Двойник - Живов Вадим (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

— Задавай вопросы. Себе. И отвечай на них. Себе. Правду. Ты уверен, что был у нее первым?

Нет, в этом Герман был не уверен. Она не была девушкой, но сказала, что была, что у нее такое устройство. Поверил ли он? Да, поверил. И больше никогда об этом не думал.

— Я никогда об этом не думал, — произнес он. — Никогда. Это правда.

— О чем она рыдала в первую брачную ночь? Или о ком?

— Не знаю.

— С кем она встречалась тогда, в августе после дефолта, когда прилетела на встречу с одноклассниками?

— С ними она и встречалась.

— Ты снова врешь себе. Она встречалась не с одноклассниками. Ты потом заехал в ее школу и узнал, что встреча была не тогда. И что ее на встрече не было. Она встречалась с Борщевским. Зачем?

— Не знаю. Я запретил себе об этом думать.

— Пришло время об этом подумать.

— Это было пять лет назад. Пять! А заявление она подала только теперь! С чего вдруг? Чтобы на такое решиться, должно было что-то произойти. Что-то очень серьезное!

— Вот ты и подошел к главному вопросу. К самому главному. Что?

Герман не ответил. Он не знал, что ответить.

— Герман Ермаков! — возгласил Маркиш. — Чем, твою мать, ты был занят все эти годы, если не видел, что происходит с твоей женой?

Чем он был занят? Мотался по миру, налаживал контакты с поставщиками, выстраивал отношения внутри компании с ее многочисленными филиалами, представительствами, дочерними фирмами, банками в офшорах и центром прибыли на острове Мен, стремился превратить «Терру» в безотказно действующий механизм. Но она не превращалась в механизм. Как всякая высокоорганизованная система, подверженная энтропии, начинает разрушаться без притока энергии извне, так и компания оставалась живым организмом, постоянно требующим подпитки его нервами, его временем, всеми его душевными силами. Вот этим он и был занят. Делом. Бизнесом, дающим средства для жизни десяткам тысяч людей и сообщающим смысл его жизни.

А что происходило с Катей?

А что с ней происходило?

— Ничего, — сказал Герман. — Занималась детьми, домом, собой.

Ничего с ней не происходило.

— Это тебе хочется так думать, — отозвался Маркиш словно бы издалека, из сереющего за окном рассвета. — У этой задачки уже есть ответ. Вот этот ответ, — повел он бестелесной рукой в сторону листков заявления о разводе, смутно белеющих на белом столе.

Что же с тобой происходило, Катя?

Я никогда не грузил тебя своими проблемами. Даже когда фирма бывала на грани банкротства, я делал вид, что все о"кей. Лишь однажды, после августовского дефолта 98-го года, я сказал тебе, что ситуация очень серьезная, кризис, и я вынужден оставаться в Москве. Что я услышал в ответ? «Затрахали твои кризисы! Выкрутишься» Я выкрутился, но твое равнодушие к моим делам меня задело. Правда, потом ты все-таки прилетела в Москву. Но не для того, чтобы поддержать меня в трудную пору, а чтобы встретиться с Шуриком Борщевским. Не тогда ли образовалась первая трещина в стенах нашего дома?

Или тогда, когда ты залезла в мой компьютер в поисках писем от моих любовниц, которые мерещились тебе на каждом шагу, и прочитала проект завещания, подготовленный моим адвокатом? Тебя возмутило, что я не завещал все тебе, а разделил наследство пополам между тобой и ребятами. И ты даже не спросила, с чего вдруг я решил сделать завещание.

А тому были причины. Шла борьба за контракт на поставку российской армии двух миллионов пар обуви. Когда речь идет о таком подряде, в ход идут все способы нейтрализации конкурентов. Все, вплоть до физического устранения. Это и заставило меня сделать завещание, а затем выстроить юридическую защиту своего бизнеса. Я попытался объяснить, что ты будешь распоряжаться всеми доходами компании до совершеннолетия ребят, но ты не пожелала слушать, смотрела холодно, отчужденно. Наверное, уже тогда можно было понять, что происходит что-то неладное, разделяющее нас. Но я не понял. Не дал себе труда задуматься. Отогнал саму мысль, что что-то может нас разделять. Лишь появилось смутное ощущение неблагополучия нашей жизни.

А трещина между тем росла. Не спросив меня, не посоветовавшись со мной, ты сделала пластическую операцию в клинике доктора Причарда — увеличила грудь. Ты знала, что я буду резко против, я любил тебя такой, какая ты есть. Твоя грудь, слегка увядшая после двух родов, трогала меня больше, чем в юности. Но ты все же сделала это, уже тогда ты выстраивала свой образ не для меня, а по неким стандартам из глянцевых журналов. Ты так и сказала мне в ответ на мои попреки: «Я сделала это для себя! Мне плевать, нравится это тебе или не нравится!» Росла трещина, росла.

Потом ты сама решила заняться бизнесом. И это тоже было знаком отчуждения, которого я не заметил, потому что замечать не хотел. Окончила курсы риэлтеров, поступила в фирму Гринблата, эмигранта из России. Он охотно брал на работу таких, как ты, — жен богатых русских, которые возили клиентов на представительских «ауди» и «мерседесах» мужей. Я не возникал, хотя с самого начала знал, чем все кончится. Эта профессия требует постоянного вранья — и продавцам домов, и покупателям. Ты не умела врать и угождать клиентам. Но тебе очень нравилась роль бизнес-леди. За свой счет обставила кабинет шикарной мебелью, без меры тратила деньги на рекламные проспекты. И что в итоге? За несколько лет бурной деятельности в минусе оказалось 4670 долларов. И снова виноватым стал я. Потому что однажды заставил тебя взять калькулятор и посчитать приход и расход. И после этого ты говоришь, что я мешал тебе реализоваться в социальном и профессиональном плане?

— Ты не о том думаешь, Герман, — укорил Маркиш. — Ты ищешь, в чем она виновата. Лучше подумай, в чем виноват перед ней ты. Когда рушится семья, в этом всегда виноваты оба.

— Что мне делать, Эдик? — спросил Герман. — Что же мне теперь делать?

— Не знаю, Герман. Никто тебе этого не скажет. Я могу лишь сказать, чего лучше не делать.

— Чего?! Чего?!

Маркиш бестелесными, зыбкими руками расправил зыбкую бороду и заунывно продекламировал:

Когда уходит женщина, вперед

Зайди — она и не поднимет взгляда.

Когда ушла, то, свесившись в пролет,