Тринадцатая сказка - Сеттерфилд Диана (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
ПОСЛЕ ЧАРЛИ
Мисс Винтер никак не прокомментировала мою переписку с адвокатом, хотя я не сомневалась, что ее об этом проинформировали и что я не получила бы запрошенные документы без ее предварительного согласия. Я беспокоилась, не сочтет ли она мои действия нарушением изначальной договоренности, попыткой «забежать вперед»; однако на другой день после получения мною письма от мистера Ломакса и отправки запроса исследователю генеалогий она ничего на сей счет не сказала и сразу продолжила свое повествование, как будто этот почтовый обмен ее ни в коей мере не касался.
***
Исчезновение Чарли стало вторым за последнее время. Или третьим, если добавить сюда Изабеллу, но, поскольку она перестала оказывать какое-либо влияние на нашу жизнь еще двумя годами ранее, ее вряд ли стоило принимать в расчет.
На Джона это второе исчезновение подействовало гораздо сильнее, чем уход Эстер. Чарли мог быть отшельником, чудаком или психопатом, но при всем том он оставался владельцем усадьбы. Четыре раза в год, после шести или семи напоминаний, он ставил закорючку на чеке, и банк выделял нужную сумму на ведение домашнего хозяйства. И вот владелец как в воду канул. Что теперь будет с хозяйством? Как они смогут получить деньги?
Джон пережил несколько воистину кошмарных дней. Он посчитал необходимым привести в порядок загаженные апартаменты Чарли – «иначе мы все тут подхватим заразу» – и героически взялся за этот неблагодарный труд. Не в силах подолгу выносить ужасный смрад, он периодически выбирался наружу и сидел на ступеньках, жадно хватая ртом воздух, как спасенный утопающий, наконец добравшийся до твердой земли. А вечерами он подолгу принимал ванну, расходуя целый кусок мыла за один раз и до покраснения отскребая кожу мочалкой. Он промывал с мылом даже свои ноздри.
А вскоре ему пришлось взять на себя приготовление пищи. В последнее время периоды затмения все чаще настигали Миссиз непосредственно у кухонной плиты, в результате чего картошка сначала разваривалась до кашеобразного состояния, а потом превращалась в горстку углей на дне кастрюли. В доме постоянно пахло горелым. И вот в один прекрасный день мы увидели у плиты Джона. Его руки, которыми он прежде только выкапывал клубни из земли, теперь эти клубни мыли и чистили, а потом гремели крышками стоявших на огне кастрюль и сковородок. Отныне мы ели нормально приготовленные мясо и рыбу с гарниром из вареной или жареной картошки и пили горячий, крепко заваренный чай. Между тем Миссиз покойно сидела в своем любимом кресле в углу кухни и, судя по всему, уже не помнила, что когда-то стряпня и уборка входили в ее обязанности. А по вечерам, после мытья посуды, они с Джоном вели долгие беседы за кухонным столом. Темы были всегда одни и те же. Джон тревожился о будущем: как им прожить в отсутствие хозяина дома?
– Не волнуйся, когда будет нужно, он спустится сверху и все уладит, – говорила Миссиз.
– «Спустится сверху»? – Джон только вздыхал и качал головой, ибо слышал это далеко не в первый раз. – Ты опять все забыла, Миссиз. Его нет наверху. Он исчез.
– Исчез, ха-ха! – Миссиз воспринимала его слова как шутку.
Когда она впервые узнала об исчезновении Чарли, этот печальный факт прошел через ее сознание, но не сумел в нем прочно закрепиться. Существовавшая в ее мозгу сложная система ходов, коридоров и лестничных маршей, посредством которых связывались или разъединялись отдельные мысли, обветшала и пришла в полную негодность. Ухватив мысль с одного конца, она пыталась проследить ее движение, однако мысль выбирала непростые маршруты – она лезла через дыры в стенах, спотыкалась о неожиданные препятствия и озадаченно замирала перед глубокими провалами в полу: «Что же здесь было раньше? А разве это не?..» Думая о затворнике Чарли, тоскующем по навсегда утерянной сестре, она незаметно для себя проваливалась во времени, переносясь мыслями к его отцу, когда тот после смерти жены заперся в библиотеке.
