Ящик водки. Том 3 - Кох Альфред Рейнгольдович (читать книги регистрация TXT) 📗
Предложение, конечно, было спорное — ведь у ГКО разные сроки погашения, и значит, их нужно дисконтировать, но это уже детали, которые можно было бы утрясти, если бы прошла сама идея. Я не специалист в тонкостях денежного обращения. Я написал запрос в Центральный банк с просьбой разъяснить, можно ли в этих условиях считать ГКО полноценным задатком. Петр Авен, который, наверное, больше меня в этом соображает, утверждал, что он легко убедит Дубинина в том, что идея консорциума имеет право на жизнь. Я вручил ему свое письмо, и он отправился в ЦБ. И получил однозначный ответ — нет. За подписью Сергея Дубинина, тогдашнего председателя ЦБ. Ой, не иначе Черномырдина опять посетил приступ любопытства…
С таким разъяснением нечего было и думать принимать в качестве задатка ГКО. И тут меня сразил Кагаловский. Он пришел ко мне с копией ответа Дубинина. Откуда у него она взялась, догадайтесь сами. Все было кончено. Прими мы задаток в виде ГКО от консорциума, и результаты аукциона, при наличии у МЕНАТЕПа разъяснений ЦБ, были бы отменены в суде мгновенно.
Приоритет бюджета заставил нас пойти на то, чтобы провести аукцион с такими странными условиями. После ходили слухи, что МЕНАТЕП для кредитования правительства деньги брал у самого правительства. Будто помогал в этом им Андрей Вавилов, тогда первый заместитель министра финансов. Правда это или нет, судить не берусь — документов не видел.
Какие выводы я сделал для себя после всей этой эпопеи?
Первый и самый главный — что не нужно было бюджетный приоритет ставить во главу угла. Мы каким-то непостижимым образом сами для себя решили, что этот пресловутый миллиард нужно получить любой ценой. А это было ошибкой. Ну, недофинансировали бы мы бюджет. Ну что бы случилось? Кому надо, те все получили бы сполна, а вот врачам-учителям опять бы недоплатили, задержали бы им опять зарплату месяцев так на пять. Ну, да им не привыкать…
Тогда мне казалось, что моя личная репутация не сравнима с нуждой этих людей. Что мои начальники поймут, что я рисковал своей карьерой, добрым именем, товарищескими взаимоотношениями ради достижения поставленной мне цели. Поначалу, как я уже говорил, так оно и было. Меня все хлопали по плечу, говорили — молодец, герой… А вот потом, в 97-м году, когда меня начали гнобить олигархи, большинство хвалильщиков куда-то разбежалось…
Сейчас я не знаю, прав ли я был? Может, и нет, а может, и да.
Еще одна ошибка, на мой взгляд, состояла в том, что я слишком близко подпустил к себе участников аукционов. Я входил в их положение, старался им помочь, чем мог. Они, зная, что я встречаюсь не только с ними, но и с их конкурентами, в положение которых я тоже входил, как говорится, «садились на измену», думали, что их оппоненты коррумпируют меня, а оппоненты, в свою очередь, думали так же…
Поэтому вся залоговая история обросла огромным количеством мифов и легенд. И я в этой истории кажусь уже отнюдь не героем, как мне поначалу казалось, а чистым мудаком, который, стараясь сделать как можно лучше, сделал хорошо всем, включая Ельцина, кроме себя.
Но в 1995 году я все еще был героем. «Жулика-вора» из меня Гусь с Березой сделали позже, в 1997 году. Когда я им не продал «Связьинвест». Э-хе-хе. Знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил.
Комментарий Свинаренко
В 1995 году пропал мой товарищ — Саша Сидоров, он же Розанов. Это был очень важный для меня человек. В восьмидесятые он командовал нашей бригадой самиздата. Одного только Евангелия мы тогда выпустили 70 000 экземпляров — неплохо для начала. Как сейчас помню, отпускная цена была 18 рублей, а розничная — 25. 25 — такой был, грубо, дневной заработок рядового самиздатчика. Тоже неплохо. Сашу после поймали доблестные чекисты и посадили. Сидел он полтора года. Время отсидки он не считал потерянным — говорил, что всюду жизнь, везде люди живут… На воле он принялся торговать, само собой, компьютерами, а после уж и куриными окорочками. Конкурировал с самим «Союзконтрактом». Решив расширить бизнес, назанимал денег — 5 миллионов долларов. Ему легко давали взаймы: как же, честнейший человек, за правду сидел! Ну, не за просто так дали, а под залог продуктовой базы, которую он как раз приватизировал (sic!). И вот Саша везет сотрудников своей фирмы в круиз на яхте… На каком-то из испанских островов он с женой на пару дней откалывается от коллектива и пропадает из виду (может, как раз счета открывал?)… А в этот момент его зять, оставленный в Москве на хозяйстве, залезает в отчетность и обнаруживает, что денег у фирмы нету. Он начинает думать о том, что вот скоро к нему приедут бандиты с паяльниками — долги выколачивать. Но — молчит. И вдруг в начале сентября Саша возвращается в Москву! Зять успокаивается. Даже если денег и не будет, отвечать не ему. Далее вдруг пропал один из кредиторов нашего бизнесмена. Как позже оказалось, бесследно. Сам Саша снова — и на этот раз тоже окончательно — пропал в декабре. Кредиторы всполошились, залезли в компьютер, нашли там много престранных платежей… Найти удалось процентов десять от потерянного. А что акции продбазы, под которую и давали кредит? База, оказалось, давно перезаложена.
