Нагие и мёртвые - Мейлер Норман (бесплатные серии книг .TXT) 📗
С вызывающим видом, не подождав приглашения, Хирн сел на стул. Генерал, казалось, хотел было что-то сказать, но промолчал.
Он взял другой стул, пододвинул его к месту напротив Хирна, сел и в течение почти целой минуты молча смотрел на него. Хирн никогда раньше не видел у генерала такого лица. Взгляд его серых глаз с огромными, необычайно белыми зрачками был совершенно тусклым. Хирну казалось, что он мог бы коснуться пальцем оболочкп глазного яблока и глаза генерала от этого не моргнули бы. Все мышцы на его лице находились в состоянии крайнего напряжения; казалось, что генерал испытывает странную боль.
Хирн был несколько удивлен той настойчивостью, с которой Каммингс добивался его общества; для генерала это выглядело унизительно. Никакого существенного предлога для этого сейчас не было, никакой работы, которую Каммингс мог бы ему поручить, не предвиделось, складной стол генерала был совершенно пуст. Хирн уставился на карту Анопопея, прикрепленную кнопками к большой чертежной доске. В который раз Хирпа поразила неуютность обстановки у генерала. И палатка на Моутэми, и каюта на корабле, и теперь вот здесь — место, в котором находился генерал, всегда казалось каким-то нежилым. Обстановка в палатке была аскетической. Койка выглядела так, как будто на ней никто никогда не спал. Рабочий стол был совершенно пуст, а третий, незанятый стул, как всегда, стоял строго под прямым углом к ящику для обуви. На чистом дощатом полу никаких лишних предметов и ни одного пятнышка. От керосиновой лампы Колмана во всех направлениях расходились строгие лучи света, прямоугольные предметы отбрасывали тень, и вся палатка была похожа из-за этого на картину в абстрактном стиле.
Каммипгс продолжал смотреть на Хирна таким взглядом, как будто он никогда не знал и не видел его.
Из джунглей снова донесся звук артиллерийского залпа.
— Интересно, Роберт... — начал наконец генерал.
— Да, сэр.
— Я ведь ничего о вас, в сущности, не знаю, — продолжал Каммингс вялым, бесцветным тоном.
— А в чем дело, сэр? Что я, украл у вас виски?
— Пожалуй, да... в переносном смысле.
«Что бы это могло значить?» — с удивлением подумал Хирп. Генерал откинулся на спинку стула. Его следующий вопрос показался Хирну несколько наигранным.
— Как дела в палатке для отдыха офицеров? — спросил он.
— Отлично.
— В армии до сих пор еще ничего не придумали для проветривания воздуха в затемненной палатке.
— Да, сэр, воздух в ней отвратителен, — согласился Хирн. «Значит, старик просто соскучился по мне», — подумал он. — Впрочем, грех жаловаться, — продолжал он вслух, — мне удалось выиграть в покер около ста долларов.
— За два вечера?
— Нет, за три.
— Да, да, вы правы, Роберт, прошло уже три вечера, — согласился генерал, улыбаясь.
— Как будто вы не знали.
Генерал прикурил сигарету и погасил зажженную спичку медленными взмахами руки.
— Уверяю вас, Роберт, есть и другие вещи, которыми занята моя голова.
— Я в этом не сомневаюсь.
Генерал пристально посмотрел Хирну в глаза.
— Вы настолько дерзки, Роберт, что вполне возможно — когданибудь попадете под расстрел, — сказал он, с трудом сдерживая себя.
К немалому удивлению, Хирн заметил, что пальцы генерала сильно дрожат. В его голове промелькнула и тут же пропала подозрительная мысль.
— Извините.
Пожалуй, этого не надо было говорить. Губы Каммингса снова побледнели. Он откинулся на спинку складного стула, сделал глубокую затяжку, а потом неожиданно наклонился к Хирну с невероятно притворным, отечески добродушным выражением на лице.
— Вы все еще сердитесь на меня за эту историю с мясом? — спросил он.
«Сердитесь...» Генерал уже употреблял это слово раньше. Неподходящее слово для данного момента. Продолжает ли он командовать? Странно и необычно, что генерал пришел за ним сам, даже неудобно как-то. Хирна охватило какое-то недоброе предчувствие и беспокойство, как будто его сейчас попросят о чем-то, чего он не хотел бы делать. Генерал никогда не был постоянным в своих отношениях с Хирном. Иногда эти отношения имели какой-то оттенок дружбы — такая дружба часто возникает между генералами и их адъютантами или между старшими офицерами и их ординарцами.
