1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь - Коваленин Дмитрий Викторович (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Ближе к сумеркам под окно прилетает большая ворона. Даже Фукаэри рассказывала о ней по телефону. Ворона садится на узенький подоконник и трется большими, черными как смоль крыльями о стекло. В ежедневное расписание этой вороны входит непременное посещение подоконника Тэнго, перед тем как вернуться в родное гнездо. Похоже, ей действительно интересно, что происходит в квартире. Поворачивает голову боком и, двигая зрачком туда-сюда, быстро считывает через щель между шторами всю необходимую информацию. Вороны — умные существа. И очень любознательные. Фукаэри даже рассказывала, что пыталась с ней говорить. Но, как тут ни фантазируй, поверить, что ворона действует по чьей-то наводке, не получается.
Так откуда же, черт возьми, они могут следить за его квартирой?
По дороге от станции домой Тэнго зашел в супермаркет и накупил продуктов — овощей, яиц, молока и рыбы. Затем с бумажным пакетом под мышкой дошел до дома, остановился у входа в подъезд и на всякий случай огляделся. Ничего подозрительного. Обычный, ничем не привлекательный пейзаж. Темные кишки проводов над головой, жухлый бурьян в тесном палисаднике, ржавые почтовые ящики… Тэнго прислушался. Но, кроме непрерывного городского шума, похожего на легкий шорох крыльев, ничего не услышал.
Вернувшись в квартиру, он сложил продукты в холодильник, затем раздвинул шторы на окнах и проверил наружный пейзаж. Напротив через дорогу — три двухэтажных дома. Тулятся бок о бок на тесных земельных участках. Их хозяева — старики, до сих пор живущие чуть ли не довоенным укладом. Вечно бродят с недовольными лицами, терпеть не могут никаких изменений. И уж заселять свой второй этаж непонятными жильцами не согласятся ни за что на свете. Не говоря о том, что с их вторых этажей, сколько ни вытягивай шею, ничего, кроме потолка, в квартире Тэнго не разглядеть.
Задернув шторы, он вскипятил воды и приготовил кофе. Прихлебывая его за кухонным столом, попробовал сложить самые разные вероятности во что-нибудь цельное. Итак, откуда-то неподалеку за мной следят. А где-то поблизости — пешком дойти можно — прячется (или пряталась) Аомамэ. Существует ли между этими фактами связь? Или это случайное совпадение? Но сколько он ни думал, ни к какому выводу не пришел. Его мысли носились по замкнутой кривой, как несчастная лабораторная мышь, которую манили запахом сыра, перекрыв в лабиринте все выходы.
Наконец он плюнул на бесполезную мыследеятельность, открыл газету, что купил в киоске у станции, и пробежал глазами страницы. Рональд Рейган, переизбранный этой осенью, называл премьер-министра Ясухиро Накасонэ коротко «Ясу», а тот президента — «Рон». Понятно, что виновата фотография, но оба лидера напоминали строителей-подрядчиков, обсуждающих, как заменить качественный стройматериал на что-нибудь дешевое и третьесортное. В Индии продолжались беспорядки, вызванные коварным убийством Индиры Ганди, и в каждом штате страны то и дело жестоко убивали сикхов. В Японии собрали небывалый доселе урожай яблок. Но лично Тэнго ни одна статья не заинтересовала.
Дождавшись двух часов дня, Тэнго снова позвонил Комацу на работу.
Отзывался Комацу лишь после двенадцатого звонка. Всегда. Почему — бог его знает, но так просто он трубку не брал.
— Тэнго! Куда запропастился? — воскликнул Комацу Похоже, к нему вернулась обычная манера речи. Неторопливая, чуть наигранная и обтекаемая.
— Взял отпуск на две недели, ездил в Тибу, — ответил Тэнго. — Вот только вчера вернулся.
— Да! Ты же говорил, у отца со здоровьем проблемы. Представляю, сколько на тебя навалилось.
— Ну, не так все ужасно. Просто отец в коме. Я сидел с ним, смотрел на него и убивал время, как мог. А вечерами в гостинице писал книгу.
— Стало быть, то ли жив, то ли мертв? Н-да… Кошмар, да и только.
Тэнго решил сменить тему:
— Помнится, вы говорили, будто у вас есть что мне рассказать. Ну, в последней нашей беседе. Давно это было…
— Верно, — отозвался Комацу. — Нам бы встретиться да с расстановкой поговорить. У тебя есть время?
— Если разговор важный — наверное, стоит поторопиться?
— Да, пожалуй, чем раньше — тем лучше.
— Сегодня вечером заняты?
— Можно и сегодня. У меня тоже вечер свободен. Как насчет семи?
