Школа Стукачей - Килластор Винсет (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Война — войной, а обед по распорядку.
В успехе операции он уверен. Если честно, я твёрдо знаю, что Булка найдёт там хоть что-нибудь. Но слазить с крыши я не имею малейшего намерения.
Остаться со значком на роже, как у Сеты-ага не хочется совсем. Может быть даже хуже. Значок оставят на жопе. Это уж совсем блять каменный век! Бибиков разделяет мои опасения.
Олежка посылает нас нахуй и отправляется потрошить библиотеку в одиночку.
На прощание он клянётся, что мы увидим только хуй из всех несметных сокровищ, которые он поднимет из недр Дильшодской таинственной библиотеки.
Ну, мы — то понимаем, что это все — фуфло. Кроме как с нами, прохуячить добычу будет совершенно не с кем. Куда иголка — туда и нитка.
* * *
Пьерошку зовут Ленка.
Ленка-Пьеро. За грустные глаза с пущенными вниз уголками. Вторая моя московская знакомая — и тоже Ленка.
Какое популярное имя в Москве. Ещё одно ужасное совпадение – Артур архитектор. Как Энгин-бей. Все москвички — Лены, и их всех ебут архитекторы. Закон Хуянсона.
Видимо и Пьероху мне не суждено отведать. Артура она явно любит, но ещё больше любит химку. А таким принцессам главное — укол.
Ваш хуй их абсолютно не интересует, не теряйте время.
Теперь каждый вечер после работы мы встречаемся с Пьеро на Каширке. Она нежно берет меня под руку, и я таю. Приятно ощущать с собой рядом девичье тело. А когда долго ничего не перепадает, вы начинаете чувствовать женский аромат с расстояния в метр. Хуй от этого становится неповоротливо-неуклюжим и сразу портится походка.
Коля живёт на третьем этаже. А его родственники живут на Украине. Они везут Коле снопы маковой соломки. Вы мне опять будете про единую семью республик будет втирать?
Растворитель Коля берет оптом в Мытищах. Из-за запаха многие соседи Коли злятся, что у него так надолго затянулся ремонт квартиры. Я никогда не видел Коли. Я всегда жду Пьеро на площадке второго этажа. Слышу только замогильный Колин голос. His master’s voice. Коля это реинкарнация Юры в Москве.
Come crawling faster, obey your MASTER!!
Когда один раз вы уже соскакивали, то во второй раз сядете раза в два быстрее. И более основательно. Хотя может здесь свою роль сыграла и солома, которая после обработки на порядок ближе к героину, чем хандроз.
Жизнь моя нормализуется совершенно. Утром встаю, открываю «Морозко» и достаю оттуда пару кубов Колиного раствора. Легко, безпроблемно щёлкаюсь — вены превосходно отдохнули в отпуске и снова готовы к работе.
Теперь поездка в утреннем московском метро, которое в эти часы становится похоже на мусорный конвейер, проходят для организма совершенно безболезненно.
Перепады Ленкиного настроения на работе тоже теперь совсем не разбивают мне сердце. Не любишь, не надо. Похуй на тебя, дамочка.
Идиотская строительная терминология тоже не раздражает. Слова типа «пескоструйка» переводятся поэтически легко и доступно для турецких потребителей моего магического дара переводчика. Жизнь скользит на всех парусах вперёд. К радости и счастью участников.
Я теперь знаю, как легко взвинтить себе дозу, и поэтому, становлюсь по-кошачьи осторожен с кубатурой и дозой. Зачем хуяриться до полусонных пинаков? Достаточно поддерживать бесперебойный бодрый похуизм. Это все что мне нужно. Не уставать, быть бодрым и не обращать внимание на полную неприспобленность окружающего мира к моему хрупкому утончённому существованию. Опий дает нам кожу гиппопотама. А с кожей такой толщины наверное дожили бы до глубокой старости повесы и бродяги пера — Есенин, Маяковский, Хемингуэй.
Хотя тоже ещё вопрос — Высоцкого, например, или Булгакова не спасла и дюймовая морфийная шкура.
Похоже, моя московская мечта, наконец, сбылась. Я живу в Москве. У меня есть ненапряжная работа с бесплатным питанием и чувство уверенности в завтрашнем дне. Одно плохо — некоторая зависимость от неведомого Коли.
Ну, я думаю таких коль в Москве много. Не пропаду.
