Цветы на чердаке - Эндрюс Вирджиния (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
С Рождеством, папа!
ИССЛЕДОВАНИЯ КРИСА И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
Внезапно чьи-то твердые, жесткие руки грубо схватили меня за плечи и начали трясти, чтобы разбудить. Испуганная и очумевшая от неожиданности, я напрягла зрение и с трудом узнала в стоявшей передо мной женщине маму. Она сверкала на меня глазами и раздраженно требовала ответа на вопрос:
— Где твой брат?!
Пораженная ее видом и поведением, я отпрянула от нее и взглянула на соседнюю кровать. Пусто.
Должна ли я солгать, — проносилось у меня в голове, сказать, что он на чердаке? Нет, это наша мама. Она любит нас и все поймет.
— Кристофер хотел посмотреть комнаты на этом этаже, — сказала я.
В конце концов честность — лучшая политика. Самая мудрая. И потом мы никогда не врали ни матери, ни друг другу. Только бабушке, когда это было необходимо.
— Черт, черт, черт! — закричала она в бешенстве, с налившимся краской гнева лицом. Теперь гнев был направлен на меня. Скорее всего ее драгоценный старший сын, которого она любила больше всех, не предал бы ее без моего дьявольского влияния. Она трясла меня до тех пор, пока я не почувствовала себя тряпичной куклой, и мои глаза не стали смотреть в разные стороны.
— За одно это я никогда, ни по какому особому случаю не разрешу тебе и Кристоферу выйти из этой комнаты: вы оба дали слово и нарушили его. Как я теперь могу доверять вам? Я думала, что могу. Я думала, что вы любите меня и никогда не предадите!
Мои глаза расширились еще больше. Каким образом мы ее предали? Ее поведение шокировало меня. Мне казалось, что это она предает нас.
— Мама, мы не сделали ничего плохого. Мы очень тихо сидели под столом. Люди приходили и уходили, но никто не знал, что мы там. Мы вели себя тихо. И как ты можешь говорить, что не выпустишь нас отсюда? Рано или поздно ты должна это сделать. Не можешь же ты вечно держать нас взаперти.
Она уставилась на меня со странным, забитым и преследуемым выражением на лице, ничего не ответив. Я думала, что она может ударить меня, но она отпустила мои плечи и развернулась, чтобы выйти из комнаты. Складки ее юбки затрепетали, как крылья, разнося по всей комнате цветочный запах духов, плохо сочетающийся с ее поведением.
Как раз когда она собиралась выйти, по всей видимости, чтобы самой поймать Криса, дверь открылась, и мой брат на цыпочках вошел в комнату. Он открыл дверь, повернулся и взглянул в моем направлении. Его губы уже было задвигались, чтобы что-то произнести. И тут он увидел мать, и его лицо преобразилось.
Почему-то его глаза не загорелись радостью, как это обычно бывало при виде ее.
Быстро и целеустремленно мама подошла к нему и с размаху влепила звонкую пощечину! Затем, до того как он успел оправиться от шока, ее левая рука нанесла удар по другой щеке со всей силой, на которую она была способна в гневе.
Теперь на побледневшем лице Криса с обеих сторон горели большие красные пятна.
— Если ты еще раз сделаешь что-нибудь подобное, Кристофер Фоксворт, я сама выпорю не только тебя, но и Кэти.
Если лицо Криса и сохраняло какой-то цвет, то теперь утратило и его, став неестественно бледным, а красные пятна горели на его щеках, как размазанная кровь.
Я почувствовала, что у меня самой кровь отливает от лица, и душа уходит в пятки. В ушах стоял непонятный звон. Я уставилась на эту женщину, которая теперь показалась чужой, незнакомой, с которой я не испытывала никакого желания познакомиться. Неужели это была наша мама, в голосе которой всегда звучала доброта и любовь? Неужели это была она, так сочувствовавшая нам в нашем вынужденном заключении? Может быть, этот дом начал влиять на нее? И тут меня осенило. Да, теперь мало-помалу накапливавшиеся в ней изменения дали о себе знать. Количество перешло в качество. Она уже не приходила к нам так часто, как раньше, не каждый день и уж подавно не два раза в день, как вначале. И, Боже, как я была напугана, так бывает, когда почва уходит у тебя из-под ног, и тебя предает кто-то любимый и пользующийся доверием.