В других случаях отношения между ними можно было назвать более тесными — их сближали разговоры на разные темы, обсуждение новостей и даже сплетен. Но бывали и такие моменты, когда отношения были явно антагонистическими. Какого-либо объяснения всему этому Хирн найти не мог.
— Да, я все еще сержусь, — ответил наконец Хирн. — Такой обман не будет способствовать любви солдат к вам, сэр.
— Они обвинят Хобарта, или Мантелли, или сержанта солдатской столовой. Это, в общем, не имеет значения. Да вас это фактически и не беспокоит, и вам это известно лучше, чем мне.
— Если бы меня это даже и не беспокоило, вам все равно не понять меня, — парировал Хирн, не желая уступать генералу.
— Думаю, что понял бы. У меня, вероятно, не меньше порядочности, чем у других.
— Ха! — не сдержался Хирн.
— Вы не даете себе труда подумать, Роберт. Несостоятельность разного рода либералов в их догматизме...
— Наговаривать на людей легче всего, — пробормотал Хирн.
— Подумайте, подумайте немного, Роберт. Если вы продумаете что-нибудь до самого конца, то ни одна из ваших идей не проживет и секунды. Вы считаете важным выиграть эту войну, не так ли?
— Да, считаю. Но при чем тут история с мясом?
— Хорошо, тогда слушайте меня внимательно. И прошу вас верить всему, что я говорю, потому что я знаю, о чем говорю. Когда я был в вашем возрасте, может быть даже немного старше, меня очень интересовал вопрос, что заставляет народ той или иной страны хорошо воевать.
— Я полагаю, что народ и страна в таком случае представляют собой своего рода тождество, — заметил Хирн.
Генерал покачал головой.
— Это позиция либерального историка. Дело не в этом.
Керосиновая лампа начала мигать. С трудом дотянувшись до нее, Каммингс поправил фитиль. Освещаемое снизу лицо генерала показалось Хирну зловещим.
— Значение имеют только два основных фактора, — продолжал Каммингс. — Страна может вести успешную войну, если она располагает достаточным количеством людей и материалов. Это во-первых. Во-вторых, каждый отдельно взятый солдат вооруженных сил этой страны будет воевать тем эффективнее, чем ниже был уровень его жизни в прошлом.
— Только в этом все дело? — спросил Хирн с иронией.
— Есть, правда, еще один важный фактор, с которым я когда-то считался. Если вы воюете на родной земле и защищаете ее, возможно, вы будете драться с несколько большим энтузиазмом.
— В таком случае ваш взгляд приближается к моему, — заметил Хирн.
— Но знаете ли вы, насколько этот фактор сложен? Если солдат сражается на родной земле, то нельзя упускать из виду, что ему намного легче дезертировать. Здесь, на Анопопее, эта проблема передо мной никогда не возникает. Конечно, в этом случае имеют значение и другие, более важные аспекты, но давайте подумаем как следует об этом. Любовь к родине, что и говорить, важный фактор, но только в начале войны. Эмоции воюющих людей — дело ненадежное, и, чем дольше длится война, тем меньше на них можно полагаться. Проходит пара военных лет, и остаются только два фактора, определяющих качество и боеспособность армии: превосходство в материальных ресурсах и низкий уровень жизни. Почему, по-вашему, полк южан стоит двух полков с восточного побережья?
— Я не думаю, что дело действительно обстоит именно так.
— А я уверяю вас, что это чистейшая правда. — Генерал сложил руки и посмотрел Хирну в глаза. — Я вовсе не занимаюсь выдумыванием различных теорий. Это результат моих наблюдений. А выводы из этих наблюдений ставят меня как командующего в незавидное положение. В нашей стране самый высокий в мире жизненный уровень, и поэтому, как и следовало ожидать, по сравнению с любой другой великой державой в нашей армии самые небоеспособные солдаты. То есть потенциально они самые плохие солдаты. Они сравнительно богаты, основательно избалованы, и, как американцам, большей части их свойственны специфические проявления нашей демократии. Они страдают преувеличенным представлением о своих личных и индивидуальных правах и не имеют никакого понятия о правах других людей. Наш солдат — это полная противоположность крестьянину, а настоящие солдаты получаются именно из крестьян.
