Ящик водки. Том 3 - Кох Альфред Рейнгольдович (читать книги регистрация TXT) 📗
Вариант 2. Не допустить ТОО «Конт» до участия в аукционе. Тогда получить иск от него. Однако шансы сохранить результаты аукциона в этом случае также 100%. Правда, шумиха, которая поднимется в прессе, конечно, не поддавалась оценке. Кто там будет разбираться? Скажут просто: им предлагали 350 миллионов, а они признали победителем того, кто предложил 170,1! Ну не жулики?
Таким образом, перед нами была задача: либо взять для бюджета 170,1 млн. долларов и получить скандал в прессе, либо допустить до аукциона ТОО «Конт» и получить судебное решение об отмене результатов аукциона и, следовательно, ничего не получить в бюджет.
Мы начали анализировать резоны и риски. В принципе можно было попробовать договориться с Потаниным, чтобы он не опротестовывал победу ТОО «Конт». Шансы на это были небольшие, но все же, как говорится, попытка не пытка. Однако, для этого нужно было быть твердо уверенными в том, что у ТОО «Конт» эти деньги есть. А вот в этом-то как раз никакой уверенности не было.
За несколько дней до аукциона ко мне приходили руководители «Российского кредита» Виталий Малкин и Борис Иванишвили. Они интересовались деталями проведения аукционов и задали мне вопрос, который тогда мне показался малозначительным: «Вот у вас, по правилам, деньги победитель должен заплатить в течение десяти дней. А что, если он заплатит чуть позже, например, через пятнадцать?»
Теперь я начинал понимать смысл заданного вопроса. Смотрите: если бы мы признали их победителями, а они не заплатили бы деньги, то 28.11.95 мы бы объявили новый аукцион на акции «Норильского никеля» и 28.12.95 провели бы его еще раз (тридцать дней от момента объявления до подведения итогов — требование закона). Если же, идя навстречу их просьбам, мы даем им еще три — пять дней, то мы вылетаем в 1996 год. А действие указа президента про залоговые аукционы распространяется только на 1995 год! Соответственно, аукцион сорван безвозвратно. И бюджет не получает никаких денег.
Мне наконец стало понятно, почему такие квалифицированные люди допустили такой ляп с банковской гарантией: они и не хотели побеждать! Они пришли сорвать аукцион. Никаких 350 миллионов у них не было и в помине. Зачем это было им нужно? На этот вопрос сейчас, я думаю, уже никто не сможет ответить. Ходили слухи, что их подрядили прежние руководители «Норильского никеля», поскольку срыв аукциона означал продолжение их «царствования» в Норильске. Но это всего лишь слухи.
Впрочем вот, например, косвенное доказательство того, что «Российский кредит» действовал по заказу менеджеров «Норильского никеля». Сам «Российский кредит» не оспаривал результатов аукциона в суде, а сделали это как раз вышеназванные менеджеры. Ну и проиграли, конечно.
Так или иначе, но комиссия подвела итоги аукциона, признали победителем ОНЭКСИМ Банк, и казна получила столь необходимые деньги.
Есть ли у меня досада на Виталия с Борисом? Нет. Они действовали прагматично, жестко, но в рамках правил. У них был свой интерес, а у нас — свой. Это была хорошая партия, и в ней нужно было принять правильное решение. Я до сих пор уверен, что мы тогда его приняли.
Кстати, Счетная палата, проведя через пять лет проверку, признала результаты приватизации «Норильского никеля» законными. Да и Генпрокуратура пошумела, пошумела, а в суд — не пошла. Также имеются многочисленные заключения оценщиков, например Финансовой академии при правительстве РФ, о том, что сумма, полученная под залог этих акций, «не является заниженной».
Сейчас, когда капитализация наших крупных компаний измеряется миллиардами долларов, мы уже и не помним, что осенью 1995 года акции этих самых компаний стоили копейки. Вот, например, сколько стоили в РТС 38% акций «Норильского никеля» в день проведения аукциона 17 ноября 1995 года? Ни за что не догадаетесь. 147 млн. долларов. Да и откуда взяться высоким ценам в стране, где отечественный капитал еще не набрал сил, а иностранный — смотрел с опаской на Россию, в которой вот-вот к власти придут коммунисты. Да и участвовать в аукционах им запретили.
Второй скандал был при проведении аукциона по «Юкосу».