Недавно прочел, что в Москве в этом году купили больше мерседесов-600, чем во всех странах Европы вместе взятых. О, здесь вертится безумное бабло! А оно привлекает и кайф — в количествах, думаю достаточных, чтобы вообще стереть Европу с лица Земли.
Москва плещется нынче в бабле, наркотиках и проходимцах гораздо более высокого полёта, чем ваш покорный слуга.
* * *
Булка пропал. Его нет уже несколько часов. На то чтобы переворошить библиотеку вверх дном хватило бы и пары.
Максимум часа три. Он не появляется всю ночь. Я уже несколько раз успел заснуть и проснуться, а его все нет. Чернота узбекской ночи растворяется в быстро проявляющемся рассвете. Зона, наконец, угоманивается в предутреннем сне.
Я пойду его искать. У меня нехорошее предчувствие. Пытаюсь кантануть Бибика. Бесполезно. Скотина спит как убитый.
Я спускаюсь с крыши и крадусь вдоль бараков к админу.
Библиотека у самой границе. Смотрит окнами на плац, где я обычно провожу развод. Вернее проводил, кажется, с последнего развода прошло лет двести, а не сутки. Три мушкетёра кончились. Теперь вот двадцать лет спустя. Какой бред. Мысли в голове не соответствуют поведению моего тела.
Тело напряжённо и готово к взрыву энергии. Я готов одним импульсом рвануть вперёд как кролик. В спасительный админ и зданию штаба.
В нас живут лесные инстинкты. Они хорошо проявляются в такие вот пограничные моменты. Я слышу и вижу на сотни метров. Я улавливаю малейшие оттенки запаха, я чувствую телом колебания воздуха. Я крадусь. Не зря у этого слова один корень с «красть». Я краду самого себя и свою задницу.
Булки нигде не видно.
Когда я дохожу до границы с админом, там сидят три сонных васька.
Блатные гвардейцы. Охраняют админ. Делаю шаг им навстречу. Ещё один. План пока не созрел, но я доверяю своему телу и мозгу, работающим сейчас в режиме овердрайв.
Из-за поворота со стороны штаба вдруг беззвучно появляется фигура в камуфляже. Форма его настолько непривычна на вид, что он напоминает робокопа. Сразу встаёт перед глазами картина с лысым роботом по-ковбойски крутящим свой Магнум.
«Как тебя зовут, сынок? — Мёрфи!».
За первым роботом-полицейским возникает ещё один. За тем ещё, ещё и ещё. Как в немом кинофильме. Урфин Джюс и его деревянные солдаты.
Васьки даже не успевают встать с корточек и поставить на землю кружку с чифиром. Она и только она нарушает тишину, покатившись с оглушительным грохотом по плацу.
Миг и васьки уже мешками лежат лицом вниз на прохладном утреннем асфальте. Их неестественные позы меня веселят. С чувством огромного облегчения я устремляюсь навстречу освободителям. «Я свой, я свой, я козел, не стреляйте братья!»
До робокопов остается ещё пара метров, когда вдруг что-то лупит меня шаровой молнией в основание шеи и везде сразу становится темно.
* * *
Объявляю тот день самым ебанутым днём моей жизни.
Событие, которое имело место быть с молниеностной сверхсветовой скоростью пристроило меня в жизни на многие годы вперёд.
В эти годы я не платил не за квартиру, не за свет, не за газ. Я был обут, одет и обкурен. Проблема была в основном, как убить время.
Иногда я с ужасом вспоминаю эти годы, а иногда с нежностью.
Пьеро заявила, что у Коли сегодня порожняк. Сказала, что это её страшно заебало и пора завязывать с «этим самоубийством».
Она, мол, еще хочет стать матерью. Меня немного возбудило её желание, ведь тут я бы мог ей пригодиться. Но вслух я этого не сказал, а просто с ней согласился. Я тоже хочу кого-нибудь сделать матерью. Но не сегодня. Сегодня обязательно надо вмазаться — в последний раз.
Слезу нахуй. Переломаюсь. Не в первой! Опыт такой работы имеется, товарищи.
Сейчас мы едем на Автозаводскую. На Пьерошке вязанный черный беретик и короткая замшевая юбка. Её Черные колготки сводят с ума. Каждый раз когда появляется возможность, я малодушно трусь об её упругие ягодицы. Благо вагон метро переполнен.
