Игры современников - Оэ Кэндзабуро (книга жизни .TXT) 📗
Я, сестренка, по сюжету заставил Хара, пока он еще не сошел с ума и не стал отождествлять себя с Быком-дьяволом, а испытывал лишь душевные муки, рассказать о том, почему казнь Котоку вызвала у него такое потрясение, что он перечеркнул свою жизнь, до того момента тихую и спокойную:
«Наша уловка с книгой посемейных записей была ошибкой! Взрослые, втянутые в эту неприятную историю, их дети и даже внуки пошли по опасному пути. Выдумали невесть что, а накажут всех жителей нашего края, всех до одного! Никому не избежать кары! Как же вы можете спокойно работать, спокойно есть, весело смеяться – «ха-ха-ха»? Как вы можете спокойно спать, не мучаясь кошмарами? Пусть я родился и живу в этом крае, но все равно не побоюсь сообщить его превосходительству верховному главнокомандующему о нашей измене!»
Мой текст отображал сущность Сигэхару Хара, сошедшего с ума и превратившегося в человека, самовыражение которого ограничилось громким криком «б-р-р-р!», а в уста Хара из горного поселка я вложил слова, в которых содержалось не столько утешение, сколько угроза, порожденная растерянностью:
«Не нужно, ну зачем же так! Зачем ты преследуешь людей, таскаешься за ними и пугаешь своим «б-р-р-р!» – тебя ведь все равно никто не слушает! Пока они только удивляются и смеются над тобой, а скоро начнут ругать. Сколько ты их ни пугай, они только разозлятся – вот и все! И в долине и в горном поселке ты уже всем надоел. Кроме больных, которые лежат дома, всех и каждого ты уже пугал своим «б-р-р-р!». И не раз! А кое-кто поговаривает, что пора как следует разобраться, почему ты кричишь «б-р-р-р!». Я очень боюсь этого. Слушая тебя, самому хочется завопить «б-р-р-р!» и траве и деревьям. Скоро люди скажут: бывший помощник старосты деревни Сигэхару Хара только и делает, что кричит «б-р-р-р!», не иначе он вот-вот сбежит отсюда, поедет в Токио и донесет его императорскому величеству о нашей уловке с книгой посемейных записей! И тогда прибудут к нам жандармы и всех жителей долины арестуют как изменников! Не нужно, ну зачем же так! Это бесконечное «б-р-р-р!» уже опротивело – так думают сейчас все, кто слышит твои крики, понял? Прежде чем тебе удастся донести, тебя схватят и утопят в реке, так и знай. А тогда и мне несдобровать – мы с тобой навеки связаны книгой посемейных записей. Не нужно, ну зачем же так!»
Однако, сестренка, мой текст по-прежнему игнорировался. Изнемогавшие от усталости актеры продолжали отрабатывать свое «б-р-р-р!». Этот крик воспроизводился без конца не потому, что был почерпнут из преданий о деревне-государстве-микрокосме, – он скорее явился плодом самоуверенных построений молодого режиссера, истинное содержание которых оставалось для меня совершенно недоступным… Видимо, для него главным при постановке любой пьесы были физические упражнения.
