Детство в девяностых (СИ) - Стилл Оливия (е книги .TXT) 📗
«Никто меня не любит, все хотят моей смерти… — думала она, — Что ж! Заблужусь в этом лесу, и пусть дикие звери съедят меня…»
На дороге показался какой-то велосипедист с бидонами. Поравнявшись с Дашей, он притормозил. Это был Володька, Ларискин ухажёр. Тот самый, который с «пиписным лицом».
— Дашка, ты чего тут одна?.. Ты что, плачешь? Тебя кто-то обидел?
Володя поставил свой велосипед на обочине и обнял плачущую девочку. Та зашлась в рыданиях ещё громче.
— Никто меня не любит!..
— Как это никто, а я? Я-то тебя не люблю разве?
Даша аж плакать перестала, глядя на него снизу вверх.
— Ты Лариску любишь, а не меня…
— Лару само по себе, а тебя я, может, ещё больше люблю.
От этих слов Даше становится теплее на душе, и в то же время, она испытывает жгучий стыд за то, как давеча смеялась над ним с Лариской.
— Жалко, что ты не мой брат…
— А хочешь, я им буду? А ты будешь моей любимой младшей сестрёнкой…
— Знаешь, мне так стыдно, — Даша погладила Володьку по стриженой голове, — Ты такой хороший… А мы с Лариской тебя ещё хотели гусиными какашками накормить…
— Ну не накормили же, — рассмеялся Володька.
Глава 9
Валя не находила себе места. Надо ж было такому произойти! Она даже не сразу поняла, как это всё случилось. А когда очнулась, было уж поздно — девчонки и след простыл.
— Даша! Даша!!! — плача, кричала она, бегая по краю леса, но не решаясь зайти вглубь.
— Да успокойся ты, — лениво бросил Леонид, — В кустах где-нибудь отсиживается. Надоест — выйдет. Я купаться пойду…
— А если нет? Если она ушла в лес и заблудилась?!
— Да ну! Чего там блудить? Будет идти по дороге — куда-нибудь выйдет. Не пять лет же ей!
— А если она придёт домой раньше нас и всё расскажет Людке?
— Не расскажет, — отмахнулся Леонид, — А расскажет — конца света не случится.
— У тебя так всё просто, я прям поражаюсь!..
— А жизнь вообще простая штука. Усложняют всё только дураки.
Он привычным, молодым движением худощавого тела забежал в озеро, поплыл кроллем. Валя, откинув с глаз густую «лошадиную» чёлку и защищаясь ладонью от солнца, осталась стоять на берегу, невольно любуясь шурином.
Как и не было этих восемнадцати лет… Он всё такой же. Красивый и циничный. Таким Валя увидела его впервые, когда они с сестрой-двойняшкой Галей, Дашиной мамой, закончили школу и собирались в город, поступать в институты. Тогда-то и приехал к старшему брату Славке погостить его приятель из Выборга, с которым они вместе служили во флоте. Это был красивый, белокурый и зеленоглазый молодой моряк. С редким, экзотическим именем — Лёня.
Вскружил моряк голову девчонке. Наивная и романтичная Валя влюбилась в него по уши. А сестра Людмила, тем временем, тоже не дремала. Не нравилось ей, что Валька крутится возле этого парня, который приглянулся ей самой.
И она решила действовать по-быстрому. Для начала Людмила не поленилась съездить в райцентр и купить билеты в город для обеих сестёр на несколько дней раньше, чем они планировали.
— Ничего, поедете раньше, — безапелляционно сказала она тогда, — Пока устроитесь, пока то да сё… Нечего вам дома делать, задницы просиживать…
В институт Валя не поступила — провалила экзамены. Оно и понятно — не формулы и не учебники были у неё тогда на уме. Едва узнав, что в списках её нет, она, не сильно расстроившись, поспешила обратно домой. Но, когда вернулась в родную деревню, Лёни там уже не было, да и Людки тоже. За тот месяц, что Валя отсутствовала, они успели и расписаться, и укатить к нему в Выборг.
Валя плакала тогда. Предательство сразу двоих — любимого парня и родной сестры — было для неё слишком. А тут ещё мать с отцом насели, скандалили:
— От дура дак дура! Всю жисть в навозе хошь прокопаться?! — кричала баба Нюра, — Ня поступила она! Галя поступила, а она нет! Ум-то, ум-то у тебя исть иль нет, дубина ты стоеросова?!