От Саши пришло после странное письмо про то, что он сам ищет деньги и появится, как только выяснит, где они. Может, его это письмо кто-то заставил написать?
Если кто вообще помнит, в тот год обрушилось немало бизнесов. Потому что инфляция замедлилась и уже нельзя было делать деньги из воздуха. Возможно, Саша просто «поплыл» на процентах. Многие бизнесмены, вернувшись той осенью из отпусков, просели.
И еще вот что интересно. Саше, как я уже говорил, люди легко верили. Его сотрудники отдавали ему добровольно большую часть зарплаты как бы в рост. Начисляли им по пятьсот долларов, а выдавали по двести. Некоторые вообще квартиры продавали, чтоб дать Саше взаймы. Кто-то после рассказал, что видел, как Саша, оставив первую жену и троих детей от нее в Москве, садился в идущий на Украину поезд. Хотя — можно ж отъехать на поезде от вокзала, пересесть на машину, махнуть в Шереметьево — и оттуда улететь на Запад.
Ну так что, его подставили, заставили назанимать денег — и убили? Или он таки украл, кинул людей? Тяжелейший вопрос…
В 95-м я продолжал путешествовать. Съездил в Венецию на карнавал — довольно вялый, впрочем. На старых дрожжах он разве что и держится. В тот заезд я встретил на Сан-Марко твоего друга Леню Парфенова и тогда еще простого тележурналиста Костю Эрнста. Днем мы работали, а по вечерам выпивали в простых заведениях не для туристов, таких, где собирались местные. Вино там, к примеру, из кувшинов разливали… Мне такая стилистика вообще близка. Выпив, мы ходили по ночным улицам и пели русские песни. Так-то народ там рано ложится спать, но наш ор терпели — карнавал же, пусть хоть кто-то пошумит, развлечет туристов, покажет, что веселье таки бывает в тех сонных краях.
В 95-м я в очередной раз слетал на вручение «Оскаров» в Калифорнию. Я это пытался описать повеселее, но на самом деле это все голый бизнес. Они так подогревают интерес к продажам своего кино — и, в общем, они правы… Хотя сама Калифорния — роскошное место. Все эти океанские пляжи, и горы вблизи, и тепло, и синее небо, и особенная расслабуха местных… Хорошо там.
В тот год, кстати, «Оскара» получил наш Никита Михалков. За «Утомленных солнцем».
Кроме всего прочего, в Лос— Анджелесе я повидался со своим кузеном, который там трудился компьютерщиком. Жилось ему там несладко, и я его немного развлек, поводив по тамошним кабакам. Без денег в Америке, чтоб ты знал, намного скучней, чем у нас. Не зря кузен мой вернулся на родину. Ничего, жизнью вроде доволен. Вот, опять женился — значит, есть же интерес к жизни. Чего-то человеку еще хочется.
Еще в тот год я впервые съездил в Англию и ЮАР и в очередной раз — в Париж. У меня даже создалась иллюзия, что это не чужой мне город, а даже как-то освоенный мною… Иллюзия, а все приятно. Ездил я туда, вообще говоря, на свадьбу. Моя свояченица вышла за француза. Жерар, кстати, оказался милейшим парнем, что б про французов ни говорили. Французские свадьбы —они без гармони, и никто не нажирается. Сперва все пошли в костел, там венчание, после на улице под навесом, стоя, долго пили шампанское… Ближе к вечеру особо приближенные гости пошли на большой ужин, в ходе которого не столько пили, сколько танцевали и как-то запросто веселились, — у нас так взрослые редко умеют. Причем накануне вся родня, включая мужиков, всю ночь резала салаты, — вместо того, чтоб нажраться. О как! Бывают же страны, где между людьми складываются нормальные человеческие отношения, и никто там такому не удивляется. Но, конечно, не из одних только загранпоездок состояла тогда моя работа. Немало я в тот год писал про роды в воде, на которые была тогда мода среди продвинутых читательниц журнала «Домовой», каковой я имел честь возглавлять. Рожать приличным людям тогда полагалось в море, для чего энтузиастки целыми командами уезжали на Черное море и там ожидали разрешения от бремени в палаточных городках. На худой конец, разрешалось рожать в джакузи, причем не в Москве, а хотя бы в Жуковке — все подальше от цивилизации и загрязненной среды. Как сейчас помню, главной повитухой была Юля Постнова — очень увлеченная и энергичная дама. Она меня убедила в том, что рожать надо не лежа, а сидя или даже лучше стоя на четвереньках — и действительно, лучше ведь, когда сила тяжести помогает, а не мешает. И пузырь прокалывать раньше времени не надо, лопнет сам — и выступит в роли смазки, и дитя выскользнет в наш мир без лишних мучений. И так далее и тому подобное. Я был настолько подкован в этом вопросе, что, заставь меня тогда принять роды, я б не испугался и решительно б взялся за дело. За что особое спасибо Юле Постновой, так это за Станислава Грофа, к чтению которого она меня пристрастила. Это такой чех, который сбежал от коммунистов в Штаты и там написал с десяток захватывающих книжек про деятельность мозга.