Она, видимо, обратила внимание на состояние Криса, и ее гнев улетучился. Она привлекла его к себе и покрыла быстрыми поцелуями его лицо, на котором уже пробивалась первая юношеская поросль, пытаясь загладить свою грубость. Целуя его, перебирая пальцами его волосы, она прижимала его лицом к своей полной груди, что должно было повергнуть в смущение мальчика даже в его нежном возрасте.
— Извини, мой любимый, — со слезами в глазах и в голосе шептала она,
— прости меня, пожалуйста, прости. Не пугайся. Как ты можешь меня бояться? Я не так выразилась… я не это имела в виду насчет того, что высеку вас. Ведь я вас так люблю. И вы должны это знать. Я никогда бы не сделала этого ни с тобой, ни с Кэти. Разве я когда-нибудь позволяла себе такое? Сейчас я немного не в себе, потому что все идет по плану, как я хотела, как все мы хотели. Я испугалась, что все может рухнуть, и поэтому ударила тебя.
Она взяла его лицо в руки и поцеловала в губы, которые немного выпячивались, от того что она сжала в ладонях его щеки. Изумруды и бриллианты все вспыхивали и вспыхивали. Сигнальные огоньки, значения которых я была не в силах расшифровать. Я не знала, что именно чувствовала в этот момент, здесь было и смущение, и изумление. Но главное, я ощущала себя очень, очень молодой. А мирок вокруг меня был непередаваемо старым и мудрым.
Конечно, он простил ее, как впрочем и я. И, конечно, мы хотели узнать, что шло так, как она и все мы хотели.
— Пожалуйста, мама, расскажи нам, пожалуйста!
— В следующий раз, — сказала она, торопясь вернуться на вечеринку, пока никто не заметил ее отсутствия. Она еще раз расцеловала всех нас. И тогда я подумала, что еще никогда не касалась щекой ее груди.
— В другой раз, может быть завтра, я вам расскажу все, — говорила она, снова и снова успокаивая нас, пытаясь снять наше раздражение. Она наклонилась и поцеловала Кэрри, а затем — Кори.
— Ты простил меня, Кристофер?
— Да, мама, я понимаю, мама. Нам следовало оставаться в этой комнате. Эти исследования были дурацкой затеей.
Она улыбнулась, проговорив:
— Счастливого Рождества, скоро увидимся, — и исчезла за дверью, а мы слышали, как она закрывает ее с другой стороны на замок.
Наше первое Рождество взаперти кончилось. Часы в коридоре пробили час. Наша комната была наполнена подарками, среди которых выделялись телевизор, шахматы, о которых мы отдельно просили, красный и синий трехколесные велосипеды, новая одежда — теплая и красивая и множество сладостей. Кроме того мы с Крисом побывали на великолепном торжестве. В то же время что-то новое вошло в нашу жизнь. Нам с новой, неожиданной стороны открылась наша мама. Такой мы ее еще никогда не видели. На какой-то миг она стала точной копией бабушки.
Мы лежали на кровати: я посередине, Крис и Кэрри по сторонам от меня. Его запах отличался от моего. Моя голова лежала на его мальчишеской груди. Он сильно потерял в весе и похудел. Я слышала, как его сердце бьется в ритме с музыкой, все еще доносящейся до наших ушей. Его рука перебирала мои волосы, накручивая на пальцы отдельные локоны и попеременно отпуская их.
— Крис, быть взрослым ужасно трудно, правда?
— Надо полагать…
— Я всегда думала, что взрослые знают, как себя вести в любой ситуации. Мне казалось, что они никогда не сомневаются, знают выход из любого положения. Я не думала, что они приходят в такое замешательство, точно так же, как и мы.
— Если ты имеешь в виду маму, то она не имела в виду того, что у нее вырвалось. Я считаю, хотя и не уверен в этом до конца, что когда ты становишься взрослым и начинаешь жить в доме своих родителей, по непонятной причине ты как бы снова становишься ребенком и чувствуешь свою зависимость. Мы тянем ее в одну сторону, а родители — в другую. А теперь еще этот ее усатый кавалер.
— Я надеюсь, что она больше не выйдет замуж! Она нужна нам гораздо больше, чем этому мужчине. Крис ничего не ответил.