5
Таким образом, сестренка, я сумел установить более близкие отношения с маленькой актерской труппой. И мне – таковы уж превратности судьбы, – чтобы помочь в постановке пьесы, пришлось как историку прочесть им лекцию о мифах и преданиях деревни-государства-микрокосма, в первую очередь о периоде окончания Века свободы, связанном с именем Мэйскэ Камэи. Но у меня не было уверенности, что молодым членам труппы действительно интересна такая лекция. Среди слушателей лишь кривоногая актриса проявила неожиданное рвение. Пытаясь выяснить местонахождение общества по изучению истории родного края, она даже написала письмо в муниципалитет Авадзи, куда наша деревня после слияния с городком вошла на правах одного из районов. Днем актриса работала библиотекарем-стажером в одном женском университете, и, схитрив, она послала письмо в фирменном конверте своего учреждения. Благодаря этому ей удалось получить брошюры о нашем крае. Причем в последней из них была специальная подборка статей – знала ли ты, сестренка, что такие у нас выпускаются? – под общим заголовком: «Жаль, что в Авадзи исчезают деревни». Я просмотрел небольшую брошюрку, которую мне показала актриса. Разумеется, как летописец деревни-государства-микрокосма я в ней не обнаружил для себя ничего нового – необычным показался лишь один факт. И само то, сестренка, что я еще никогда не встречался с таким волнующим открытием, вернее, с таким фактом, глубоко потрясло меня! А было там вот что: историк нашего края из городка в устье реки утверждал, что район Авадзи прежде назывался Камэ – Кувшин. Один самурай низкого звания за недостойное поведение в призамковом городе был сослан некогда в Авадзи. В архивах его старинного рода сохранился дневник, который он вел в ссылке, – там-то и приводится название Камэ. Упомянув об этом, историк нашего края пошел дальше и высказал предположение, что и наша деревня, возможно, именовалась Камэмура, поскольку горная впадина Авадзи формой напоминает погребальную урну – своего рода сосуд, кувшин. Я стал расспрашивать об этом у режиссера, но он тоже название Камэмура слышал впервые.
– Действительно, название Камэмура можно было бы вывести из формы погребальной урны – наша долина, если смотреть на нее с Дороги мертвецов, в самом деле напоминает кувшин камэ, – задумчиво сказал он, а лицо его выразило растерянность. – Но когда речь заходит о погребальной урне, скорее всего, намекают на царство теней. Можно ли место, где живешь, называть страной мертвецов? Такое название отдает дешевым цинизмом. И тем не менее, думая о себе, родившемся в период гибели нашего края, я убеждаюсь, что это циничное пророчество по прошествии веков действительно сбылось… Горько признавать, но факт.
– Нет, это было, скорее всего, уничижительное название, данное нашему краю внешним миром. Самурай писал свой дневник, находясь в ссылке именно в нашей деревне, и, вероятнее всего, ощущая себя человеком, брошенным, хоть и временно, в преисподнюю, в своем дневнике использовал название Камэмура как наиболее соответствующее его душевному состоянию. Но поскольку оно не было придумано этим самураем, меня интересует другое – с каких пор это древнее название стало употребляться в деревнях, расположенных в устье реки? Судя по времени писания дневника, цитируемого историком нашего края, примерно за двадцать лет до заключения в тюрьму Мэйскэ Камэи наименование Камэмура уже существовало. Далее, из призамкового города прислали к нам ссыльного самурая, и, следовательно, к тому моменту Век свободы, пришедший на смену эпохе созидания, уже канул в прошлое. Конец Веку свободы положило не воссоединение потомков беглых вассалов с прежними сюзеренами, а то, что потаенная деревня, которая благодаря своему географическому положению с древних времен сохраняла независимость от внешнего мира, была обнаружена и вновь оказалась под властью княжества. Во всяком случае, так утверждали наши отцы и деды. И не исключено, что название Камэмура было дано нашей деревне внешним миром после того, как она снова попалась на глаза чужакам. Я даже думаю, что историк прав, связывая это старинное название с погребальной урной, и вполне возможно, что наш край в древние времена именно так и назывался. Значит, когда созидатели пришли туда, поднимаясь вверх по реке, эта горная впадина уже именовалась Камэ, и у жителей деревень в низовьях реки погребальная урна служила как бы метафорой для обозначения гиблого, по их понятиям, места. Это название перекликалось с легендами о зловонной низине. Да, может, и сами созидатели, ведомые Разрушителем, считали, что только в таком гиблом месте, напоминающем царство теней, можно, отгородившись от внешнего мира, построить новый мир, и потому так решительно вступили в него. Их расчеты полностью оправдались. Созданное там сообщество оказалось способным долгие годы сохранять идеалы Века свободы и существовало, не подвергаясь внешней агрессии.
Я, сестренка, почувствовал соблазн попытаться по-новому интерпретировать режиссеру легенды о деревне-государстве-микрокосме, исходя из метафорического значения слова «камэ», но он, поглощенный делами своей труппы, не поддался искушению, и я вынужден был читать лекцию о мифах и преданиях нашего края двум актерам и актрисе, для которых мой рассказ оказался почти откровением.