Я предполагал, что по «Юкосу» все будет достаточно скандально. Так оно и получилось. Началось все с того, что сама компания выступила с неожиданной инициативой: задаток для участия в аукционе должен быть 300 млн. долларов! Я так и обалдел — где это видано, чтобы в то время у людей были такие деньжищи? И потом, мне было непонятно, почему при стартовой цене аукциона в 150 млн. долларов задаток для участия в нем должен составлять 300 миллионов?
Надо заметить, что тогдашние юкосовцы (Муравленко с Генераловым) всегда ко мне на встречу ходили с Константином Кагаловским, менатеповцем. Кагаловского я знал давно. Мы с ним еще в Чили вместе ездили. Потом он работал в Международном валютном фонде директором от России. После он устроился работать к Ходорковскому в МЕНАТЕП. Понятно было невооруженным взглядом, что менеджмент «Юкоса» спелся с МЕНАТЕПОМ и спал и видел, чтобы тот стал владельцем компании.
В принципе в этом не было ничего противоправного. Но уж больно все это было странно: все ныли, что задатки большие, а эти, наоборот, хотели, чтобы задаток в два раза превышал стартовую цифру. Они там рассказывали про то, что компания нуждается в инвестициях, то да се, но сразу было ясно, что большой задаток они придумали, чтобы отсечь потенциальных конкурентов.
И это их начинание было, строго говоря, с их позиций рационально. Действительно, если бы мы в аукционе по «Норильскому никелю» установили задаток ну хотя бы в размере стартовой суммы, то скандалов, например с «Российским кредитом», не было бы. Тем не менее, когда на заседании комиссии мы обсуждали вопрос о размере задатка, то у многих членов возникли большие сомнения в том, что такой аукцион вообще может состояться.
В то время действовало правило, что если от компании, акции которой выставляются на аукцион, поступает какое-то предложение по порядку его проведения и это предложение соответствует действующему законодательству, то мы не вправе были это предложение отвергать.
В предложении «Юкоса» ничего, кроме его необычности, противозаконного не было. Поэтому мы были вынуждены с ним согласиться. Тут следует отметить, что по «Юкосу» неожиданную активность проявил Виктор Степанович. Он вообще-то сторонился обсуждать со мной залоговые аукционы. Чутье старого волка подсказывало ему — нужно от этого дела быть подальше… Нет, если бы мы сорвали бюджетное задание, то уж тут он, конечно бы, на нас выспался. Молокососы, мол, страна вам доверила, мы понадеялись и т.д…. А пока он держался в стороне.
А тут вдруг взялся названивать, интересоваться, проявлять удивительную осведомленность. Все вокруг да около… Вы там смотрите, компанию не обижайте. Что, говоришь, инициатива от них по задатку? Странная? Но ведь по закону? Ну, так и делай, как они предлагают! Давай, давай… Понимаешь? Все, говоришь, понимаешь? Ишь, какой, понимает он. Хе-хе. Понимаешь, когда вынимаешь! Ну— Ну, не обижайся, шучу… Ну, ладно, так к тебе Муравленко зайдет? Ну и молодец. Правильно, только по закону, а как же иначе?
Так мы и утвердили условия аукциона. С этим странным задатком. Что ж мы, совсем без понятия? Параллельно формировался консорциум в пику МЕНАТЕПу. Создавали его все тот же «Российский кредит», «Инкомбанк» и «Альфа-Банк». Я по мере сил старался помочь тому, чтобы этот консорциум "состоялся. Я, конечно, понимал, что условия по задатку были тяжелыми. Это сейчас 300 миллионов долларов для того же «Альфа-Банка» — раз плюнуть. Но тогда это была огромная сумма. Чтобы такое привести в качестве сегодняшнего аналога? Ну вот хотя бы так. Индекс РТС тогда был 50. Сегодня он 750. Значит, капитализация российского рынка за этот период выросла в 15 раз. Я думаю, что было бы правильно утверждать, что 300 миллионов осенью 1995 года — это примерно 4,5 млрд. долларов сейчас.
Созданный консорциум выступил, в свою очередь, с инициативой — разрешить задепонировать в качестве задатка ГКО на 300 миллионов долларов. В этом предложении была своя логика — ведь задаток является некоей гарантией платежеспособности перед владельцем залога. Значит, собственные долговые обязательства владельца залога, в данном случае — государства (ведь ГКО это как раз долговые обязательства государства), должны признаваться этим государством как деньги.
