, но опять же, казалось, требовало некоей податливой пассивности.
Джоэни была талантлива и умна. У нее были хорошие баллы в классе, когда брала на себя труд позаниматься, и она приводила в бешенство учителей Хейвергала своей привычкой дерзить, отвечая на их вопросы, но делать это так, чтобы весь класс смеялся, а учитель чувствовал себя идиотом. Ей нравилась Кэтрин Хепберн, она могла снова и снова смотреть «Филадельфийскую историю», пока не научилась подражать ее своеобразному акценту и угловатой манере разговаривать, при этом сводя мать с ума, сделав вид, что вот теперь она может говорить только так. И Джоэни была художницей. С четырнадцати лет или около того, она выигрывала призы в художественных конкурсах и рисовала в школьном журнале. И не имело значения, что она такая грубая и сумасбродная, что ни один мальчик не захочет жениться на ней, потому что у нее было будущее. Впрочем, мама полагала, что желание стать художницей неприлично для леди. И по этому поводу шла перманентная война, потому что Джоэни хотела пойти в Художественный колледж в Онтарио и рисовать людей без одежды. Тогда как мама хотела, чтобы она стала художником-дизайнером, и получила работу, рисуя гламурные платья и баночки для косметики для одного из лучших журналов, или работала для рекламного агентства, как Лорен Бэколл в «Словах, написанных на ветру». Но только не такая вамп.
У Винни, напротив, не было никаких талантов, кроме гимнастики, что привело ее в группу чирлидинга, но никогда не смогло бы оказаться билетом в более широкий мир. Если бы она могла стать любой кинодивой, она бы выбрала кого-нибудь попривлекательнее, нежели Кэтрин Хепберн; ей нравились актрисы, которые пели, не показывая слишком много тела — Кэтрин Грэйсон или Дебби Рейнольдс. У нее был мелодичный, настоящий певческий церковный голос, но пение соло повергало ее в такой ужас, что она ничего никогда со своим голосом не делала. Ее имя неизменно попадало в нижнюю треть списка класса, и ей бы по-настоящему повезло, если бы она поступила хотя бы в школу секретарш. (Она только взглянула на пособие по стенографии и подумала, что все это выглядит невероятно странным и трудным.) Недавно она решила, что единственным реалистичным вариантом для нее был бы брак и материнство.