— Я так скажу! — басил дед Лёша, стуча кулаком по столу, — Не бушь учиться — язжай вон из мОвО дому! ДармОедОв мы не пОтерпим! Вот мой сказ!
— И уеду! — рыдала Валя, — Уеду, куда глаза глядят, а жить с вами не буду!..
И уехала. Работала то уборщицей, то продавцом. Даже квартиру однокомнатную смогла получить, конечно, не с неба манного. Мужчины к ней ходили. Она их принимала, понимая, что самой не выжить. Но каждый раз после очередного визита мылась с мочалкой — и всё никак не могла отмыться от мерзких чужих запахов. Тем не менее, продолжала принимать их, словно мстя самой себе за растоптанную любовь свою…
А потом как-то зарубцевалось. Перегорело. А теперь вот снова вспыхнуло синим пламенем.
Глава 10
Всё началось со дня рождения близнецов, который праздновали в начале лета.
С утра баба Нюра стелила на стол праздничную скатерть. Готовила на горячее пюре картофельное с молоком — «мятку», как она его называла. Яишню жарила с салом и с зелёным луком. Резала в тазик «мурцовку» — редис и зелень, щедро сдобрив растительным маслом. И посылала деда Лёшу в погреб за самогоном да за бережёной с осени банкой солёных огурчиков.
Сёстры-именинницы надевали свои лучшие ситцевые платья. Наряжались и Даша с Лариской. Приходили в гости соседи.
Праздник был в самом разгаре, когда разомлевшая от самогона и обильной еды баба Нюра, глядя на дочерей, горделиво произнесла:
— От, у нас родова-то не хужа других… Все дочеря красивыя… И Валя красивая, и Галя красивая, и Людмилочка…
— Да все вы гоблины! — вдруг выпалил Леонид и зафыркал, сдерживая смех.
Баба Нюра так и застыла с открытым ртом. Обалдев от такого хамства, сёстры тоже не нашли, что ответить. И лишь Леонид, думая, вероятно, что он удачно сострил, с невозмутимым видом продолжал уплетать яичницу.
— Ты гляди, како хамло бессовестно! — едва отойдя от шока, заворчала баба Нюра, обращаясь к сидящему рядом деду Игнату, — Мне нахал энтот сразу не понравилси! Дак нет жа — выскочила замуж, тьфу! Привяла зятя…
— Вы, мамаша, в Японии были когда-нибудь? — дёрнул Леонид тёщу за рукав.
Та недоуменно уставилась на него:
— Чаво?..
— Там специально для вас гора такая есть, Нарайяма называется. Очень рекомендую.
— Чаво, чаво он такое говорит-то? — вид бабы Нюры, растерянной, со сбитым набок платком и открытым ртом, был бы смешон, если б не был так жалок.
— Я говорю, мамаша, что там таких вот, как вы, бестолковых старух, отводят на вершину горы на корм птичкам. Очень правильный, надо сказать, обычай…
Баба Нюра уставилась на зятя испепеляющим взглядом. По всей видимости, назревал крупный скандал.
— Один дурак глупость сморозил, а другая слушат, — вступился дед Игнат, — А ты, Леонид, тут свои сентекции не шибко-то разглагольствуй. А то будет тебе тут и Нарайяма, и говна полна яма. В городу у себя умствовать будешь…
— Косный вы народ. Уж и пошутить нельзя, — фыркнул тот.
— Ты шути-шути, да знай меру! — выговаривала ему потом жена Людмила, когда все уже легли спать.
— А то что? — невозмутимо хмыкнул Леонид, — Разведёшься со мной? Ну так давно пора.
— Ага, разбежался. Не дождёшься!..
— Тогда не о чем и говорить.
Вышел из избы, постоял немного в огороде. Возвращаться в постель к опостылевшей жене ему не хотелось. Он полез на сеновал, лежал в душном сене, грыз соломинку. Неприятно поморщился, когда услышал, как кто-то босыми пятками лезет к нему наверх. «И тут уединиться не дают, да что ж такое-то…»
Скрипнула дверь. Леонид провёл в темноте рукой, нащупал чью-то полную ногу.
— Кто это?
— Я, — отвечала Валя, плюхаясь рядом с ним на сено. — Это я.
Глава 11
Со стороны дороги зарычали мотоциклы Валерки и его друзей. Вячеслав, что сидел позади сына на мотоцикле, неловко слез с него, как только Валерка притормозил возле берега.
