Книга теней - Клюев Евгений Васильевич (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Рыба, — криво улыбнулся тот.
— Смотри-ка, е-мое! — восхитился посетитель и добавил, покачав лысой головой: — Дорогая, е-мое…
— Можете не брать, — разрешил официант, старея на глазах. — Салатик возьмите мясной…
— Мясно-о-ой? — обалдел посетитель, словно ему предложили что-то немыслимое. — Нет уж, нет уж… Вы лучше, знаете что… принесите-ка нам тринадцать мороженых.
— Сколько? — моложавый официант состарился окончательно.
— Ice-crem as usual, my sweet? — обратился Аид Александрович к няньке Персефоне.
Та кивнула пустым лицом.
— Наша гостья из штата Мичиган, миссис Кларк, привыкла на ночь съедать дюжину порций мороженого. Одну я для себя заказал. — Старый официант не двигался и не моргал. — Могу я порцию мороженого съесть, е-мое? — возмутился посетитель. Потом снова обратился к молчаливой американке: — He doesn’t understand us, this stupid waiter. I’ll try to find somebody smarter, wait a little!
— Ноу, — медленно сказал stupid waiter, — ай андэстэнд ю велл анд нау ай бринг айс-крим фор а мэдэм, — оставаясь на том же месте.
— But not for a madam, please! For that madam! — преподал старикан и напомнил: — Yo-moyo!
При последних словах нянька Персефона закивала с такой скоростью, что голова ее чуть не оторвалась от шеи.
— Ай эм сорри… — Древним старцем отошел от их стола официант к массиву прочих, пока еще молодых и моложавых официантов, уже интересовавшихся нерядовой ситуацией… Древним же старцем и вернулся, держа почти перед лицом поднос с мороженым — двумя только вазочками. Поставив их на стол, собрался откланяться, но не тут-то было.
— Миссис Кларк, — сообщил ему посетитель, — привыкла к тому, чтобы все мороженое, которое ей предстоит съесть, стояло перед ней.
Официант улыбался.
— Ну, е-мое, хватит улыбаться уже!
Официант улыбался-таки.
— Excuse me, my sweet, let me kill him, — обратился тогда Аид Александрович к няньке Персефоне, и та возбужденно закивала почти оторвавшейся уже головой.
Aид схватил со стола нож, вскочил и засверкал глазами. Потом взревел и бросился на официанта. Тот кинулся прочь — не по годам резво, а посетители повскакивали-с-мест. Впрочем, тут же, попирая закон сохранения энергии, из ничего возник метрдотель и мягко остановил руку с ножом.
— В чем дело, товарищ?
— Ваш служащий оскорбил честь нашей гостьи из штата Мичиган, миссис Кларк, позволив себе лицом выразить намек на то, что миссис Кларк обжора. Я убью его.
— Не надо, — попросил метрдотель. — Дайте мне нож, пожалуйста.
Аид Александрович нехотя отдал нож.
— Эдуард, — тихо позвал метрдотель.
Официант вышел из-за перегородки, приблизился.
— Это он, я узнал его, — крикнул посетитель и, развернувшись, отвесил Эдуарду роскошную плюху. Тот закачался и крикнул:
— Врет он!
— Не врет, а лжет, — отредактировал метрдотель, за что сразу схлопотал такую же плюху.
Эдуард внезапно захохотал. Его поддержали в зале.
— Я сейчас вызову милицию, — утомленно сказал метрдотель, поправляя скулу. — Довольно уже этого балагана.
— Стольник возьмешь? — аккуратно, в самое ухо, спросил его Аид Александрович, придержав за локоть.
Метрдотель кивнул и, шепнув Эдуарду «обслужи-как-следует», вышел с Аидом Александровичем из зала.
Нянька Персефона осталась сидеть и смотреть по сторонам — прочие посетители, в свою очередь, смотрели на нее. Какой-то вежливый молодой человек, очень пьяный и к тому же грузин, взяв со своего стола бутылку «Напареули», подошел к нянькиному столу и поставил бутылку эту перед ней. Нянька не поняла ситуации и напряглась, готовясь обороняться. А молодой человек улыбнулся ей, огляделся вокруг праздными глазами, остановил их на идущем мимо официанте, который вообще был не в курсе событий, и вдруг с размаху врезал ему по уху. Тот оказался малый-не-дурак и сильным ответным ударом свалил вежливого грузина с ног. Тогда другие грузины, как по команде, бросились на других официантов — и началась ничего-себе-потасовочка. Те из остальных посетителей, кто пожелал в ней участвовать, участвовали тоже. Только Эдуард с совершенно независимым видом катил по полю боя тележку с одиннадцатью порциями мороженого, ловко увертываясь от впрочем-не-ему-предназначенных-ударов.