— Согласен, — сказал Тэнго.
Комацу назначил встречу в баре возле издательства, где Тэнго бывал не раз.
— Они работают даже в воскресенье, когда народу почти нет. Вот и поболтаем спокойно.
— Долгий разговор? Комацу задумался.
— Да как сказать… Начнем — а там и поглядим.
— Хорошо. Говорите, сколько хотите, я подстроюсь. Все-таки мы в одной лодке, не так ли? Или вы уже пересели в другую?
— О, нет! — ответил Комацу смиренно, как никогда. — Мы и сейчас в той же самой лодке. В общем, увидимся в семь. Остальное — при встрече.
Положив трубку, Тэнго сел за стол, включил слово-процессор и начал переносить в электронную память все, что написал чернилами на бумаге в гостинице Тикуры. Перечитывая текст, вспоминал улочки приморского городка. Санаторий, лица трех медсестер. Ветер с моря, качающий сосны в роще, и танцующих в нем белоснежных чаек. Тэнго встал, раздвинул шторы, открыл окно и набрал полную грудь холодного свежего воздуха.
тэнго ты читаешь это потому что вернулся из кошачьего города это хорошо…
Так написала в письме Фукаэри. Но вернулся он в квартиру, за которой следят. Кто и откуда — неясно. А может, прямо в квартире установлены скрытые камеры? Встревоженный этой мыслью, он проверил все жилище до последнего уголка. Но, разумеется, ни скрытых камер, ни жучков для прослушки не обнаружил. Все-таки его квартирка совсем старая и тесная. Появись тут нечто подобное, заметил бы поневоле.
Он печатал, пока совсем не стемнело. Поскольку он не просто переносил как написано, а сразу перерабатывал целые куски текста, работа заняла больше времени, чем ожидалось. Решив дать рукам отдохнуть, зажег настольную лампу и подумал, что ворона сегодня почему-то не прилетала. Иначе бы Тэнго услышал, как ее крылья трутся о стекло, оставляя жирные разводы, похожие на знаки, требующие расшифровки.
В полшестого Тэнго состряпал нехитрый ужин. Аппетита не было, но сегодня он даже не обедал. Лучше закинуть в желудок что-нибудь, решил он, приготовил салат из помидоров с морской капустой и съел с поджаренным тостом. В шесть пятнадцать надел оливковый пиджак поверх черного свитера и вышел из квартиры. На крыльце еще раз огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Ни тени человека, притаившегося за столбом. Ни припаркованной автомашины. Даже ворона, и та сегодня не прилетела. Но все это лишь насторожило Тэнго пуще прежнего. Ему стало казаться, будто все, кто не вызывает подозрения, на самом деле пристально за ним следят. Домохозяйки, бредущие к дому с корзинками в руках; молчаливый старик, выгуливающий собаку; и даже школьники, мчащие мимо на велосипедах с теннисными ракетками за спиной, — все они, скорее всего, умело замаскированные агенты «Авангарда».
У страха глаза велики, подумал Тэнго. Расслабляться, конечно, нельзя, но и дергаться так сильно тоже не следует. Он быстрым шагом направился к станции. Время от времени резко оглядывался и проверял, нет ли за ним хвоста. Если кто-то его преследует, он заметит. Потому что с детства у него очень острые глаза с широким углом обзора. В итоге он обернулся трижды, убедился, что хвоста нет, и наконец успокоился.
В бар, где была назначена встреча, он пришел без пяти минут семь. Комацу еще не было, и Тэнго, похоже, оказался первым клиентом после открытия. На барной стойке стояли огромные вазы с яркими цветами, от которых по заведению растекался приятный свежий аромат. Тэнго сел за столик в дальнем углу, заказал кружку пива. Затем достал из кармана покетбук и погрузился в книгу.
Комацу явился в четверть восьмого. В твидовом пиджаке поверх кашемирового свитера, кашемировом же шарфе, шерстяных брюках и замшевых туфлях. Его стиль одежды не изменился. Каждая вещь подобрана со вкусом, слегка поношена и смотрится как органичная часть его тела. Абсолютного новья на этом человеке Тэнго не видел, пожалуй, еще ни разу. Возможно, купив очередную обновку, Комацу спит в ней или катается по полу. А может, стирает ее по нескольку раз вручную и долго сушит в тени. Ибо лишь тогда одежда становится достаточно потертой и блеклой, чтобы в ней было не стыдно показаться на людях — с таким видом, будто с раннего детства не придавал одежде никакого значения. Подобная манера одеваться создавала ему образ прожженного редактора-ветерана. Усевшись напротив, Комацу тоже заказал себе пива.