– Я знаю, как его оттуда выманить, – сказала она, хитро подмигнув Джону. – Надо принести ему малютку. Это проверенный способ. Я сейчас же пойду в детскую и возьму ее из колыбели.
Джон не стал напоминать ей о смерти Изабеллы, зная, что это лишь вызовет очередной всплеск горестного изумления и массу последующих вопросов. «Психушка?! – воскликнет потрясенная Миссиз. – Но почему мне никто не сказал, что мисс Изабеллу забрали в психушку? А каково будет ее несчастному отцу?! Он же любит ее до безумия. Эта новость его убьет!» Далее последуют многочасовые блуждания в запутанных лабиринтах времени, оплакивание давних утрат так, будто они случились только вчера, при полном забвении сегодняшних проблем. Джон проходил через все это неоднократно и предпочел на сей раз обойтись без душераздирающих сцен.
Миссиз выбралась из кресла и, с трудом переставляя ноги, отправилась в бывшую детскую комнату к малютке, которая за годы, начисто выпавшие из ее памяти, успела вырасти, выйти замуж, родить близняшек и умереть. Джон ее не остановил, зная, что она все равно забудет, куда и зачем шла, еще не достигнув лестницы. Когда она повернулась к нему спиной, он опустил голову на руки и тяжело вздохнул.
Что делать? Его беспрестанно мучили мысли о Чарли, о Миссиз и обо всей этой ситуации. К концу недели, когда комнаты Чарли были очищены от скверны, его ежевечерние раздумья вслух оформились в некое подобие плана. Никаких известий от Чарли не поступало. Никто не видел, как он покинул дом, и никто за пределами усадьбы не знал о его исчезновении. Учитывая его замкнутый образ жизни, представлялось маловероятным, что кто-то посторонний заметит его отсутствие. Раз за разом Джон задавал себе вопрос: обязан ли он сообщить кому-нибудь – скажем, доктору или адвокату – о случившемся? И каждый раз ответом было «нет». Чарли имел полное право покинуть свой дом, когда ему заблагорассудится, и не обязан был уведомлять слуг о том, куда направляется. Джону очень не хотелось привлекать к этому делу доктора, чье предыдущее вмешательство в их жизнь обернулось одними неприятностями, а что касалось адвоката…
Дальше его рассуждения продвигались медленно и со скрипом. Если Чарли так и не объявится, кто еще, как не адвокат семьи, должен будет контролировать все операции с его банковским счетом? Джон где-то слышал, что в случае неоправданно затянувшегося отсутствия человека об этом следует известить адвоката или представителей власти, однако… Его нежелание связываться с чужаками можно было понять. Много лет они здесь жили в отрыве от окружающего мира. За все это время одна лишь Эстер явилась к ним со стороны – и к чему это привело? Кроме того, Джон инстинктивно не доверял юристам. Он ничего не имел против мистера Ломакса лично – при посещениях Анджелфилда тот показал себя воспитанным и благоразумным джентльменом, – однако ему было нелегко смириться с мыслью, что их проблемы будет решать какой-то профессиональный крючкотвор, сующий нос в чужие дела исключительно ради того, чтобы на этом заработать. И потом, когда исчезновение Чарли станет таким же общеизвестным фактом, каким ранее было его затворничество, где гарантия, что адвокат согласится подписывать за него счета, чтобы Джону и Миссиз было чем расплачиваться в деревенской лавке? Даже скудных знаний Джона о юристах и юриспруденции было достаточно, чтобы понять, насколько это все непросто. Он представил себе, как мистер Ломаке в порядке ревизии тщательно осматривает дом, открывает все двери, роется в шкафах и заглядывает в каждый темный закоулок, нарушая покой призрачных обитателей Анджелфилда. Однажды начавшись, это уже никогда не закончится.
В этой связи Джона беспокоило еще одно обстоятельство. Посетив усадьбу, адвокат наверняка заметит неадекватное состояние Миссиз и вызовет доктора, после чего она может пойти по стопам Изабеллы – проще говоря, ее упрячут в богадельню.
Так стоило ли обращаться к адвокату? Нет. Они только что с трудом перенесли одно вторжение извне, и не стоило сейчас напрашиваться на другое. Пусть все идет своим чередом, а там будет видно.