Возле столика няньки Персефоны Эдуард улыбнулся и принялся выставлять вазочки красивым ромбом.
Когда Аид Александрович и метрдотель вернулись, битва шла славная.
— Та-а-ак, — строго-но-справедливо сказал метрдотель.
— Еще стольник? — предложил Аид Александрович.
— Пожалуй, — прикинул метрдотель, обводя Ватерлоо глазами. Операцию проделали прямо здесь, на-так-сказать-ристалище.
— Нам, наверное, пора. — Аид Александрович нашел глазами няньку Персефону, наблюдавшую за ходом сражения — безо всякого, кстати сказать, интереса.
— За мороженое заплатите только… двадцать рублей восемьдесят шесть копеек, — напомнил метрдотель.
— Это конечно. — Аид Александрович рассчитался копейка-в-копейку, пожал метрдотелю руку и отправился к няньке Персефоне, машинально бия по случавшимся по пути лицам. — Нянечка, бог с ними, пусть их повоюют…
Странная пара вышла из ресторана на прохладную мирную площадь.
— Теперь куда, Ваше Высочество? — спросила старушка, запахивая на ветру легонький воротник халата и глядя на Аида Александровича усталыми от преданности глазами.
Аид Александрович посмотрел в глаза эти и вспомнил: война, молодой военврач, пухленькая санитарка и любовь, жизни которой отпущено было чуть больше трех лет, — три года в подарок за все те века, какие прожиты и какие предстоит еще прожить.
— Вечная ты моя спутница, — сказал он ей, обнял круглые плечи и, сползая ладонями по вечереющему халату, опустился на колени перед маленькой сестрой милосердия, припав к стойко хранящим больничные запахи полам. И целовал, целовал, целовал холодную белую ткань.
— Обалдеть! — сказала прохожая школьница, стряхивая с плеча руку школьника, наверное, влюбленного в нее.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
Вообще-черт-ЗНАЕТ-что
В помещении Центрального республиканского банка было очень душно. Посетители обмахивались газетами, квитанциями… в ход шло все, что сделано из бумаги.
Рабочий день кончался на малых уже скоростях: медленно передвигали ноги посетители, медленно передвигали рычаги кассиры, медленно обводил глазами зал милиционер — первый день второго весеннего месяца, пятница, почти исчерпал свои возможности.
— Всем оставаться на местах. Руки вверх!
Ну что ж… вот и прозвучала в советском учреждении несоветская… антисоветская эта реплика. Голос был резкий и хриплый — вряд ли человеческий был голос. И неправдоподобный. Не-прав-до-по-доб-ный.
— Всем оставаться на местах. Руки вверх!
Ситуация прояснялась и одновременно запутывалась: голос гремел над залом. Источник его находился как бы на потолке, но виден не был. Делать нечего — все недоверчиво и постепенно принялись оставаться на местах. Некоторые, если не подняли, то уж по крайней мере приподняли руки-вверх. Впрочем, кнопки сигнализации были давно нажаты, пистолет из кобуры милиционера — выхвачен, но пока никуда не направлен.
— У нас такого не может быть! — в полной тишине убедительно выкрикнул неведомый герой.
— Одно движение — и все взлетит на воздух к чертовой матери. У нас в руках бомба. Бросить оружие!
Боже, зловещий какой голос… Милиционер оружие не бросал, но был, в общем, готов и бросить.
— Бросить оружие!
Вот теперь бросил: удар о каменный пол прозвучал внушительно. Остававшиеся неподнятыми руки поднялись.
— Всем выйти на середину зала!
Стало быть, всерьез… Безропотно уже служащие (включая злополучного милиционера) и посетители банка начали стягиваться к середине зала. Вот, значит, как оно бывает… А жутковато!
— Лицом к окну! Лицом к окну, живо!
Хоть и воет на улице уже милицейская сирена, но то на улице. А здесь пока всякое может случиться. Лица повернулись к окну. Снаружи — должно быть, в рупор — крепкий мужской голос произнес:
